Марксизм и СВО: свежий взгляд

Российские патриотически настроенные марксисты сегодня зачастую предпочитают не вспоминать марксистско-ленинский взгляд на войны между капиталистическими государствами («у пролетариата нет отечества»). Другие марксисты, кто настроен антипатриотически, воспроизводят этот взгляд применительно к СВО. Однако возможна ещё одна точка зрения – марксистская и патриотическая одновременно. Гость «АН» – марксовед Андрей КОРЯКОВЦЕВ, кандидат философских наук, доцент Уральского государственного педагогического университета (Екатеринбург).

– В 1931 году Сталин заявил: «В прошлом у нас не было и не могло быть отечества. Но теперь, когда мы свергли капитализм, а власть у нас, у народа, – у нас есть отечество, и мы будем отстаивать его независимость». Поскольку сегодня в стране опять капитализм, то, утверждают многие марксисты, она снова не является-де отечеством для трудящихся. Негоже, мол, переживать и тем более жертвовать собой за буржуазную Россию.

– На таких леваков я смотрю саркастически. Дело в том, что Россия – не буржуазная.

– Не буржуазная в каком смысле? Ментально?

– Политически. Начнём с того, что в марксизме множество школ. Как я люблю говорить, из шеи марксиста Троцкого торчит ледоруб марксиста Сталина. Многие школы живут между собой отнюдь не дружно, страшно спорят друг с другом и настолько увлечены этим, что забывают о своих истоках, об изучении основ. Мало того что взгляды упомянутых вами леваков расходятся с реальностью, – они расходятся ещё и с классическим марксизмом, приверженцами которого эти люди себя считают.

Как известно, классическим марксизмом является написанное Карлом Генриховичем и его ближайшим соратником Фридрихом Фридриховичем. Они оставили две важнейшие работы о происхождении государства. Одна из них – «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельса – суперпопулярна и активно переиздаётся, а другая известна лишь узкому кругу специалистов. Она входит в «Экономические рукописи 1857–1861 годов» Маркса. Это восемь страничек – даже не глава, а параграф. Называется – «Формы, предшествующие капиталистическому производству». Поскольку современные леваки, как правило, читают из Маркса только партминимум, с этим его текстом они не знакомы.

Концепция Энгельса преподавалась в советских вузах, и её сейчас всякий левак знает на зубок: государство есть продукт классовых противоречий, функция классового господства. Эту же концепцию повторил Ленин в работе «Государство и революция». А Маркс, исследуя в упомянутом сочинении генезис государства, ни разу не использовал слово «класс»! Это потрясающий факт, я удивляюсь, почему до сих пор никто не обратил на него внимания. Леваки в большинстве своём не стремятся понять Маркса и упускают из виду самую суть.

– Какую суть?

– Государство – более сложный институт, более маневренный. Во-первых, функцию классового господства, по Марксу, государство приобрело не сразу. А во-вторых, хотя применительно к XIX веку эта функция была для государства основной, оно может совершать манёвры и выступать как автономная социальная сила, независимая от классов. В XX веке эта автономность государства стала системной. Оно поднялось над классами гражданского общества, либо поглотив буржуазию, как в СССР, либо вступив с ней в симбиоз, как на Западе или в Российской Федерации. Не будем забывать, что сегодня Россия и Запад – это постреволюционное общество, то бишь общество, где победила революция. Под победой революции я в данном случае понимаю становление социального государства в 1950–1960-е годы. Социального государства и межклассового компромисса.

– Давайте по-марксистски: если в нынешней России господствующим классом является не буржуазный, то какой?

– Тот же самый, что господствовал в Советском Союзе, сталинском или более позднем, – высшая политическая бюрократия. Которая сейчас, повторяю, находится в симбиозе с крупной буржуазией. Это тоже важно понимать: мы живём в обществе классового симбиоза. Та классовая дифференциация, которая была применима в начале XX века, давно требует уточнений. Вот, например, автослесарь на заводе. Он продаёт свою рабочую силу – значит, он пролетарий. Но в то же время у него есть счёт в банке, приносящий ему проценты. А ещё у него есть собственный автомобиль, на котором он занимается извозом, а ещё – садовый участок, благодаря которому он производит домашнее винишко и приторговывает им. Иными словами, этот человек является собственником средств производства товаров и услуг – значит, он уже не совсем пролетарий, он мелкий буржуа. Причём такую картину можно наблюдать не только в государствах с рыночной экономикой: в Советском Союзе с некоторых пор было то же самое.

Этому симбиозу, симбиозу трудящихся и мелкого либо среднего капитала, соответствует другой, аналогичный – симбиоз высшей политической бюрократии и крупного капитала. И если в России начала XX века, на мой взгляд, внутри симбиоза доминировал капитал над бюрократией, то сегодня, наоборот, доминирует бюрократия над капиталом.

– Это, очевидно, к лучшему?

– Очевидно. Капиталу необязательно связывать свою судьбу со страной: деньги, как известно, могут сменить место обитания. А бюрократия живёт за счёт ренты и не может, поменяв страну проживания, взять с собой источник своего дохода. Крупные буржуа, эмигрировав, будут существовать за счёт капиталов, которые прихватят, а что станет делать эмигрировавшая бюрократия? Кто даст ей возможность жить там за счёт ренты? Там есть свои получатели ренты – свои бюрократы.

Таким образом, по своей классовой природе бюрократия больше склонна к патриотизму, чем буржуазия. Меня иногда неверно понимают: я, мол, приписываю нашим высшим бюрократам некую сентиментальность. Она, возможно, имеет место быть, но в чужие мозги не залезешь. Как говорил Маркс, мы должны объяснять поведение человека не его субъективностью, а теми объективными рамками, где она проявляется. Эти рамки – социально-экономические, и в них чётко прослеживается та закономерность, о которой я говорю.

Если смотреть на современную Россию по-левачески, то есть как на буржуазную, возникает вопрос: какая буржуазия является заказчиком СВО? Финансовая, которая с началом СВО обвалила национальную валюту? (В ходе империалистических войн, к каковым леваки ошибочно относят нынешний конфликт, она так не поступает.) Нет, финансовая буржуазия точно не заказчик. Тогда кто? ВПК? Не похоже: он себя хорошо чувствовал и без СВО, к тому же не он играет в стране системообразующую роль, мы не КНДР. В таком случае заказчик – нефтегазовая буржуазия? Это можно было бы предположить, если бы Украина являлась Саудовской Аравией, но нет, украинские запасы теплоносителей не стоят того. Тогда, может быть, учитывая богатые сельхозугодья Украины, заказчиком СВО выступили агрохолдинги? Нет, можно представить что угодно, но только не то, что эти «олигархозы» командуют Кремлём.

– Так кто же заказчик?

– Сам Кремль. Он не мог и дальше наблюдать продвижение НАТО на восток. Когда Альянс стал проникать на Украину, стерпеть это было нельзя. Наша высшая бюрократия защищает свою самость, свою политическую субъектность и поэтому вынуждена защищать национальный суверенитет, а также помнить, что она зависит от населения и должна заботиться о нём. Курс на сбережение нации, провозглашённый Путиным 15 января 2020 года (Послание к Федеральному собранию, в котором президент предложил внести поправки в Конституцию. – Прим. «АН»), был бы невозможен в буржуазной стране. Маткапитал на второго ребёнка в следующем году составит свыше 800 тысяч рублей – нужно ли это крупной буржуазии? Если и нужно, то такой буржуазии, которая долгосрочно заинтересована в здоровой и квалифицированной рабочей силе, то есть отражает общественный интерес, а не только эгоистический. Да, могут возникать вопросы, почему в России отсутствует полноценное прогрессивное налогообложение, но не будем забывать, что в Западной Европе оно возникло не само по себе, а под угрозой, как они думали, советского вторжения.

Мы с вами говорим о классовой природе нашего современного государства, но давайте скажем и о природе оппозиции. Разве она левая, пролетарская?

– Она разная.

– Я говорю про оппозицию, во-первых, активную, а во-вторых – организованную. 25-летнего левака, который ругает в интернетах власть и буржуев, трудно назвать оппозиционером. Лидеры общественного мнения левой ориентации не в состоянии вывести на улицы протестные массы – в последние годы это удавалось, наоборот, буржуазным силам. Итак, нынешняя оппозиция буржуазна, и факт этот не вписывается в типичные леваческие представления, будто государство в условиях капитализма – обязательно пешка буржуазии.

Леваки застряли в своих схемах. Они утверждают, что невозможно провести параллель между Великой Отечественной войной и СВО, поскольку в СССР, мол, были «общественная собственность» и «народовластие», а в РФ – нету, поэтому Советский Союз надо было защищать, а Российскую Федерацию – не надо. Леваки судят о тогдашнем обществе не по реалиям, а по тому, что говорили о нём его идеологи. Если же взглянуть на советское общество научно, да ещё и по-марксистски, то нужно отделить его самосознание от его действительной социальной природы. Нужно трезво представить его как общество по преимуществу бюрократическое: костяк составляли бюрократические социальные связи, на самом верху которых находилась пресловутая «номенклатура» – высшая политическая бюрократия. И вот именно по этому показателю советское общество и современное российское идентичны. Идентичны они и по уровню массовой поддержки «снизу». Если леваки считают, что сталинская бюрократия воплощала общественный интерес, то почему другой бюрократии – нынешней – они категорически отказывают в этой способности?

Давайте посмотрим в окно. Я, например, живу в спальном пролетарском районе на окраине промышленного мегаполиса – Екатеринбурга. Что я вижу? Я вижу двор, заставленный автомобилями, в том числе дорогущими иномарками, принадлежащими моим соседям – простым работягам. И вспоминаю наш советский двор 1960–1970-х годов. Там не было ни одной машины, а сейчас перед моим окном – «Фольксваген» соседа, работающего где-то на стройках. Так что разница между советским и современным российским обществами всё же есть: вот она, перед нами. И, с точки зрения соседа, она не в пользу советского. «Фольксваген» он приобрёл не в девяностые, а относительно недавно, поэтому он вполне «ватник», а за стеклом его «тачки» красуется буква «Z». У него есть мотив для этого, равно как у работяги сороковых был мотив умирать в окопах под Москвой.