Стресс, который убивает…

Сегодня гость нашей редакции доктор биологических наук профессор Вадим Цейликман — заведующий кафедрой общей биологии и дифференциальной психологии в южноуральском государственном университете.

Изучением проблем стресса Вадим Эдуардович занимается с первого курса челябинского пединститута с 1977 года. Он создатель крупнейшей научной школы по изучению стресса, среди его учеников — пять докторов наук, 25 кандидатов. В региональном конкурсе, проводимом Российским научным фондом, созданном по инициативе президента России, его команда на днях получила грант на поиски новых подходов к коррекции стресса. Грант называется: «Поиск новых подходов в фармакологической коррекции посттравматического расстройства» Авторы проекта Вадим Цейликман и Юлия Федотова. Вадиму Эдуардовичу, как организатору, удалось создать уникальный исследовательский коллектив, который сегодня представлен не только в Челябинске, но и по всей стране, и даже зарубежом. В него входят виднейшие ученые из Санкт-Петербурга, Москвы, Новосибирска, Белоруссии, Хорватии.

Мы недооценили масштаб этой беды

- Вадим Эдуардович, насколько востребованы Ваши открытия и исследования?

- У меня когда-то был друг, которого, к сожалению, нет в живых, и он был проректором по научной работе Донецкого медицинского университета. Мы с ним дружили более 20 лет. И где-то ближе к 2010 году мы обсуждали темы, которые могут быть интересны для совместных исследований. И когда я предложил свою тему про посттравматические стрессовые расстройства, как тяжелые психические состояния, он сказал, что это никому в Донецке неинтересно.

И посмотрите, что было тогда и что стало сейчас. Поэтому, безусловно, сейчас это тема, которая закрывает за собой все другие проблемы. Уже очевидно, что проблема ковида хоть и осталась, но по значимости — проблема хронического стресса и посттравматических стрессорных расстройств вышла уже на самый первый план. И ведь она действительно может коснуться любого из нас. И проблема, как сегодня переносить стресс, буквально становится массовой. Раньше такого не было.

- А чем характеризуется это постстрессовое состояние? Что это? Какие основные его проявления?

- Что интересно, впервые постстрессовые состояния были описаны у ветеранов боевых действий. И они были наиболее четко изучены у военнослужащих, вернувшихся домой с вьетнамской войны. Самое главное, пожалуй, в том, что последствия посттравматического стресса развиваются спустя большой промежуток времени после пережитой травмы.

А выражаются они в том, что человек, который, казалось бы, полностью отрегулирован врачами, психологами, вернувшись к обыденной жизни, вдруг проявляет резкую вспышку немотивированной неожиданной агрессии, абсолютно неожиданной, для себя, для окружающих, и его преследуют тревога и болезненные воспоминания.

То есть чаще всего внешний фактор, который отдаленный, который понятен только ему. Только ему понятные события, напомнившие ситуацию, связанную с пережитым стрессом и тем, что пробудило все эти симптомы. Есть еще так называемые флешбэки — это вспышки гнева, ночные кошмары. В основу термина легли слова flash — что значит «вспышка» и back — что переводится как «назад», «обратно». То есть человека резко, как будто бы мысленно, отбрасывает назад в прошлое. В это время перед ним ярко встают воспоминания о пережитом психотравмирующем событии.

Проблема номер один

 - Я не понаслышке знаю, что для тех, кто воевал, эта проблема является просто изнурительной.

- И на самом деле, количество симптомов для больного ПТСР составляет более десяти позиций — это такие поведенческие симптомы. Но лично для меня важен еще такой аспект: что кроме поведения, осложнения посттравматического стресса — это еще и целый букет заболеваний, касающихся сердечно-сосудистой системы, иммунитета, нарушений эндокринной системы, вплоть до сахарного диабета. Есть данные о том, что посттравматический стресс может привести и к онкологии.

- Отношение к больным ПТСР обычно строится по принципу: ты держи себя в руках, как можно так распускаться, ты носишься со своими переживаниями и совершенно не думаешь об окружающих тебя людях.

 - Да, и поэтому, когда говорится о борьбе со стрессом, обычно все замыкается именно на уровне поведения. У психологов…

То есть справился ли ты со своим стрессом на поведенческом уровне или нет? Но мало кто обращает внимание на то, что наши волевые усилия, которые направлены на то, чтобы отрегулировать себя в плане поведения, просто изнуряют, и за это мы платим различными болезнями. То, что называют где-то психосоматикой и что все равно укорачивает нашу жизнь. И у окружающих тоже, жизнь которых с такими людьми порой превращается в ад. Это все ведь индуцируется. Я знаю, что в наркологии термин созависимость применяется именно в семьях у людей, склонных к наркомании и алкоголизму. И здесь возникает что-то похожее.

 - Это явление в англоязычных странах еще называют комбатантным синдромом. И там с ветеранами войн работают годами.

- Вы знаете, если честно говорить, я увидел недавно на сайте рассуждения Захара Прилепина о том, что ПТСР — это вражьи выдумки и бредни и что его нет. Я даже хотел ему отписать прямо, насколько он неправ. Но воздержался, потому что меня что-то сдержало, я просто не люблю пикироваться в соцсетях. Я этого просто не люблю. Но на самом деле, при всем моем уважении к Захару Прилепину как к большому мастеру, я вспомнил одну его фразу: «Если понравилось произведение, старайся не знакомиться с автором». То есть вот что воздержало меня от того, чтобы вступить с ним в прямую дискуссию. Но на самом деле такие представления просто вредны, потому что это какое-то непонимание реальной серьезности проблемы, и попытка сказать, что ее у нас нет.

Болезнь, которую замалчивали

- В свое время я окончил мединститут, работал врачом-психиатром и даже не слышал о подобном психическом расстройстве…

- Вы знаете, на самом деле, к сожалению, очень часто боятся…, у нас даже одно время просто боялись ставить этот диагноз ПТСР. И мои разговоры с врачами-наркологами привели к одному —это примерно как в анекдоте про Вовочку — предмет есть, а слова для его обозначения нет. Но зато очень много наркологи говорили про людей с реальным ПТСР — среди наших больных в наркодиспансерах. Потому что для них и алкоголь, и наркотики — это был своеобразный дренаж, то есть уход от всяких болезненных воспоминаний. Заодно хочу сказать, что я — человек, который очень не любит расслабляться от стресса «ВКонтакте» или, вернее, вгонять себя в новый стресс. Увидел там тем не менее великолепную картинку — кот Матроскин говорит: «Неправильно ты дядя Федор грустишь. Ты смотришь в окно и грустишь, а надо смотреть в свое прошлое, тогда грустнее будет».

- Согласен. Вполне очевидно, что проблема распространения ПТСР будет только нарастать. Что по Вашему мнению надо делать в стране, чтобы разрешить эту беду на государственном уровне?

- Первое и, пожалуй, самое главное, это просто честно сказать, что такая проблема есть, и даже более того, нужно честно понять, что нас еще даже не захлестнуло этим как следует. Я думаю, все понимают по умолчанию, когда мы переживем пик этой проблемы.

И, следовательно, нужно также честно понимать, что не только комбатанты, а также все мы находимся, каждый из нас, в зоне риска развития ПТСР. И что ПТСР развивается не мгновенно, есть просто скрытый период, когда болезнь развивается внутри нас, но это еще не выливается в явную картину. И я считаю, что ученым и практикующим специалистам нужно просто тщательно исследовать, наблюдать и искать пути коррекции…

И вот это дело моей жизни.