Подписывайтесь на «АН»:

Telegram

Дзен

Новости

Также мы в соцсетях:

ВКонтакте

Одноклассники

Twitter

Аргументы Недели → Общество № 9 (855) 7–14 марта 2023 г. 13+

Феминизм на Западе и в России

, 19:02 , Специальный корреспондент, обозреватель

Феминизм на Западе и в России

Существует разительный контраст в восприятии дамами мужчин в России и на Западе. И там и там к ним полно претензий. Но наших мужиков частенько обвиняют в недостаточной маскулинности: мол, трепло, решения принимать не умеет, вчера опять нажрался и уснул. Хотя российский мужчина явно даст фору среднему европейцу по части отремонтировать плиту, организовать пикник в лесу и вступиться за честь дамы. Даже по официальной статистике, он активнее дерётся в барах, дольше работает и чаще имеет опыт создания своего дела. На Западе мужчин, наоборот, постоянно обвиняют в стремлении к контролю, агрессии и сексизму. Словно это ландскнехты, захватившие женский монастырь, а не толерантные уступчивые зайки, чуть что звонящие в полицию или сервисную службу. При этом барышни в России редко именуют себя феминистками, хотя и являются ими в классическом понимании. В Европе же феминизм потихоньку принял форму дискриминации мужчин – и сильный пол склоняется перед слабым.

Как за каменной женой

Считается, что феминизм начался в XIX веке с борьбы женщин Европы и Америки за избирательные права. Точнее, боролись за их права в основном мужчины, потому что скандалы, которые активистки устраивали на публичных мероприятиях, мало кто воспринимал всерьёз. Когда толпа возбуждённых суфражисток расписала вязальными спицами лицо британского премьера Дэвида Ллойда Джорджа, этот джентльмен сильно удивился, узнав, что леди добивались права голосовать: «А почему они не могли мне об этом просто сказать?» Зато статья авторитетного политического философа вроде Джона Стюарта Милля в поддержку женского движения – это уже серьёзный повод для обсуждения за партией в бридж.

Из нашего времени вообще трудно понять, о чём тут спорить. Явный непорядок, когда в большинстве прогрессивных стран конца XIX века муж полностью распоряжался имуществом жены. Развод с ним был крайне осложнён, а чуть ли не все формы насилия считались внутрисемейным делом. Вершина карьерного успеха для женщины – директриса школы для девочек. К королевам на троне англичане ещё привыкли, но премьер-министр Маргарет Тэтчер – такого и помыслить себе было невозможно. При этом мало кто в обществе считал дам людьми второго сорта – скорее милыми детьми. «Женщины не бывают гениями, они декоративный пол», – писал неглупый Оскар Уайльд, и многие с ним соглашались. В понимании тогдашнего джентльмена позволить им выбирать путь политико-экономического развития страны – всё равно что 10-летнему ребёнку.

Современные феминистки представляют мир как непрекращающуюся борьбу полов: мужики, явно сговорившись, веками угнетали прекрасную половину человечества. И только пламенные сёстры-революционерки сбросили ярмо, распространив на женщин права человека. Но не нужно забывать, что до 1832 г. в передовой Британской империи вовсе не существовало ни парламентаризма, ни прав человека в современном понимании. А за право выбирать могли бороться как женщины, так и пекари, моряки или цирюльники.

Всего 2% мужчин голосовали на выборах в палату общин – 220 тыс. самых богатых и знатных. Избирательная реформа сделала парламент двухпалатным и увеличила число избирателей втрое. 5–10% граждан с правом голоса – норма для Европы середины XIX века. Система демократизировалась по мере успехов народного образования. Когда в 1893 г. Новая Зеландия первой на планете дала всем женщинам избирательное право, там 80% населения старше 12 лет регулярно читало газеты. Конечно, пресса далеко не всегда делает «пикейных жилетов» умнее, но потенциальный избиратель должен хоть немного понимать устройство и сложность системы. И дело не в гендере.

В истории феминизма выделяют четыре волны. В 1960-х акцент был уже на социальных и юридических аспектах социального равенства. Тоже всем понятные вещи: если мужчина и женщина делают одну и ту же работу с равной производительностью, они и получать должны на равных. Нельзя запретить даме быть министром или крановщиком, если она подходит по профессиональным качествам. А став матерью, она вправе рассчитывать на поддержку государства. Понимание всего этого приходило к обществу годами, зато обошлось без кровавой вооружённой борьбы. И многим показалось, что к 1980-м вопрос полностью закрылся: западным феминисткам больше не за что бороться, потому что равенство в правах достигнуто по всем направлениям. Разве что идти в страны третьего мира, где положение женщины по-прежнему ужасающе. Не тут-то было!

В 2018 г. в американской газете The Washington Post профессор социологии из Северо-Восточного университета Сюзанна Уолтерс пишет: «Мужчины, если вы действительно с нами и хотите, чтобы мы не ненавидели вас за тысячелетия бед, которые вы принесли и от которых вы выиграли, для начала отойдите в сторону, чтобы мы могли стоять ровно и не прогибаться. Голосуйте только за женщин-феминисток. Не баллотируйтесь в правительство. Не руководите ничем. Отдайте власть. Мы справимся. И знайте, что мы больше не будем вытирать ваши крокодиловы слёзы. У нас есть полное право вас ненавидеть, вы поступали с нами неправильно».

Преподаватель этики и колумнистка Арианна Шахвизи оправдывает распространённое среди радикальных феминисток обобщение «мужчины – мусор». По её мнению, делает она это «с философской точки зрения»: «Мы принимаем, что некоторые люди – мусор. Из этого следует, что некоторые мужчины – мусор, некоторые женщины – мусор и некоторые небинары – мусор. Высказывание «мужчины – мусор» более информативно. Оно делает акцент на связи между маскулинностью и никчёмностью».

Это не какие-то отдельные выплески бешенства, а типичный мейнстрим. Западные феминистки нынче борются не за возможность голосовать на выборах или работать директором, а за право ненавидеть всех мужчин, потому что на прошлой неделе один из них избил жену в Оклахоме. И не только за это. Мужененавистничество (по-научному «мизандрия») подкрепляется странными цифрами: например, 85% женщин Америки стали жертвами «бытового абьюза». Что это значит? Муж не помыл за собой посуду. Не опустил стульчак.

Как Запад вообще умудрился пройти путь от борьбы за равные зарплаты до признания мусором белых мужчин, которые смеют зарабатывать больше чернокожих женщин?

Этапы большого пути

К концу 1980-х левая идея повсеместно выдохлась. Никто уже не хотел бороться против капиталистической эксплуатации на фоне благоденствия «эксплуатируемых». Левый истеблишмент, засевший в социалистических партиях Европы и университетах Америки, пригорюнился: вроде и вправду наступил «конец истории» Фрэнсиса Фукуямы. В том смысле, что не предвидится новых глобальных идей, способных поднять массы в штыковую за равенство и справедливость.

Но это если смотреть с рациональных модернистских позиций. А на дворе эпоха постмодерна, провозглашённая философами Мишелем Фуко, Жаком Деррида, Жилем Делёзом. Эти мужчины хотели выглядеть великими мыслителями, но великих идей, как Кант или Ницше, родить не могли. Не беда, есть проверенный способ – перевернуть доску. Вот, к примеру, художники XX века доказали, что необязательно писать красоту, как Тициан или Рембрандт. Перевернув доску, они объявили, что новая веха в искусстве – это не то, что мастер изобразил, а что он думал, нанося краску на холст. После этого можно малевать по 20 бесформенных клякс в день хоть кистью, хоть пальцами, хоть другими частями тела. Если удалось отменить критерий качества, произведением искусства можно считать пустую бутылку, унитаз или банку с экскрементами автора. Философы-постмодернисты сделали то же самое: отменили рациональное мышление, а создание собственных идей заменили критикой чужих.

Фуко со товарищи всюду искали и разоблачали «метанарративы» – любые масштабные целостные объяснения того, как устроен мир: например, что ценности Просвещения помогли Западу достичь прогресса. В их понимании, наука – не наука, демократия – не демократия, а все ваши ценности сконструированы «системами языка» и подсознанием, а объективного знания достичь невозможно. Вы когда-нибудь пробовали что-то доказывать человеку, который на любой ваш довод говорит: «Чушь собачья»? Вы ему: «Вот логика», а он: «Что такое логика? Чушь собачья!»

Левакам это всё пришлось очень по вкусу: теперь можно даже не обещать «светлого будущего». Раз любое знание сконструировано и политически окрашено, все планы на основе него тоже бессмысленны. Капиталистическая система должна быть разрушена уже потому, что несправедлива. Нужно лишь представить, что липовый прогресс достигался путём эксплуатации природы, негров и, конечно, женщин.

Когда Фуко умирал от СПИДа в 1984‑м, классические феминистки ещё бились над предоставлением женщинам всех прав и свобод демократического общества. Они полагали, что их работа будет завершена, когда присутствие женщин во всех сферах деятельности не будет никого удивлять, а сами они окажутся защищены от насилия и унижения. Но в 1990-е постмодернистские феминистки придумали интерсекциональность. Новый подход позволяет рассматривать через лупу даже потенциальное притеснение и осуждать человека за одну только причастность к системам власти и привилегий. И это работает не столько за женщин, сколько против мужчин.

Она умеренная феминистка, а муж у неё предприниматель? Никакая она нам не «сестра», а жена «врага народа». В лучших традициях революционной борьбы объявляют «вредителями» всех, у кого неправильное происхождение. А осью, заменившей класс, стала широко понимаемая привилегия. Есть деньги? Нанял секретаршу? Значит, главный вражина. Не важно, сколько разумного в той или иной идее – важно лишь, представитель какой социальной группы её высказал. Умеренная по нынешним меркам феминистка Нэнси Дауд предлагает «прощать маскулинность» только маргиналам, поскольку у них было трудное детство. Но это поблажка, а вообще мужественность должна рассматриваться Американской психологической ассоциацией как отклонение.

Как объясняют Джеймс Линдси и Хелен Плакроуз в книге «Циничные теории», «интерсекциональный поворот» продвигали исследователи и активисты, уже набившие руку в расовом и климатическом вопросах. У них все белые – расисты априори, а «белизна» должна с самого утра вызывать чувство вины. Точно так же у феминисток мужское господство стало вопросом веры, а не доказательств. Фуко вращается в гробу, если слышит от своих последовательниц, что отсутствие дискриминации и бесправия – это тоже проблема, поскольку отвлекает внимание общества от феминисток на всякую ерунду вроде семьи, здоровья и счастья.

А ведь ещё полвека назад женское рукомашество выглядело вполне безобидно. В Дании феминистки отказывались платить за проезд в автобусе более 80% цены билета: дескать, женщинам меньше платят за работу. Это привело к созданию целого министерства равноправия, которое сегодня, исследовав тему вдоль и поперёк, констатирует: две трети трудоспособных граждан Дании заняты либо в исключительно мужских, либо в женских профессиях. 77% женщин тянут лямку в бюджетных организациях, офисах социальных и медицинских служб. А 63% мужчин доминируют в частном секторе, где больше креатива и риска. Отсюда и разница в оплате труда, которую огромные налоги сократили до 12–19%. И напрасно феминистки регулярно спиливают голову у бронзовой Русалочки (одного из символов Копенгагена): никаких правовых препятствий для женщины заняться предпринимательством не выявлено. Более того, в стране действует система квот на участие женщин в органах государственной власти и политических партиях. То есть десяток мужиков не имеют права создать партию – обязаны пригласить 20% товарищей в юбках.

Но куда большего успеха добились сёстры по оружию из Швеции. Как в Верховном Совете СССР полагалось иметь сколько-то процентов колхозников, так и в шведском риксдаге 1970–1990-х половину депутатов обязательно составляли женщины. Наиболее известное их достижение – беспрецедентный закон о проституции, согласно которому женщина, продающая своё туловище за деньги, всегда является жертвой обстоятельств, а клиент, который даёт ей подзаработать, – их виновник. Мужчина может быть осуждён даже за приглашение дамы в ресторан, если потом докажут, что она расплачивалась за ужин телом. Сексуальной эксплуатацией признавались даже танцы на столе.

В прогрессивной Америке уже 30 лет назад быть противником феминизма граничило с фашизмом. В 1993 г. американка Лорена Боббит оскопила своего спящего мужа Джона, заявив на суде: «У него всегда бывает оргазм, а моего оргазма он не ждёт. Он эгоист!» Жюри присяжных, на две трети состоявшее из женщин, признало миссис Боббит невиновной, и она до сих пор участвует во всевозможных ток-шоу – часто с уже бывшим супругом. А феминистки сотворили из неё икону стиля, которая многих барышень вдохновила сделать партнёру «боббитектомию».

По сути, многие феминистские организации – это секты, где обработка адепта начинается как раз с формирования собственного языка. Активистки изобрели словарь The Feminist Dictionary, где «альтернативная внешность» – это подходящее определение для женщин, которых в быту называют страшными. Подготовка девочки к роли будущей жены и матери – это «репродуктивное принуждение». А в ряде штатов попытались закрепить в законодательстве «посткоитальное несогласие» (postcoital nonconsent), определяемое как «отзыв женщиной своего согласия на половой акт после его совершения». На полном серьёзе предлагалось считать добровольный секс изнасилованием, если дама уступила подшофе, если имело место психологическое принуждение, цинично именуемое ухаживанием, если акт просто не оправдал ожиданий женщины.

По сегодняшним меркам и это «цветочки». Дело уже не ограничивается выискиванием проблематики, на которую можно будет жаловаться при помощи выносящих мозг интерсекциональных словечек. Укрепившаяся со времён Просвещения уверенность в существовании объективных истин, определяемых при помощи науки и рационального мышления, рассматривается ныне как способ навязать всем людям белые, западные, мужские, гетеросексуальные дискурсы. По феминистской логике гендерными вопросами (и не только) должны заниматься только «натерпевшиеся»: небелые, негетеросексуальные женщины пролетарского происхождения. И спорить с ними нельзя.

В горящую виллу войдёт

Про Россию часто говорят, что здесь любая западная идея мутирует в нечто непредсказуемое и опасное. Так было, например, с марксизмом, хотя Маркс не запрещал держать ковры, не предлагал репрессировать интеллигенцию и загонять крестьян в колхозы. В 1990-е в России небывалых успехов достигали иностранные проходимцы вроде сайентологов. Но феминистские идеи россиянкам так и не зашли. По данным опроса ФОМ, в 2012 г. 38% респондентов не знаком термин «феминизм», ещё 7% затруднились с ответом. А среди тех 54%, кто хоть что-то о нём слышал, положительно относятся только 8%. Против 12% отрицательных отзывов и 29% безразличных. В 2019 г., по данным ВЦИОМ, 55% россиян не поддерживали феминизм.

Писатель, психолог и соведущая ток-шоу «Я сама» Мария Арбатова в середине 1990-х так и осталась единственной феминисткой федерального масштаба. Она подавала мир мужчин как мир больших детей, которые везде с кем-нибудь соревнуются и даже в постели сдают зачёт невидимому жюри: «Давай, старик! Мы смотрим! Ты должен оправдать наши ожидания». А женщина по сравнению с этим спортсменом – практически высшее существо. По Арбатовой, чтобы быть по достоинству оценёнными, дамам нужно всё делать минимум вдвое лучше мужчин: «К счастью, нам это нетрудно. Надо просто привыкнуть и не рассчитывать, что бывают взрослые и серьёзные мужчины».

Однако в XXI веке Арбатова мало кому интересна, хотя самостоятельности российским женщинам не занимать. По данным политолога Ирины Алкснис, Россия является мировым лидером по доле женщин-менеджеров: в 2016 г. они занимали 45% высших управленческих позиций, что на 5% больше, чем годом ранее. Для сравнения: в Японии женщин топ-менеджеров всего 8%, в Германии – 14%.

По мнению социолога Анны Тёмкиной, российские женщины были эмансипированы на 50 лет раньше, чем западные: «После революции они получили право голосовать, доступ к образованию, сфере занятости и, соответственно, к независимому от мужа источнику дохода. На Западе до 1960–1970-х годов структура семьи среднего класса предполагала, что муж зарабатывает деньги, жена живёт на эти деньги, занимается домом». Поскольку в раннем СССР права были спущены женщинам сверху государством, заинтересованном в них как в рабочей силе, у них не сформировалось установки на борьбу за гендерное равноправие. К тому же Союз в острой форме переболел парадами «долойстыдистов» и разрушением семьи «как пережитка».

Историк Сергей Ачильдиев говорит, что идея преодолеть подчинение мужчине по сей день вызывает у российской женщины скорее недоумение. Она и так вольна выбирать сферу деятельности и страну проживания, организовать свой быт и личную жизнь далеко за границами домостроя: водить машину, драться на ринге, стать депутатом, заработать кучу денег и не выходить замуж, если не хочется: «Почему мужчина-босс должен вызывать у неё неприятие? Она к 30 годам уже насмотрелась начальниц, с которыми никаких врагов не надо. Босс с ней заигрывает и дарит подарки? Помилуйте, её больше волнует, когда окружающие мужчины холодны и неприступны. Ведь решать всё равно ей».

Россиянки ни на кого в Европе не похожи. Не столь чопорны, как англичанки или норвежки. Но и доступными их не назовёшь – могут приложить нахального ухажёра коромыслом: «Сам ты Наташа!» Многие из них вполне себе карьеристки, но рыночного душка, как у болгарок или турчанок, не чувствуется. В «мужском вопросе» для них чем выше конкурс, тем лучше настроение. И третий – не лишний, а запасной. Конечно, она не будет, как её бабушка, всю жизнь вытирать сопли какому-нибудь простофиле, потому что «за мужика нужно держаться». Но какая-то часть бабушкиных генов ей передалась, и она ещё может в XXI веке бросить всё ради шалаша и недооценённого музыканта. Рафинированный финн назвал бы её непредсказуемой, но это ошибка. Просто она до работы в офисе впитала Ахматову, Цветаеву и Ахмадулину, а он нет.

В 2022 г. в Высшей школе экономики оценили разрыв в оплате труда мужчин и женщин России в 37%. Но понятно ведь, что это средняя температура по больнице, которая никого не способна возбудить. Если женщина займёт кресло мужчины-босса, ей будут платить меньше, чем ему? Нет. Так в чём вопрос?

Основатель компании «Маманонстоп» Евгения Лазарева отмечает, что женщины XXI века стали гораздо креативнее, а большинство стартапов у них родом из… долгого нахождения в декрете. Стремление уйти от замены памперсов необыкновенно способствует самореализации, когда из какого-нибудь хобби вырастает собственный бизнес. Кроме того, всё больше женщин за 40 лет предпочитают ездить на самокате, носить молодёжную одежду, ходить к стилисту и в целом не соответствовать возрасту. Социологи уверяют, что лишь 21% из них работает полный рабочий день. А в остальное время 50% пробуют новые виды деятельности, 61% регулярно посещают спорт или салон красоты.

«Яндекс» отмечает высокую интернет-активность женщин на пятом десятке. Зрелая россиянка уже больше интересуется не медициной и домохозяйством, а темами моды, недвижимости и путешествий. Неудивительно, что в Москве насчитали больше женских клубов с мужским стриптизом, чем в остальной Европе. К гастролирующим испанцам и итальянцам на crazy-меню записываются за несколько недель. Те в восторге: никогда не видели, чтобы клиентка заказывала «Дом Периньон» – им дома достаются только джин-тоник и пиво. Танцоры в интервью отрицают, будто успешные россиянки относятся к самцам на сцене с презрением, – восхищение красотой и силой преобладает. А вот мужчина-домохозяйка, как модно на Западе, – это у нас полный зашквар. И это то немногое, что не слишком изменилось в женщинах с советских времён.

Харассмент по-русски

Если верить опросам, в российских компаниях царят такие свободные нравы, при которых американский домогатель уже лет десять куковал бы за решёткой. Однако темы харассмента практически нет в нашем медийном поле.

Все причины латентности под одну гребёнку не зачешешь. Где-то в полиции над обиженной женщиной лишь посмеются, да и коллеги «не поймут». Где-то дама будет терпеть, чтобы не потерять работу, или даже отдастся на милость приставателя. А где-то она сама рявкнет на злодея или с ним разберётся её защитник. Но, возможно, всё дело в том, что российские женщины, прежде чем жаловаться, изучили матчасть. Согласно определению Европейского парламента, харассмент – это не шлепки, взгляды и острые анекдоты. Это нежелательность знаков внимания (необязательно сексуального характера). Но если вам в метро нахамили, это же не повод нанимать адвоката. А от взглядов ниже спины не скрыться, как от дождя, мата и выхлопных газов. Тем более 60% браков среди «тех, кому за тридцать», так или иначе связаны с работой. И откуда-то же взялась русская поговорка, что остаться с женщиной наедине и не пристать – это значит сильно её обидеть.

Подписывайтесь на Аргументы недели: Новости | Дзен | Telegram