«В октябре 1888 года на три с половиной недели было закрыто движение на Ивановской, но ни конный ни пеший не выказывали ни малейшего недовольства; напротив, с гордостью повторяли: Ивановская шоссируется!» Вряд ли иркутянам удастся набраться такого терпения на целых полгода в многочасовых пробках на объездной Ново-Ленино и Розы Люксембург, где ремонт по плану грянет уже 15 апреля. «Иркутские истории», Валентина Рекунова.
Эй, дома, по порядку номеров рассчитайсь!
На начало 1888 года иркутские здания ещё не были пронумерованы. В повестке думы этот вопрос, конечно же, значился — как и другие сто пятьдесят, до которых не доходила очередь. Наконец в середине мая управа выступила с докладом, в коем и предложила ввести нумерацию по петербургскому образцу — то есть с чётными номерами по одной стороне и нечётными по другой. Таблички предположены были трёх цветов — по числу полицейских частей. Всего же их требовалось две тысячи, и при таком количестве каждая обошлась бы в 20 коп.
— Главного не говорите: кто будет платить, — сразу же заметил гласный Лаврентьев.
— Естественно, домовладельцы.
— А ежели у кого не найдётся лишний двугривенный?
— Да неужто? — усмехнулся гласный Пахолков.
— Таких видно сразу: дома у них не огорожены, без ворот.
— В таких случаях можно брать оплату на счёт городского управления, — предложил городской голова Сукачёв. А, заметив недовольные лица, ловко сманеврировал. — Если вы не против, мы на этом закончим и доберёмся до дома ещё до полуночи.
Все дружно проголосовали.
А на заседании думы 7 июня добрались и до установки фонарей на двух улицах, Матрёшинской и Шелашниковской. Оппонировал гласный Кислянский.
— Не признаю возможным решение в утвердительном смысле, — сразу же объявил он коллегам.
— Но по какой же причине? — удивился городской голова.
— А по причине незавидности городского бюджета. Зачем тратиться на фонари, когда и без них всякому известно: посреди Шелашниковской бо-ольшая канава, и, чтобы не попасться в неё, надо держаться исключительно правой стороны, для верности заезжая на тротуар.
— Верно говорит! — сорвался с места гласный Соколов. — А я прибавлю: от фонарей будет много крушений!
— Но позвольте, — гласный Сивков оглядывал зал с выражением полного недоумения на лице, — странно слышать такое от думцев, очень странно.
— Что же странного, когда дело говорим?! — не обиделся Соколов. — Вы-то разве не боитесь крушений?
— У нас на Большой довольно и фонарей, и телеграфных столбов, однако ни пешие, ни конные как-то не стремятся разбивать о них головы и экипажи. Это вам и в полиции подтвердят. Да, кстати, и расскажут как любят преступники тёмные подворотни.
Соколов и Кислянский несколько стушевались, и голова этим тотчас воспользовался:
— Всех, кто поддерживает установку фонарей на Матрёшинской и Шелашниковской, прошу встать!
Большинство поднялось.
Оно бы и хорошо, когда б не платить
В 1888-м голова Сукачёв должен был (по семейным обстоятельствам) уйти в отпуск раньше — и хотел до отъезда провести через думу неотложный вопрос — об установке в управе телефона. И как будто ничто не предвещало препятствий: докладчик хорошо подготовился, да, кстати, и полицмейстер очень вовремя поддержал своим обращением о важности телефонной связи в борьбе с пожарами и преступниками. Но думцы усмотрели-таки некую угрозу и «покушение на расточительность».
— Много ли где найдено преступников благодаря телефону? — усмехнулся гласный Москвин. — Это «чудо техники» ни на что не влияет: всё, по-прежнему, решают бумаги.
— Как же «не влияет»?! Да всем же известно: телефон значительно сокращает канцелярскую переписку! — возвысил голос прогрессист Сивков.
— У меня другие сведения, — отмахнулся Шамарин.
— Польза, может, и есть, но в управе она ограничена присутственными часами — стоит ли ради них раскошеливаться? — меланхолически заметил Чурин.
А Кислянский подхватил:
— Мы и прежде не поддерживали телефонизацию, так давайте будем последовательны!
Объявили баллотировку, и она показала, что думцы, в самом деле, последовательны. Но городской голова опять-таки сманеврировал:
— В таком случае я телефонизирую управу за свой счёт.
Никто не возразил, только гласный Кислянский сильно задумался, отчего это голова опять ударил себя по карману. Решил, что причуда богатенького наследника, не сложившего капитала своими руками. Но когда при управе открылось ночное дежурство врачей, и Кислянского мгновенно пробило: можно будет теперь по телефону вызывать бесплатного доктора!
— Это так; правда, мы в управе имели ввиду не гласных, а бедных горожан, не имеющих экипажей и средств на медицинскую помощь, — снова огорчил Ивана Ивановича Сукачёв.
Четверть века назад в Иркутске была лечебница для малоимущих, но она обслуживала только самый центр города — теперь же бесплатная скорая помощь могла подаваться и на окраины. На оплату докторов заложили сумму из расчёта: 3 руб. за дежурство с 8 час. вечера и до 8 утра.
Осталось договориться с обществом врачей — и Владимир Платонович пришёл на ближайшее заседание. Встретили прохладно:
— Не придётся ли нам, докторам, пользовать главным образом клиентов полицейских частей?
Голова терпеливо всех выслушал и понимающе улыбнулся:
— Опыт других городов показывает, что все ваши предположения ненапрасны. Я и сам наблюдал подобные ситуации в европейской России и, собственно, в Европе. Но не знаю случая, чтобы какая-то из управ или врачебное общество в силу этих причин отменяли ночные дежурства.
— Так ведь и мы не откажемся, — примирительно заключил председатель.
— А я и не сомневался. Можно сказать, ни мгновения.
Справочно
На начало 1888 г. в Иркутске делалось в сутки от 60 до 100 звонков. Городская телефонная станция отмечала в специальном журнале каждый вызов и продолжительность разговора. Всего установлено было 16 телефонных аппаратов: в доме генерал-губернатора и в его канцелярии, в квартире правителя дел канцелярии генерал-губернатора, губернском правлении, общем губернском присутствии, доме губернатора и губернском суде, в государственном банке, канцелярии Иркутского батальона, полицейском управлении, квартире г-на полицмейстера, 3-й и 2-й полицейских частях, тюремном замке, доме городского головы и доме г-на Сиверса. На очереди стояли: Добровольная пожарная дружина, городская управа, «Московское подворье», Сибирский торговый банк и Банк Сиропитательного дома Елизаветы Медведниковой, сам Сиропитательный дом и городской театр. Некоторая заминка происходила оттого, что при доставке в Иркутск часть аппаратов ломалась. Владельца ремонтной мастерской г-на Соловьёва отлично знали все первые лица.
Из газеты «Восточное обозрение» от 19 января 1894 года: «Иркутские улицы и зимой представляют такое же безобразие, как и летом: на каждом шагу ухабы, на тротуарах груды снега, и ходить, и ездить затруднительно. Осенью на Мелочном базаре выстроен помост для торгующих, но его так засыпало снегом, что извозчики по нему ездят, как по улице. Непонятно, за что базарный староста задаёт потасовки едущим по этому помосту, если его из-под снега не видно».
Из газеты «Восточное обозрение» от 20 июля 1894 года: «Продолжительное ненастье опять напомнило иркутскому обывателю, где у него болит. По Саломатовской и Преображенской, пишут нам, даже прекратилась езда, ибо экипажи вязнут до такой степени, что без посторонней помощи лошади не в состоянии их вытянуть из засасывающей трясины. На базарах торговки не появляются, боясь, очевидно, утонуть. Пестерёвская представляет из себя сплошную реку грязи. На перекрёстках образовались лужи-озёра».
Из газеты «Восточное обозрение» от 10 августа 1894 года: «В видах наступающей осени не мешает иркутским обывателям запастись каждому парой ходуль, и тогда грязь будет им нипочём».
В октябре 1888 года на три с половиной недели было закрыто движение на Ивановской, но ни конный ни пеший не выказывали ни малейшего недовольства; напротив, с гордостью повторяли: Ивановская шоссируется!
Столбы в изгнании
Иван Иванович Попов, редактор «Восточного обозрения», признавался шутливо:
— Мои литсотрудники смотрят на городскую управу как на свою кормилицу: столько материала для осмысления, и какого! Одно городское освещение поставило на крыло нескольких начинающих фельетонистов.
Писали, и правда, вдохновенно:
Из газеты «Восточное обозрение» от 30 июля 1889 года: «Городские фонарные столбы подверглись почему-то изгнанию с мест своего водворения и, посрамлённые, лежат. Обыватели, не находя в них изъяна, недоумевают, чего ради понадобилось переменять столбы зелёного цвета с бронзированными желобками на стволах на столбы коричневого цвета с бронзированными желобками на тумбах.
— Экономии ради! — говорит один. — Столбы менять будут, пожалуй, недели две-три; глядишь, керосина-то немало останется.
— А я думаю: красоты ради! — оспаривает другой. — Сравните-ка старые с новыми: там всё неуклюже, по-мужицки, а здесь какая стройность, какое удачное сочетание цветов, какие миленькие розетки с шишечками сидят на капителях, загляденье!
Иные же полагают, что причина замены есть не что иное как стремление некоторых молодых людей показать своё усердие, заменив всё прежнее, «с изъянцем», как они говорят, своим, новым, «неиспорченным». N».
Из газеты «Восточное обозрение» от 13 августа 1889 года: «По большой трактовой дороге от Иркутска до Пивоварихи лежат городские фонарные столбы. Для чего они были вывезены туда, неизвестно, но раз они валяются по дороге, как пьяные кутилы, то не целесообразнее ли водворить их на городских площадях и улицах, тонущих во мраке ненастных ночей?»
Подождём: вдруг подешевеет
Интерес иркутской печати к электрификации подогревался небольшим, но довольно существенным обстоятельством: подсвечник с думского стола, за которым стенографировали хроникёры, изымался перед каждым голосованием, чтобы освещать баллотировочный ящик. И возвращали его не сразу, как отпадала нужда, поэтому и в блокнотах корреспондентов появлялись досадные пропуски. А пресса злопамятна, у неё цепкий взгляд и способность внушать свои мысли читателю. Тем более что картинки иркутского быта и сами по себе впечатляли.
Концессионеры, из местных и пришлые, кружили над думой, предлагая сделать жизнь в Иркутске комфортной. Даже члены полярной экспедиции Виггинса брались устроить электричество в каждом доме. Но всем объясняли, что желают повременить до окончания железной дороги, когда товары подешевеют, а среди них и электрическое оборудование. Отказали товариществу Янчуковского, петербургской фирме «Дюфлон и Константинович», Русско-Бельгийскому электрическому товариществу и многим другим фирмам, присылавшим своих представителей.
Свет от керосиновых фонарей был неровный, лампы переворачивались, начинался пожар. А содержание между тем обходилось дорого: нужно было оплачивать труд фонарщиков, экипажи для перевозки ламп и овёс лошадям. Пробовали экономить на кучерах, но этим тотчас воспользовались находчивые воры.
Из газеты «Восточное обозрение» от 28 августа 1894 года: «Причину того, что на многих столбах нет фонарей, объясняют тем, что они находятся в починке в мастерской городского механика. Управою платится механику 25 коп. с фонаря, а его мастерская завалена частными заказами, которые оплачиваются гораздо дороже. Так как частным заказам вследствие этого в мастерской отдаётся преимущество, то городским фонарям долго придётся ждать своей очереди».
Из газеты «Восточное обозрение» от 26 сентября 1899 года: «Торопимся отметить на страницах нашей газеты: фонари горят по городу уже вторую неделю. Мы долго колебались обнародовать это приятное известие, считая появление зажжённых фонарей или капризом или ошибкой управы. Теперь же мы убедились, что их зажигают нарочно и будут зажигать каждый день. Как бы только не сглазить?»
На заседаниях думы заведующего освещением г-на Очередина прямо упрекали, что он «плохо смотрит за зажиганием, горением и тушением фонарей, отчего и выходит, что они работают, когда нет нужды, и наоборот». Очередин не смущался и без труда доказывал: при керосиновом освещении иначе и быть не может. Что, конечно же, можно отобрать у фонарщиков лошадей и заменить экипажи тележками; можно создать из гласных наблюдательную комиссию и так её загрузить, что не будет никому никакого покоя — только света на улицах всё одно не прибавится. Нужно переходить на электричество.
Городской голова Владимир Платонович Сукачёв порывался было взять уличное освещение на свой счёт, но сумма в 200 тыс. руб. оказалась для него неподъёмной. А между тем генерал-губернатор высказывал думе нарекания, и отвечать на них было нечего. Торговец Второв осветил дорогу, соединяющую его магазины, но ввёл жёсткое ограничение: как только расходились последние покупатели, всё погружалось во тьму.
Из газеты «Восточное обозрение» от 5 февраля 1895 года: «С 27 января в магазине Стахеева производится электрическое освещение. По вечерам на улице около магазина собирается много любопытных. Мы слышали, что и другие крупные магазины не замедлят последовать примеру Стахеева».
Реставрация иллюстраций: Александр Прейс