Дорога между жизнью и смертью, или как корреспондент «АН» побывала в прифронтовой зоне

Направление Сватово-Кременная постоянно в новостных сводках. Прифронтовая зона. Вот уж не думала, что и мне, корреспонденту «АН», доведётся там побывать. В луганские госпитали ездила уже не раз. Но тут принесли именные посылки для бойцов из Семилукского района (Воронежская область), где я живу… Плюс подсобралось немалое количество гуманитарки. В общем, отправилась вручать всё это лично в руки. Ну, а заодно и пообщалась с мирными жителями в одной из точек нашего маршрута.

Ехала с казаками. Атаман, станичник из Северо-Донского казачьего войска Вячеслав Деев, вот уже несколько месяцев раз, а то и два в неделю отвозит на фронт посылки для бойцов от родных. Иногда приходится ночевать в прифронтовой зоне, ожидая адресата с боевого задания или даже ехать прямиком в окопы, чтобы вручить гуманитарку лично. С ним и другие казаки. Надо сказать, дисциплина в группе жёсткая, ребята слушаются своего атамана беспрекословно. Есть среди них и те, кто уже и сам ходил добровольцем. И собирается вновь.

Едем «за ленточку»

…Загрузив гуманитарку, мы расселись по машинам и отправились в путь. Ещё затемно вышли на направление Сватово-Кременная. Дорога там, прямо скажем, зубодробительная – приходится держаться за всё подряд, чтобы не подскакивать до потолка кабины. Яма на яме и непролазная грязь. Эту часть пути я ехала в «ГАЗели» с Александром из Старого Оскола, который уже не первый раз возит гуманитарку «за ленточку».

Спросила у Саши, почему он едет туда, рискуя жизнью. Он задумался на секунду…

– Знаешь, Лен, стыдно что ли… Вот я каждый день прихожу с работы, а дома тёплый душ, ужин, приготовленный женой, мягкая постель… А там, у ребят, сырые окопы. Так что делаю, что могу.

По поводу риска для жизни – это не ради красного словца сказано. До мест боёв по всей линии плюс-минус десять километров. Дороги тут простреливаются, ежесекундно может прилететь. Пока ехали, прямо перед нами мелькнула ракета с украинской стороны. Тут же приказ атамана по рации: растягиваемся по дороге. Чтобы в случае прилёта не накрыло всех разом. Почему-то в этот момент вспомнилась «дорога жизни», снабжающая ленинградцев в блокадные военные годы… Дорога между жизнью и смертью…

«Ты, Марусь, того, не трусь»

Приехали к нашим штурмовикам. По понятным причинам ни личные данные, ни место их дислокации я не называю. И вот я уже, выполняя наказ родных, крепко-крепко обнимаю то одного, то другого бойца. Чувствуешь себя при этом как в какой-то параллельной реальности. Ещё 24 часа назад мне вручали посылки для них, и они были для меня какими-то безликими Хоем, Сотником, Мартыном… А тут ты видишь их воочию, практически на передовой. А вокруг что-то ухает, бахает… Впрочем, к этому довольно быстро привыкаешь, только невольно втягиваешь голову в плечи при особенно громком «бахе».

Да и некогда сильно вслушиваться. Кто-то из бойцов приходит, кто-то уходит, спеша на задание. Все хотят пообщаться – ведь ты для них словно ниточка, связывающая их с мирной жизнью.

Вокруг ребят крутится много собак. Охраняют. Одна из них, рыжая собачонка, просто не отходит от Хоя, глядя на него влюблёнными преданными глазами.

– Это Маруся, – представил четверолапую подругу боец.

Пришли на ум строки из Филатовского «Про Федота-стрельца, удалого молодца». Процитировала:

– Ты, Марусь, того, не трусь.

Образуется, Марусь.

Справлю царское заданье

И целёхоньким вернусь.

– Верно подмечено. Вот и меня Маруся с заданий ждёт всегда, – говорит Хой, гладя собаку.

Всё что привезли, оказалось нужным. Разве что только со спаспокрывалами меня «развернули». Сказали, что их нужно в госпиталь, а на передовой использовать нельзя – слишком уж они сияют. Лишняя мишень для врага.

А вот в привезённые мною сапоги один из бойцов тут же переобулся. «Хороший подгон, спасибо».

Очень нравятся бойцам и пятиточечники, сшитые нашими девочками. Они складываются, так что можно и сидеть, и лежать. А если ещё туда трофейный кевлар засунуть, то получается дополнительная защита для паховой области. В этот раз их было совсем мало, но уже заказана ткань и фурнитура, так что скоро приступим к работе. Ждите, мальчики, привезём!

Кстати, помимо гуманитарки, образно говоря, для тела, привезла ребятам и пищу для души. Распечатала на листках стихотворения нашего, семилукского поэта Виктора Лютова. Читая их, мало кто из бойцов смог сдержать слёзы. Одно из стихотворений мы уже публиковали. А вот и другое:

УКРОПАМ

Фашистов толпы – это ваш народ?

Друг друга братья убивают снова.

Страну к бесславной гибели ведет,

Рассудку вопреки, кровавый клоун.

Что там? Спецоперация? Война?..

Жгут похоронки и сердца, и руки.

А жизнь – она у каждого одна…

И даже вас немного жалко, суки!

Вот парень. Он сегодня умным стал.

В плену готов раскаяться и плакать.

Скажи, придурок, это ж ты орал,

Что надо «москаляку на гиляку?»

В мозгах и душах ваших – пустота.

По мирным селам бьёте, деревенькам.

И родину предали, и Христа

Вы за американские печеньки.

Очнитесь! Ждёт вас гибель впереди.

Пусть даже высока цена победы,

Мы знаем, что фашистов победим!

И вы, подонки, знаете об этом!

Все твари с вами – НАТО и ИГИЛ*.

Конец один – безжалостен и страшен:

Вас проклянут из братских из могил

На все века отцы и деды ваши.

*Запрещенная в России террористическая организация.

 А ещё бойцы очень ждут письма. И не только детские. Кто-то пошутил в разговоре:

– Что же за всех дети-то отдуваются?! Мы рады любым письмам. А если они с обратным адресом, то и ответы стараемся писать по мере возможности.

Кстати, насчёт писем – это не преувеличение. Их хранят, а порой и вовсе носят на груди, как талисманы, обереги от зла. Помню, когда ездила в госпиталь, в одной из палат мне показали, как они хранят детские письма. Зачитывая, плакали. Взрослые мужики, воины. Плакали, представляете!? А один из мужчин, слепой после ранения, попросил оставить письмо и ему.

– Я попрошу, и мне потом ребята почитают.

«Лена, вы прямо как Родина-мать»

Но вернусь к своей прифронтовой поездке. Заметила, что нашего командира, Вячеслава, знают все. К его появлениям не просто привыкли – все воспринимают атамана как боевого товарища, коим он, собственно, и является, выполняя поставленные перед собой задачи. Обнимаются, жмут руки. Беседуют на порой совершенно непонятном тебе, мирному жителю, языке… Хотя, общаясь с ребятами, потихоньку начинаешь понимать профессиональные термины. Когда рассказывают о других бойцах, боишься услышать самый страшный из них – «задвухсотился» – то есть погиб кто-то. И всё-таки, рассказывая, они стараются обойти острые углы, как-то сгладить информацию, чтобы не испугать, не расстроить… Мальчики, миленькие, спасибо вам за заботу, в том числе даже за это умалчивание. Я интуитивно понимаю, что конкретно вы не говорите, но вот за это желание уберечь – спасибо!

Если бы вы знали, сколько эмоций и восторженных эпитетов я услышала, когда сказала бойцам, что у меня семеро детей! И мои ровесники, и мужики постарше, и совсем юные ребята чуть ли не рукоплескали мне. Кто-то даже пошутил:

– Лена, вы прямо как Родина-мать. Только берегите себя, пожалуйста!

– Ребята, – отвечаю им, – У меня есть самые замечательные в мире защитники – это вы. Бережёте и меня, и моих детей. Спасибо вам за всё!

Уже чуть позже, возвращаясь домой, я поняла, чем был вызван такой ажиотаж. Наши мужчины там, на передовой, воюют за нас, за мирных. И то, что многодетная мама приехала туда, к ним, чтобы сказать спасибо за себя и детей – для них это дорогого стоит.

«Мы обойдёмся. Помогите девочке»

А ещё – там, в прифронтовой зоне, я познакомилась с девушкой, Алиной. Она реанимационная медсестра из Брянска. Насмотрелась всякого за несколько месяцев. Сразу вспомнились свои же публикации о санинструкторах времён Великой Отечественной. Маленькие, хрупкие, они вытаскивали с поля боя здоровенных мужиков…

– Нет, мне не приходилось, – говорит Алина. – В основном этим мальчики занимаются. Но если надо будет – вытащу.

Ничуть в этом не засомневалась, хотя эта 23-летняя девочка чуть больше полутора метров ростом. А прощаясь, не удержалась от нахлынувшего материнского чувства, обняла её и погладила по волосам цвета воронова крыла:

– Девочка моя! Хорошая! Родная! Только береги себя, пожалуйста! И мальчиков наших тоже!

– Берегу, – тоже, едва сдерживая слёзы, ответила Алина. – А они меня берегут. Так что не волнуйтесь!

Чуть не забыла. Когда общались с ребятами, их командир сказал, что они могут отказаться и от сапог, и от вкусняшек, и от всего прочего. Он попросил, чтобы мы купили корсет девочке с ДЦП из соседнего села. Ей лет 10-11. «Мы обойдёмся. Помогите девочке». Сейчас жду сообщения о размере и типе корсета. Обязательно купим, отвезём. И знаете, было чрезвычайно приятно слышать это от ребят. Потому что да, они воюют там, в том числе, за бабушку из соседнего села, за вот того малыша, за эту девочку с ДЦП…

«Мама, осколки летят!»

Ещё одной точкой нашего маршрута был Краснореченск. Повсюду дома с выбитыми стёклами, а то и вовсе остовы или руины. Но здесь по-прежнему живут люди. Так что побывали мы и у мирных жителей. Хотя можно ли их назвать «мирными»? Когда твой посёлок обстреливают в течение многих лет, когда гибнут твои односельчане!

Приехали мы сюда не просто так. Вышеупомянутый мною атаман Вячеслав вместе с Сергеем Фоменко организовали благотворительный фонд помощи «За жизнь!». Собрали гуманитарную помощь для детей Краснореченска. Продуктовые наборы, сладости, вещи, подгузники… Вручали пресс-секретарь фонда Наталья Селева и добровольцы Северо-Донского казачьего войска здесь же, возле местной администрации. Официального руководителя, насколько я поняла, тут пока нет, но активные женщины села взяли на себя эту функцию и пытаются всеми силами хоть как-то наладить жизнь. Пока вручали гуманитарку и фотографировались, я пообщалась с жителями села.

Кстати, во время разговора раздался прямо очень уж сильный «бух», или, как это стало модно называть в СМИ, хлопок. Представьте себе, что за пару километров от вас ударила молния. Считаешь раз-два и раздаётся мощный гром – вот примерно такие звуки. Жители не реагируют на них совершенно. А мне пояснили – всё нормально, это наша арта стреляет. Значит, мы под защитой.

Но от того, что рассказывают селяне, волосы дыбом. Причём, знаете, это проявляется в абсолютно бытовых, привычных вещах.

– Месяц назад мы пошли играть с детьми в снежки (здесь селяне делают ударение на первый слог – снЕжки), – рассказывает одна из жительниц Краснореченска. – Слепила снежок, кинула в дочку. «Снаряд» рассыпался в воздухе. А сын, увидев это, испугался: «Мама, осколки летят!».

В школу дети здесь пока не ходят – только-только начали вывешивать задания. Но и это радует местных. Значит, жизнь налаживается. Вспомнили с женщинами заявление Порошенко о том, что «наши дети будут ходить в школу, а ваши (на Донбассе которые) сидеть в подвалах». Да, воевать с детьми украинцы и их властелины умеют, это точно. Потому что прилёты были явно по тем местам, где военных отродясь не было… Сжали кулаки. Проматерились. Поплакали.

Глядя на собравшихся детей, поразилась и внутренне как будто чуть-чуть умерла. Потому что передо мной стояли вроде бы по возрасту дети, а глаза у них взрослые-взрослые. Увы, им рано пришлось повзрослеть. И вот это действительно страшно. Потому что те детки, которым меньше девяти лет, ни одного дня не жили в мире. Они родились и выросли на войне. В них стреляли, их пытались уничтожить. За что? Не знаю. Честно, не понимаю.

Да, страшно. Но по-другому уже не могу

…Замечаю в толпе женщину. Довольно молодая, но одетая не пойми как и обутая не пойми во что – на ногах резиновые сапоги размера эдак 45-го. Рядом мальчишка. Оба маленькие, субтильные. Начинаю выяснять. Их три сестры. На всех восемь детей. Нищета неприкрытая. Спрашиваю – есть ли то, другое, третье… понимаю, что нет, по сути, ничего. На мой вопрос об игрушках, Наталья говорит, что да, есть. Машинка. Было три, но две сломались, осталась только одна. В неё и играют.

А в глазах Наташи такое… ну, отупение что ли. Когда человек просто теряет вкус жизни. У него остаются лишь базовые потребности – поесть, согреться, извините, испражниться… Это страшно, поверьте, когда ты видишь практически потухшие глаза у живого человека. Причём, молодого – Наташе что-то около 30 лет.

Для себя я решила помочь этим трём сестрам и их детям. Обязательно соберём для них именные посылки. Продукты, вещи, обувь, постельное, канцтовары, игрушки… Обязательно соберём. И сама лично привезу. Надеюсь, Атаман мне поможет в этом. Ну и, конечно, продолжу сбор помощи для бойцов и госпиталей. И да, буду ездить и возить. Меня иногда спрашивают – мол, не страшно?! Я взрослый, разумный, адекватный человек. Поэтому да, конечно, бывает страшно. Но по-другому я уже не могу.

…На обратной дороге – той самой, зубодробительной – увидела в лесополосе ласку. Снег сошёл, а у неё шкурка по-прежнему белая. Не успела, видно, «переодеться». Она спешила по своим, наверное, охотничьим делам. А я подумала – жизнь продолжается. Значит, будем жить!..

P.S. Возвращаясь домой, я уже планировала следующую поездку. Кому позвонить, у кого что попросить, где кинуть клич о помощи… Хочу сказать спасибо всем, кто помог в обеспечении этой поездки. Всем, кто помог собрать гуманитарку. И, конечно, огромное спасибо казакам и персонально Вячеславу Дееву за то, что эта поездка состоялась.

Уважаемые читатели, если у вас есть желание помочь, вы можете это сделать. Мой телефон 8-916-105-40-28. Почта: rifma@argumenti.ru. Звоните, пишите. Если хотите перечислить какие-то средства для помощи бойцам, карточка привязана к вышеуказанному телефону. Всем заранее спасибо!

Ссылка на чат «Седьмой лепесток»