В интервью «Аргументам Недели» главный редактор и основатель общественно-политического издания The Moscow Post Алексей Козлов рассказал о том, как изменилась журналистика в России за последние 15 лет, как некоторые чиновники использовали государственную машину в своих целях, а также поделился мнением о том, почему люди всё чаще читают новости в Telegram.
- Что изменилось в журналистике со времен создания The Moscow Post?
- Когда The Moscow Post только появился, это было почти 15 лет назад, журналисты могли писать всё что угодно и, по сути, не несли за это никакой ответственности. Сейчас же нужно отвечать за каждую точку, за каждую запятую, за каждый знак препинания. С одной стороны это хорошо, но с другой это кажется проблемным. Хорошо потому, что многие псевдо-журналисты отпали сами по себе, а те, кто по-настоящему занимается журналистскими расследованиями, продолжили спокойно работать.
- Насколько сейчас актуальны журналистские расследования?
- Они актуальны всегда. Они актуальны с того момента, как появилась журналистика. В журналистском расследовании изначально нет каких-либо политических подоплек. Оно может касаться как протекших труб в квартире, так и глобальных, федеральных вещей. Как говорит одна наша журналистка: «В итоге любая протекшая труба приводит к большому чиновнику».
- Какие темы в The Moscow Post наиболее читаемы в этом году?
- В этом году много что читаемо, в основном это актуальные темы. Сейчас идут слухи об изменениях в Сбере, людям это очень интересно. Также людям интересно читать об исходе зарубежных компаний с российского рынка и о том, кто может прийти на их место. В этом плане сейчас наметился, можно сказать, глобальный передел. Большие массивы западных компаний уходят, и отечественные пытаются поделить между собой этот рынок.
- Одна из актуальных тем — это тема СВО. Ваши журналисты обходят её стороной или проводят собственные расследования?
- Что касается СВО, мы ориентируемся на официальные сообщения Минобороны и других государственных органов. В этой части мы им помогаем освещать преступления украинского режима.
- Зарубежные СМИ ведь тоже ушли с российского рынка, это на что-то повлияло?
- Ничего особо не изменилось, они ушли уже давно. По большому счету свобода слова есть, её никто не убирал. Тут важно понимать, что если следовать букве закона, то тебя никто никогда не накажет. Дело в том, что «ограничение свободы слова» в большинстве своем сводится к желанию некоторых чиновников использовать государственную машину в своих целях, чтобы о них не писали никакой негативной информации. Это есть, но это не зажим свободы слова, а нарушение закона со стороны этих чиновников.
- Были ли истории с участием The Moscow Post и такого вот чиновника?
- Самая известная история произошла в то время, когда мы только начинали существовать. Она происходила с конца 2009 по середину 2010 года. Был такой заместитель министра внутренних дел Суходольский Михаил Игоревич. В конце 2009 года в The Moscow Post была опубликована статья о том, что некие сотрудники МВД устроили пьяную драку, в которой одному из участников были нанесены серьезные увечья. Дело попытались прикрыть, в частности, по указанию господина Суходольского были стерты записи с камер видеонаблюдения. После выхода публикации меня начали преследовать. Искали по всему Петербургу. В доме у моей тогдашней гражданской жены устроили обыск. Обыск также был у моих знакомых. В общем, везде где только можно. Против меня возбудили уголовное дело, которое вообще не имело отношения к этой ситуации. В итоге все благополучно закончилось. Дело закрыли, потому что никакого состава преступления с нашей стороны не было.
- The Moscow Post существует почти 15 лет. Какие годы в жизни газеты Вы бы назвали наиболее трудными?
- Честно говоря, каждый год трудный и тяжелый. Нельзя сказать, что один год был отличным, другой плохим, такого нет. Каждый год тяжелый. На самом деле все тяжелые моменты не связаны с экономическими или другими проблемами. Они связаны с тем, о чем я говорил ранее. Они связаны с желанием некоторых чиновников использовать государственную машину в своих целях, из разряда: «А давайте прижмем этих журналистов». Но опять же, подчеркиваю, если следовать букве закона, то все будет нормально.
У нас была история с одними из губернаторов-долгожителей. Дело было перед выборами. Наша читательница прислала письмо, о том, что в регионе банкротят сельские школы. Мы написали об этом статью. Как мне потом рассказали знакомые, которые были в курсе этой истории, нашу статью прочитали на самом верху. Губернатору сверху позвонили и сказали «прибрать за собой». Он это понял по-своему и начал прессовать нашу читательницу. Потом мы получили от неё новое письмо с примерно таким содержанием: «Я вам ничего не писала, это все неправда». Мы ей позвонили и в процессе разговора она напрямую сказала: «Меня заставили так сделать, меня прессует губернатор, на меня подают в суд, у меня куча неприятностей». По итогам этого разговора мы выпустили ещё одну статью. На следующий день после её выхода губернатор подал в отставку.
- Как развиваться СМИ в условиях, когда некоторые чиновники используют государственную машину в своих целях?
- Действовать в рамках закона. На каждое слово нужно иметь подтверждение. Мы судились с большими чиновниками, с депутатами, в одних случаях – выигрывали, в других – проигрывали. Надо быть уверенным в своей правоте. А уверенным в своей правоте можно быть только в одном случае – если нигде не соврал.
- В наши дни стало много информационных вбросов. Как не запутаться в огромном количестве информации и выделить из неё правдивую?
- Смотрите, тут очень просто. Безусловно, любую информацию надо проверять, даже лучше несколько раз. Тем не менее, бывают случаи, когда возможности проверить правдивость информации нет. Редко, но случается. Тогда надо честно писать: «Как утверждают…, якобы было …», в данном случае мы пишем о каком-то сообщении со стороны неизвестных лиц.
- В каких направлениях сейчас развивается The Moscow Post? Планируется ли переход на другие площадки?
- У нас нет планов переходить на другие площадки. Мы и дальше будем развивать площадку интернет-сми. Мы присутствуем в социальных сетях: ВКонтакте, Яндекс Дзен, также у нас есть YouTube канал «The Moscow Post». Сразу говорю, есть телеграмм канал «The Moscow Post», который к нам никакого отношения не имеет. Его создали фанаты издания, он наполняется нашими статьями с примесью фанатских новостей. При всём уважении к Телеграму, это «забор, на котором пишут люди». В отличие от телеграм-каналов мы несем ответственность за свои статьи.
- На Ваш взгляд, сколько у The Moscow Post молодых читателей?
- Есть официальная статистика с Яндекс метрики, но, сказать по правде, я ей не особо доверяю. Один мой знакомый проводил исследование, в котором решил проверить, как его воспринимают поисковые машины. Ему было чуть больше 40 лет. На новом и совершенно чистом компьютере он начал совершать свои обычные, ежедневные действия. Поисковые машины определили его как 20-летнюю блондинку.
А так, любой думающий человек, которому нужна информация и который привык её анализировать, читает наше издание. Нам идет множество благодарственных писем. Часть наших расследований основана именно на них.
- Как часто Вы сами пишете статьи?
- Лично я пишу где-то раз в год, раз в полгода, на это просто не хватает времени. Работа главного редактора помимо руководства редакцией сводится к массе бюрократических вещей, на которые уходит неимоверно большое количество времени. В моем положении писать надо предельно качественно. Если и писать статьи, то это надо делать так, чтобы ни тебе, ни твоим сотрудникам не было стыдно.
- Как The Moscow Post борется с нежелательными перепостами новостей?
- Перепосты – большая беда. Когда мы выпускаем расследования, они сразу разлетаются по разным компроматным изданиям. Большинство этих изданий, насколько мне известно, находятся даже не в России. Если честно, я уже устал с ними бороться. Если мы публикуем расследования чтобы указать на некие ошибки, которые в последствии были бы исправлены, эти издания нас перепостят только для того, чтобы показать, как у нас в России всё плохо, а это далеко не так. К сожалению, многие люди перестают читать лицензированные СМИ и всё больше читают то, что написано на «заборе».
- На Ваш взгляд, почему так происходит? Почему люди все больше обращают внимание на новостные каналы в телеграмме?
- Люди всегда почему-то больше доверяли слухам, нежели открытой и проверенной информации, информации людей, которые за неё отвечают. В Телеграме каналы не отвечают за то, что пишут. Написать там можно всё что угодно.
- Как The Moscow Post удается поддерживать уникальность и избегать шаблонности, при этом работая удаленно?
- Я не даю людям шаблонно мыслить. Каждый рабочий день в 8 утра (по МСК) у нас проходит планерка, на которой каждый журналист предлагает свои темы. Когда мне предлагают тему наподобие: «там-то такого-то чиновника взяли за взятку от такой-то фирмы», но при этом на мой вопрос о том, кто владелец фирмы, я получаю ответ: «не знаю», то я начинаю ругаться. Перед тем, как готовить статью, у журналиста должна быть приблизительно готовая история. К слову, о шаблонности, если что-то начинает повторяться из раза в раз, то я моментально это пресекаю и мы переходим в другую сферу, интересную нашему читателю. Постоянно приходится чередовать федеральные новости с теми же текущими трубами, неубранными улицами, разбитыми дорогами. Читатели очень хорошо чувствуют шаблонность, им обязательно нужно давать встряску. Это как из истории мужчины и его любимой женщины. Когда мужчина перестает удивлять женщину, она прекращает им интересоваться. Здесь всё то же самое. Работа журналиста в The Moscow Post похожа на работу аналитика внешней разведки, который по крупицам с открытых источников собирает данные, потом анализирует их и выдает читателю. Вот почему мы можем совершенно спокойно работать удаленно.