Колхозный султан

Еще вчера многоженец в российском селе был просто немыслим. Но вот вам современный сюжет: чтобы справиться с большим хозяйством, мужчина не нанимает работников, а берет под свою крышу нескольких одиноких женщин с детьми. От безысходности они становятся его работницами и, по совместительству, женами. Со стороны посмотреть – идиллия! Каждый при деле, дети растут в достатке. Но за внешним благополучием прячется отчаяние и протест этих «жен поневоле»…

Четыре жены в хозяйстве

Бывшему совхозному механизатору Петру Рыжову 42 года, живет он в деревне, более чем за сто километров от ближайшего города. Женат, имеет двоих детей. Когда в середине 90-х совхоз окончательно разваливался, многие его односельчане подались в город. Петр решил остаться в деревне и даже расширить личное подсобное хозяйство.
  Некоторое время дела шли довольно успешно. С реализацией сельхозпродукции ему помогал родной брат, который к тому времени обосновался в городе. Хозяйство между тем росло, и справляться с ним в одиночку становилось все труднее. Наконец вопрос встал так: нужно было либо нанимать рабочих, либо остановиться на достигнутом. Ни того ни другого хозяину делать не хотелось, а решение пришло неожиданно.
  В гостях у брата он познакомился с женщиной по имени Вера, которая без мужа воспитывала троих детей и жила в небольшой комнате заводского общежития. Вера на предложение Петра переехать в деревню и заняться сельским хозяйством с радостью откликнулась. В городе, без каких-либо перспектив, ей нечего было терять, кроме тесноты и нищенской зарплаты. Так Вера с детьми поселилась в доме Петра Рыжова.
  Поначалу Татьяна, законная жена хозяина, восприняла поступок мужа в штыки. Но Петр в своем решении был непреклонен. И уже недолгое время спустя женщины нашли общий язык и даже подружились. В отношении детей Рыжов не делал различий между своими детьми и чужими – ко всем относился одинаково ровно.
  В хозяйстве трудятся все – от мала до велика. И новые работники, освободив Петра от многих более легких дел, подсобили тем самым ему построить новый двухэтажный дом.
  Третью женщину, поселившуюся в доме Рыжова, посоветовал взять тот же родной брат. Так Тамара с двумя ребятишками вошли в большую семью Петра. Но и этого Рыжову оказалось мало! Не прошло и года, как в его доме появилась Марина. Так и получилось, что сейчас в семье Рыжовых – четыре взрослые женщины и десять детей, в возрасте от восьми до шестнадцати лет. Все они называют Рыжова «папой» и по мере сил работают по хозяйству. А хозяйство немалое! Шестнадцать коров, три десятка свиней, около сотни кур и сорок гусей. В огороде – четыре теплицы. Есть и трактор, и доильный аппарат, и даже свой грузовичок. Так что дальнейшее увеличение хозяйства Рыжов не планирует.
– Справиться бы с этим, – говорит. – Одна надежда на подрастающих детей.
  Петр считает, что все они должны обязательно остаться в деревне и трудиться в своем хозяйстве.
– Лично мне не нравится, как он видит будущее моих детей, – сердито поджав свои пухлые губы, говорит Вера. – Я бы хотела, чтоб они жили в городе.
  Несмотря на очевидные финансовые успехи, хозяина постоянно заботят отношения в семье. Поддержание жизнеспособности столь необычного по нашим временам «организма» – дело нелегкое. Здесь одним авторитетом или грозным взглядом не обойтись. Но Рыжову как-то все же удается сохранять мир в большой семье.

Кто тут любимая жена?

Что удивляет: в этой странной на сторонний взгляд семье нет ни одного недовольного человека. Может быть, потому, что все заняты делом?
  Обязанности распределяются по справедливости, с учетом возможностей каждого. Финансами, по общему согласию, распоряжается хозяин. И все же это не идиллия, а некая вынужденная сегодняшним временем форма сосуществования. Ведь в этой семье не все так уж гладко и безоблачно... Разумеется, во многом из-за недосказанности и неопределенности в интимных отношениях. И если Петр в вопросе полов – подчеркнуто сдержан, то женская часть его семьи в разговоре с глазу на глаз не только развеяла благостную картину взаимопонимания, но и пролила свет на сексуальную сторону их жизни.
– Замашки султана, которым Петр себя воображает, откровенно говоря, надоели, – признается Вера.
  Значит, на взгляд одной из жен, формой сожительства является восточный гарем….
  Тамара поведала еще более удивительную историю. Оказывается, жены Рыжова сами не раз пытались решить вопрос: кому сегодня к Петру идти? Они старались как-то между собой договориться, и удивительно – договаривались! Предлагали Петру «кандидатку» сами. Но муж, как правило, окончательный выбор оставлял за собой.
– Жду не дождусь, когда вырастут дети, – в сердцах бросает Тамара. – После этого минуты здесь не останусь!
  Уравновешенная и спокойная Марина особенно откровенничать не захотела, хотя и из тех немногословных реплик, которыми она поддерживала наш разговор, слышалось нежелание делить Петра с остальными женами. Как в сексуальном, так и в житейском планах. Мечта стать для него единственной женой, казалось, занимала в тот момент все ее мысли.

Дальше некуда?

А как же законная жена? Как могла она смириться с таким ущемлением своих супружеских прав?
– Да очень просто, – говорит сквозь едва сдерживаемые слезы Татьяна. – Кроме Петра у меня никого на белом свете нет. Его не переубедишь, а податься мне отсюда некуда. Так и живу. Жду, может быть, с годами Петя образумится. А то развел под крышей то ли семейный колхоз, то ли колхозный гарем. Мы, женщины, просили его выбрать одну из нас раз и навсегда, а остальных оставить в покое, но куда там… Ворчит, злится. «О деле, – говорит, – думать надо, о работе. Кому не нравится – пусть уходит! Никого держать не стану».
  А куда им идти? Неужели хоть одна из этих женщин съедет из такого дома в общежитскую комнатушку? А куда пойдет работать? Посудомойкой, чтобы приносить детям объедки со столов?
  Страх за будущее детей, нежелание или неспособность пробиться в этой жизни. Так и сложилась эта особая философия рыжовских женщин. С одной стороны, им нравится их обеспеченная, наполненная трудом и заботами жизнь. С другой – тяготит необходимость делить мужчину между собой. Какая женщина может с этим смириться? Нет у нее ни арабского воспитания, ни всепрощающего смирения. Только ради своих детей, переступая через себя, женщина и может на время смириться с этим. Но это – смирение дремлющего бунтаря.
  Трудно представить себе, что случится, когда дрема закончится и протест выплеснется наружу…