Мины под ногами, выстрелы боевыми: актёр Георгий Маришин рассказал о съемках фильма «Лучшие в аду» Евгения Пригожина

Георгий Маришин, сыгравший пулемётчика с позывным Ранг в картине Евгения Пригожина и Алексея Нагина «Лучшие в аду», рассказал, почему ему пришлось сниматься на уколах, какие боеприпасы из фильма он забрал домой и какой спорт оказался полезен во время работы над картиной.

— На «Кинопоиске» в вашей фильмографии «Лучшие в аду» названы лучшей работой. Согласны с такой оценкой?

— Это двоякий вопрос: речь идёт о моей лучшей работе или об общем впечатлении от фильма? В некоторых проектах я имел возможность лучше продемонстрировать именно актёрскую игру. А вот с точки зрения ответственности и процесса съёмок, рядом с «Лучшими в аду» и близко ничего не стояло. Безусловно, это самый интересный проект в моей жизни. Так что необходимо разделять актёрскую работу и общее впечатление. В «Лучших в аду» мне больше приходилось физически пахать, речь шла о боевой, а не актёрской работе. Мне нужно было выполнить задачу. Это совсем не одно и то же, что играть Чехова, Островского или Шекспира.

— Тогда нельзя не спросить, что вас привлекло в этом проекте? Наверняка ещё по сценарию было понятно, что развернуться с актёрской точки зрения в «Лучших в аду» негде?

— Вы не правы, в «Лучших в аду» играть было что! В этом фильме очень много подтекстов, много «смыслового»! Уже читая комментарии к фильму, понимаю, как много я пропустил в те моменты, когда знакомился со сценарием или снимался на площадке. Зритель раскрыл столько всего, о чём я раньше даже не задумывался! Режиссёр, сценаристы, продюсеры вложили в этот фильм много философских аспектов. Неожиданно ведь, казалось бы, это исключительно экшен, но настолько в нём всё глубоко. Особенно эта глубина проглядывает в сегодняшней ситуации. Возможно, полгода назад люди об этом бы даже не задумались. Но именно сейчас проект стал феноменально актуален, и многое из него напрямую переносится на нашу жизнь.

— И как вас в него затянуло?

— Предложили в компании «Триикс медиа» поучаствовать, я с удовольствием согласился. Заранее меня предупредили, что это связано с большими рисками, объяснили, что и как. Я заинтересовался.

— Вы говорите о рисках для здоровья или для дальнейшей карьеры?

— На тот момент речь шла, безусловно, о здоровье. Мы ведь ехали на передовую. По сути мы снимали под бомбёжками, жили под бомбёжками, под ногами валялись мины. Так что на тот момент опасность была даже не для здоровья, а для жизни. Прямая опасность.

— Чтобы погрузиться в столь рискованный процесс пришлось много и утомительно тренироваться?

— В фильме снимались максимально подготовленные люди, настоящие профессионалы, и речь не только об актерах и каскадерах с хорошей базой, умеющих двигаться и работать с оружием. Нас натаскивали опытные и грамотные инструкторы, прошедшие боевые действия. Почти две недели до старта проекта мы готовились. Но, и после того, как прозвучала команда «Мотор!» тренировки не прекращались. Пока одни ребята работали в кадре, другие продолжали постигать азы воинского дела.

— Вам больше пригодилось во время работы в «Лучшие в аду» то, что вы мастер спорта по рукопашному бою или КМС по лёгкой атлетике?

— Рукопашка совсем не пригодилась, а вот лёгкая атлетика пришлась как нельзя кстати. Много пришлось бегать и двигаться, причём в полном снаряжении. Чтобы вы понимали, ничего игрушечного в инвентаре не было. Бронежилет весил более 10 кг, пулемёт и вовсе «тянул» на 18 кг, плюс дополнительное снаряжение и боекомплект. Так что с физической точки зрения мы действительно пахали по полной программе. У нас всё было по-настоящему. Даже патроны периодически были боевые. Естественно, друг в друга мы ими не стреляли, но когда была возможность разрядить обойму в сторону или стену, мы палили боевыми. Так что никаких поддавков не было в принципе. Собственно, поэтому проект и получился максимально приближенным к реальности.

— А позывные в фильме вы придумали сами? Почему вашего героя зовут Ранг?

— Все позывные прописаны были в сценарии. Я сам бывший военно-морской офицер, Ранг – это капитан третьего ранга. Для себя так объяснил позывной своего персонажа.

— В фильме две группы персонажей: с белыми и жёлтыми повязками. Вы сами чью сторону поддерживаете?

— Я, безусловно, за «белых», но поскольку играл «жёлтого», то, как артист, должен был оправдывать своего персонажа. И мы с ним нашли компромисс. Знаете, чем ещё хорош этот проект? Из противника не сделали ни людоедов, ни наркоманов. Да и меня взяли на роль из-за моей типично славянской внешности. Как правило, я и играю русских добрых парней. Наверное, выбор пал на меня, чтобы показать, что враг такой же нормальный славянский мужик. Чтобы максимально подчеркнуть, что на той стороне, может быть, и с промытыми мозгами, но такие же люди, как и на этой.

— Я сорвал себе спину. Но у меня есть старая травма позвоночника, поэтому я даже не удивился тому, что усугубил состояние с учётом нагрузок – бега в полном снаряжении и с пулемётом. Пришлось сниматься на обезболивающих уколах. Плюс мне посекло лицо осколками. Слава богу, на мне заживает всё быстро, сейчас уже полностью восстановился.

— Первый раз вы посмотрели готовый фильм вместе со зрителями, на предпремьерном показе в петербургском кинотеатре?

— Да, все верно.

— Какой эпизод в темноте зрительского зала зацепил больше остальных?

— Хороших моментов много. Есть эпизоды, которые запомнились еще со съемок. Когда увидел их на экране, подумал: ничего себе как они смонтировали! Монтаж очень многое решает. Ключевые моменты — это сцена с иконами, и финальная драка, когда оба героя говорят, что их деды до Берлина дошли. Это очень трогает. Несмотря на то, что я читал сценарий, видел, как это снималось, и всё равно на экране тронуло. Спасибо ребятам, которые на мой взгляд гениально отыграли. Причём момент с упавшей иконой отыгрывали в основном каскадёры, а вот с дедами уже актеры — Дмитрий Мурашев и Сергей Гарусов. Они шикарно сыграли эпизод! За душу тронуло. Когда видишь фильм на большом экране, понимаешь, насколько твои партнёры талантливы.

— «Лучшие в аду» вообще поражают динамикой и великолепно снятыми боевыми сценами. Во время съёмок уже было понятно, что вы делаете что-то выдающееся, или работали как обычно?

— «Работали как обычно» — тут в принципе не скажешь. Все было необычно и максимально реалистично. Я никогда в таком кино не снимался. В других фильмах всё в основном понарошку, а здесь всё по-настоящему: настоящее оружие, настоящие патроны, настоящий танк стрелял настоящим снарядом в настоящий дом и так далее. По большому счёту, играть не приходилось, нужно было выполнить свою задачу и не облажаться. При этом тренировки и выучка порой не спасали, приходилось искать свой путь. В работе с оружием нет канонов: ты должен максимально подстроить его под себя. Один специалист может так делать, другой иначе, а тебе нужно работать со стволом, чтобы тебе было удобно. Как показала практика, на экране все наши усилия выглядели вполне профессионально.

— Коль всё было по-настоящему, значит «белые» против «жёлтых» тоже конфликтовали, когда камера не смотрела на них?

— Нет, конечно. Как только заканчивались съёмки, мы собирались вместе в гостинице и обсуждали пережитое. Мы приятели по жизни, никаких конфронтаций у нас не было. Но в эпизодах друг друга не щадили. Я с пулемётчиком Шамой (Михаил Богданов), с которым мы в фильме вместе взорвались после дуэли, в жизни дружу уже лет 20, причём близко. Но в фильме мы оказались врагами. Вот так и в жизни, наверное, случается.

— На память о съёмках вам разрешили оставить себе что-нибудь? Может быть гранату?

— Кто же мне даст реквизит, тем более такой! И гранату не дали. Но и с пустыми руками я домой не уехал - взял с собой гильзы от крупнокалиберного пулемета с БТРа. Их привезли с города Попасная, где мы и снимали. Так что у меня дома настоящие боевые гильзы с Попасной.

— Создатели картины Алексей Нагин и Евгений Пригожин вам какие-то советы давали во время съёмок?

— Всё это передавалось через продюсеров и режиссёров, напрямую с ними я не общался. Когда они приезжали туда, у меня встретиться не получилось – я был на съёмочной площадке. В любом случае свои указания они передавали, не было такого: снимайте, ребята, а потом посмотрим, что получилось. Они контролировали процесс. Иногда какие-то изменения вносились прямо во время съёмок.

— Сейчас все обсуждают повышенный интерес к картине, у «Лучших в аду» больше 100 миллионов просмотров сети. Ожидали такого успеха?

— Начнём с того, что мы рассчитывали, что этот фильм покажут в кинотеатрах. Мы очень этого хотели, всё-таки для артиста лучшая площадка для показа – это кинотеатр. Я слышал, что возможно он всё-таки окажется на большом экране. Насчёт Интернета мы в шоке от таких цифр, даже не верится. Но это объяснимо, на самом деле. Сейчас фильм настолько актуален, что его невозможно пропустить. Во-первых, он качественный и такой один. Во-вторых, у людей сейчас по большому счёту все разговоры посвящены только спецоперации. И хотя в фильме есть только «белые» и «желтые», зритель увидел в их противостоянии именно отсыл к спецоперации. О ней говорят и мои соседи, и мои друзья. В спортзал придёшь – и там все только это и обсуждают. Что уж говорить про мобилизованных, тех, кто там находится. Более того, некоторые ребята из съёмочной бригады сейчас мобилизованы, и готовятся защищать Родину. Мы за них переживаем и желаем, чтобы они вернулись живыми и здоровыми, с победой.

Я сам боевой офицер, с моего выпуска все посмотрели эту картину. Не потому что я там снимаюсь, а потому что тема актуальная. И спасибо Евгению Пригожину, спасибо продюсерам, что они эту тему подняли. Очень к месту. Год назад люди в России жили в другой парадигме. Хотя страшная трагедия Донбасса уже много лет существовала и тогда, всё равно наша страна жила другими интересами. Нас интересовали олигархи, модные ребята, «моргенштерны»* (*внесен в реестр физлиц-иноагентов) и так далее. Сейчас это настолько всё отпало, как будто пелена спала. И люди сейчас не эту чушь обсуждают, а то, как будем жить дальше, что надо Родину идти защищать. Поэтому и фильм актуальный.