О сектантстве Зеленского

Вы обратили внимание, как прошёл на той неделе День Незалежности Украины?

Он был отмечен любопытнейшим действом – так называемым «молебном» в киевском Софийском соборе во главе с четой Зеленских при участии официальных представителей всех крупных религиозных конфессий Украины, кроме одной – самой крупной. Присутствовали глава раскольнической «Православной церкви Украины», мусульманин, католик, протестант, иудей… и отсутствовал представитель канонической Украинской Православной Церкви.

Отсутствовал – и слава Богу. Совместная молитва с представителями других религий – немыслима, запрещена вероучением. Русское православие известно своей веротерпимостью: сосуществование большого числа конфессий, петербургские мечеть и буддийский храм времён императорской России, общественные советы для межрелигиозного взаимодействия, – и никогда нашему конфессиональному многообразию не приходило в голову устраивать совместные «молебны». Дело не только в том, что подобное недопустимо (хотя в этом прежде всего), но и просто – зачем? Разве для популяризации веротерпимости и гражданского единства недостаточно обычных (то есть светских) совместных мероприятий и заявлений?

Украинский «общий молебен» – не просто политическая манифестация, это манифестация в форме религиозного акта. Нашему взору открылась государственная религия нынешней Украины. Названия ей, пожалуй, ещё нет. Это даже не экуменизм, потому что экуменизм ограничивается христианскими конфессиями. Перед нами некая форма религиозного синкретизма вроде саентологии (признана нежелательной в России) и прочих подобных сект. Украинское государство блестяще оправдывает свои претензии на роль авангарда современной западной цивилизации с её идеологией плавильного котла – растворения всех идентичностей друг в друге. И во главе этой религиозной секты, в центре «молебна» – светский начальник Зеленский, подобно тому как главой Англиканской церкви является король.

Неудивительно, что на Украинскую Православную Церковь идут гонения. В государстве, где беспрецедентно правит такая ересь, едва ли может быть иначе.