В мире гаджетов и нейронных сетей продолжает свою жизнь русская и зарубежная литература. Открываются новые смыслы романов Борхеса и Маркеса. Личные библиотеки Пушкина, Толстого и Горького изучаются специалистами и потихоньку переезжают в цифровой мир. О том, что происходит в учёной среде, чей интерес в изучении мировой и прежде всего русской литературы, главреду «АН» Андрею УГЛАНОВУ рассказал член-корреспондент Российской академии наук, переводчик с испанского, каталанского, французского языков Всеволод БАГНО.
– Вы научный руководитель Института русской литературы. До этого долгое время были его директором. Институт также называют Пушкинским Домом. Расскажите, какие современные технологии вы используете для хранения и демонстрации рукописей великого поэта?
– В советское время мы потеряли часть того, что хранилось в Пушкинском Доме. Рукописи Тараса Шевченко передали в Киев, а Горького и Толстого отправили в Москву. В то же время всё рукописное наследие Александра Сергеевича именно в Пушкинском Доме и было сосредоточено. Это огромное богатство и польза для учёных, а также для тех, кто просто любит литературу. Не так давно появился проект «Пушкин цифровой», где собраны связанные с поэтом мультимедийные и научные материалы и, разумеется, его произведения. Масштабы уже впечатляют, а со временем веб-портал будет ещё пополняться. Наши сотрудники сканируют рукописи и архивы документов, которые затем появляются в общем доступе онлайн.
– Можно ли сегодня сказать, что литература остаётся зеркалом мира, как это было раньше? Конечно, книжные магазины не опустели, но всё же мы всё чаще предпочитаем печатным изданиям короткие тексты в Интернете.
– Я не из тех, кто любит сетовать и причитать. Это абсолютно не продуктивный подход. Те процессы, которые происходят сейчас, станут понятны чуть позже, должно пройти время. Безусловно, цифровая революция позволяет манипулировать сознанием. Это часто происходит как раз через гаджеты. Хотя используют их сегодня по-разному. В Древнем Китае, Средневековой Европе, в XIX веке, когда жили Белинский и Чернышевский, всего этого не было. Писатели прошлого не могли массово влиять на умы, как это происходит сейчас, у них возможности не было.
Я считаю, что литература всегда была и будет инструментом для изменения мира. То, что происходит в мире, физик и даже историк не поймут так, как это увидит своими глазами поэт. Любимая фраза Пушкина: «История народа принадлежит поэту».
Доктор филологических наук, член-корреспондент РАН, профессор филологического факультета СПбГУ Всеволод Багно является известным специалистом в области сравнительного литературоведения, признанным авторитетом в области испаноязычных литератур, русско-испанских и русско-французских литературных отношений, закономерностей межкультурных связей, теории и истории художественного перевода.
Автор более 400 работ, изданных в 14 странах. Переводит стихи, прозу и драматургию с испанского, каталанского, французского и английского языков.С 2007 по 2017 год Всеволод Багно возглавлял Институт русской литературы РАН (Пушкинский Дом). Главный редактор журнала «Русская литература» РАН.
– Какие сегодня предпочтения у читателей в литературе?
– Академическая наука занимается скорее прошлым, чем сегодняшним днём, поэтому про современных авторов я вам вряд ли что-то подскажу. Про себя лично могу сказать, что мне нравится совершенно разное. Кстати, это удивительно – если опросить десяток моих коллег-литературоведов, совпадений в предпочтениях у нас не будет. Хотя, казалось бы, мы придерживаемся одних и тех же взглядов.
Прежде всего назову Евгения Водолазкина. Всё его творчество, начиная с ранних романов, я очень люблю. Его произведения наверняка входят в русский текст мировой культуры.
Также среди моих фаворитов Александр Григоренко, Наринэ Абгарян. Я называю эти имена не потому, что считаю этих людей самыми выдающимися писателями современности. Дело в том, что данных авторов я глубоко чувствую и даже нуждаюсь в них.
– Как творчество испаноязычных писателей повлияло на русскую литературу?
– На мой взгляд, огромное значение для нашей культуры имеют произведения Хулио Кортасара и Габриэля Гарсиа Маркеса. В Советском Союзе, в 1960-е – 1970‑е годы, многое из настоящей большой литературы, которую так ждал читатель, не пускали. А этих авторов пустили, потому что они были против американского империализма. Нам повезло, что они оказались великими писателями. Вместе с их прозой в СССР через эту маленькую форточку ворвалась вся запрещённая литература.
Многотысячные тиражи и большой успех в СССР в 1930-е – 1940-е годы имел Федерико Гарсиа Лорка, по той простой причине, что он был расстрелян франкистами. Многие советские поэты – авангардисты и модернисты, которых в Союзе отказывались печатать, – укрывались в нише перевода и работали над Лоркой. В итоге получились блистательные тексты. Всё это стало глотком свободы для читателя.
Потом появился аргентинский прозаик и поэт Хорхе Луис Борхес. Его полюбила молодёжь, айтишники. Это были миниатюры с почти детективной интригой. Мировая цивилизация с какими-то загадками. Всё это пробило ему дорогу, и он, можно сказать, занял первое место среди испаноязычных авторов.
Я очень много издавал собрания сочинений Борхеса, Кортасара, Маркеса. Это такая «трагическая» страница моей биографии, потому что хотелось разнообразия. Но мне, пряча глаза, говорили, что лучше напечатаем ещё одного Кортасара и Маркеса – была уверенность в том, что читатель съест сколько угодно именно этих авторов. Другие писатели, может, тоже хороши, но рисковать никто не хотел. Я изнемогал, но садился и писал очередное предисловие к Маркесу.
– Дон Кихот – образ, который прочно засел в головах советских людей. Вы даже посвятили ему докторскую диссертацию. Что о Дон Кихоте писал Борхес?
– Борхес был хладнокровным сказочником. У него сплошные парадоксы. И да, в своих миниатюрах он часто касался мифа о Дон Кихоте. И каждый раз по-новому. История Дон Кихота у него всегда играет разными красками.
Но больше я хочу отметить речь Тургенева «Гамлет и Дон Кихот». Вот это гениальный текст на века! Борхес в данном случае значительно уступает Тургеневу. Весь мир был поражён, когда прочитал эту речь, почти конгениальную пьесе Шекспира и роману Сервантеса, переведённую на все языки мира.
– Каких иностранных авторов сегодня переводят больше всего? Фэнтези, детективы – наверное, так было всегда, но сегодня, мне кажется, появилось совсем уж много шелухи.
– К фантастике я был абсолютно равнодушен, пока не прочитал латиноамериканцев. Маркес, Кортасар – всё это фантастика абсолютно разного рода и совершенно другого масштаба.
Довольно долго, а наверное, так осталось и до сих пор, чаще всего переводимой и издаваемой книгой после Библии был роман Сервантеса о Дон Кихоте. Дальше идут «Война и мир» Толстого, «Братья Карамазовы» Достоевского. Думаю, ничего не изменилось.
Если вы зайдёте в книжный магазин в России, Азии, в Африке, не важно где – на полках увидите переводы с английского. Писатели либо предыдущих поколений, либо совсем последних лет. Это диктат языка, массового сознания, которое на полках книжных магазинов угадывает англоязычного писателя по типу фамилии.
Нельзя сказать, что я не интересуюсь современной литературой, но я её плохо знаю. Хватает того, что ещё очень хочется прочесть из великих непрочитанных произведений прошлого. Список колоссальный, а времени на всё не хватает.
– Проходят столетия, а исследователи продолжают изучать творчество великих русских и мировых писателей и поэтов. Что там можно ещё открыть?
– Отвечая на ваш вопрос, я просто напомню, что, например, Гейне перечитывал «Дон Кихота» каждые пять лет на протяжении всей жизни. Что он там хотел найти? Другой текст? А ведь действительно находил. Другой мир, другого человека, себя, другого, нового. Вот так и мы, современные литературоведы, продолжаем заново открывать всё новые и новые грани творчества великих авторов.
Ноев ковчег русской литературы
Пушкинский Дом был создан 15 декабря 1905 года. Его основателями являются Великий князь Константин Константинович Романов, литературовед Нестор Александрович Котляревский и энтузиаст архивного дела Борис Львович Модзалевский. По их замыслу Пушкинский Дом должен был стать академическим центром сбора, хранения и изучения русской «изящной словесности». Первым пополнением учреждения стала библиотека Пушкина, приобретённая в апреле 1906 года на правительственные средства. В настоящее время здесь хранится множество подлинных рукописей писателей – классиков русской литературы.
Современное название Пушкинского Дома – Институт русской литературы (ИРЛИ). Он находится в Санкт-Петербурге и относится к Российской академии наук (РАН). В структуру института входят научно-исследовательские отделы, центры, группы и лаборатории, а также Литературный музей, Рукописный отдел и Фонограммархив (хранилище звуковых фольклорных записей народов мира).