Театральный режиссер — это творческая и очень непростая профессия. Для того чтобы им стать, нужны незаурядный ум, напористость, серьезность, грамотность и оригинальность
И находящийся в расцвете творческих сил челябинский режиссер Тамаз Гачечиладзе в полной мере отвечает всем этим требованиям. И мы рады вновь встречать его в нашей редакционной гостиной:
— Тамаз Малхазович — вы главный человек каждого вашего нового спектакля. И соответственно обладаете всей полнотой информации о нем. Поэтому естественный вопрос, что нового в вашей творческой жизни?
— А новостей у меня… как всегда море. Мы за лето с любителями сняли короткометражное кино. Сейчас у нас на постпродакшн осталось доделать звук с лабораторией Сhel_teatr. И я думаю, что в конце ноября у нас будет премьера. Где все, что останется за кадром — это команда высокопрофессиональных людей. И это действительно специалисты, которые знают, что такое делать кино. А в кадре наоборот не будет ни одного профессионального актера. Но это люди, которые прошли хоть один проект Сhel_teatra. И это не потому, что мы их там обучаем высокому театральному искусству. Хотя и это есть, конечно, немного. Нет. Самое главное, что мы там учимся друг друга слышать, чувствовать, понимать. Это будет игровой, художественный фильм, достаточно легкомысленный и очень простой. Легкий, без особых затей и заумия. Обыкновенная смешная история со смешным концом.
Актерская жизнь не игра…
— Где будет показ?
— Пока не готов определенно сказать, потому что еще ведутся переговоры. Думаю, что мы возьмем какой-то большой кинотеатр. Скорее всего, это будет кинокультурный центр «Победа» на Комсомольском проспекте в Челябинске. Думаю, что это будет там.
— А чего вас театрального на кино потянуло?
— Это очень интересная история. Это поиск. Дело в том, что на данный момент у нас восьмой театральный сезон с Сhel_teatrом за почти четыре года. Мы набираем осенью и весной. Так случилось, что в прошлом году, когда мы с вами и познакомились, вклинился еще и мюзикл L`AMORE перед Новым годом. Но это было очень сложно, скажем прямо, потому что мы еще не успели отойти от одного и начали другое. И я не очень люблю так работать.
А здесь мы делаем каким образом: у нас два раза в год театральный сезон. А между ними у нас есть такой поэтический месячный проект, который называется «Стихосоматика», где приходят все желающие. Это очень маленькая группа, всего восемь человек, и мы читаем стихи. Но этот проект не про стихи, а про то, как через поэзию понять себя, почувствовать — там у нас есть целая система, технология, она авторская Сhel_teatrа. Кроме нас никто этим не занимается. И вообще наш тандем с Ольгой Беловоловой, это такая очень интересная история, потому что мы очень много думали по поводу того, что, наверное, надо этот проект масштабировать. Делать его франшизным, зарабатывать деньги. Сейчас же модно зарабатывать деньги…
Я остерегаюсь делать то, что не умею
— И даже слишком…
— (Смеется.) И в один прекрасный момент мы поняли, что для того, чтобы сделать этот проект франшизным, нам придется себя клонировать, потому что атмосфера, которая у нас на проекте, создается за счет того, что у нас такой вот тандем. Мы просто вдвоем умеем каждый так делать свое дело, что в результате у нас получается та самая неповторимая атмосфера, которая получается.
— Тамаз, как можно себя клонировать? Непонятно…
— Вот поэтому и нет франшизы у Сhel_teatrа.
— А стихи и их автора каждый сам себе выбирает.
— Да, а у нас все сами делают участники.
— То есть здесь первичен выбор. И смотрите, у кого к чему душа лежит. И через это участник раскрывается…
— Да.
— А вы при этом так лукаво наблюдаете за этим процессом…
— Да-да.
— Вообще очень интересная такая история, театр на самом деле очень интересный арт-терапевтический инструмент, потому что он — это официальное разрешение быть не таким, как всегда. Он снимает с человека самое главное — ответственность за то, что он у нас ведет себя не так как обычно. Мы же говорим про любителей, а не про профессионалов. Профессионалы — это абсолютно сумасшедшие люди. И я не представляю, как можно быть артистом, особенно в наше время. Но речь не об этом. Речь о том, что театр — это возможность. Сейчас очень большой секрет вам открою, любительский театр — это возможность побыть собой и прикрыться, как будто бы ты роль играешь.
В странном мире мы живем…
— Тамаз, я по первому образованию психиатр. И мне эти методики немного знакомы. Я про корректировку при помощи творчества, как один из наиболее эффективных и мягких методов работы с психикой. Был такой Якоб Морено, он начинал с работы с малолетними проститутками перед Первой мировой войной, организовав для них группы самопомощи. Он заявил как-то Зигмунду Фрейду: «Вы разрешили пациенту говорить, а я разрешу ему действовать». И в апреле 1921 года Морено представил публике экспериментальную постановку о политической ситуации в Австрии. В процессе игры актеры импровизировали и вовлекали в действие зрителей. А вся эта феерия называлась «Психодрама Морено».
— Очень круто. А мы это называем приключением, ведь магию погружения в театральное закулисье не сравнить ни с чем.
— Привлекайте меня к постановкам.
— Приходите.
— В каком качестве?
— В качестве актера, конечно, в качестве актера…
— Но у вас спектакли какие-то несерьезные, а я серьезный человек.
— А зачем? Вот в этом-то и суть. Что вы только что сказали, что вы серьезный человек.
— Я печальный такой, типа Пьеро.
— Ну прекрасно, значит есть возможность…
— Будет…
— Будет возможность… Но почему будет, она есть всегда. Она существует абсолютно для всех людей…
— Возможность чего будет?
— Побыть другим. Не печальным. Не Пьеро.
— Когда подберете мне роль, звоните…
— Как только придете, сразу подберем вам роль. У нас так, сначала человек приходит, и мы договариваемся, что у нас есть определенное количество участников, и специально под этих участников делается сценарий.
Продолжение следует