Люди, прошедшие тюремные коридоры, единодушны в одном: за решеткой им всем снится свобода. Кто-то мечтает «ударным трудом» выбраться на волю по УДО, кто-то согласен валить лес «от звонка до звонка», а кто-то рассчитывает и на счастливый случай под названием «побег»...
Твоя-моя не понимай...
Побег, или на языке сидельцев - «рывок» - мероприятие хлопотное и опасное для жизни: конвой стреляет без предупреждения. И тем не менее ежегодно число желающих «встать на лыжи» или «сделать ноги» в российских лагерях и тюрьмах стабильно высоко. Везет, правда, единицам. Но как!
18 апреля 2013 году в камере столичного СИЗО №3, известного как «Пересылка на Пресне», царило возбуждение: одному из сидельцев Фаруху Тошматову исполнилось в тот день 27 лет и «хата» по традиции готовилась отмечать эту дату. Сам именинник был задумчив и, выложив на общий стол «грев», присланный в передачке из солнечного Узбекистана, изредка о чем-то переговаривался на своем языке с сокамерником и земляком Бунедом Тожибаевым. Кто-то самозабвенно заваривал чифирь, кто-то из заначки доставал заныканную самогонку.
Именинник был задумчив по нескольким причинам: во-первых, впервые в жизни он сидел за праздничным столом не в родном кишлаке, но в прокуренной тесной камере. Во-вторых, срок, который ему светил за распространение в Москве наркотиков, отчетливо давал понять, что подобными застольями он может быть обеспечен в России в течение ближайших 15-ти - 20-ти лет. Некоторое оживление на его лице, правда, появлялось после отдельных реплик земляка Тожибаева, который залетел в тюрьму за глупую мелкую кражу бутылки узбекского же портвейна, за что не без основания ожидал на суде лишь штрафа, дежурного порицания и прощального пинка конвойного с напутствием: «свободен пока, придурок!»
Именинник Тошматов был родом из богатого узбекского селения, активно промышлявшего по жизни наркотой. Крадун Тожибаев, увы, происходил из дехкан, т. е. крестьян, чем и объяснялось его глупое преступление. Сидеть за праздничным столом без подарка по узбекским обычаям — чуть ли не оскорбление именинника, но что мог в тюрьме подарить богатому земляку его бедный сокамерник? И тем не менее, подарок был сделан... И какой!
На следующий день после примитивного застолья с тостами «за свободу», дверь камеры отворилась. Стоявший за ней коридорный сипло прохрипел: «Тожибаев, с вещами на суд!» При этих словах со своего лежака поднялся... экс-именинник Тошматов и, взяв свой баул, шагнул в коридор.
Судья, как и предсказывали опытные сидельцы, скороговоркой присудил любителю портвейна 20.000 рублей штрафа и освободил его в зале суда. Свободный как песчаный ветер самум узбек вылетел на улицу.
Подмену обнаружили лишь вечером на перекличке. Скандал был чудовищный. В СИЗО примчались большие чины из ФСИНа, всем зэкам устроили шмон, несчастного Тожибаева уволокли в оперчасть на допросы, но тот в лучших тюремных традициях «включил дурака»: дескать, спал, ничего не слышал, ничего не видел и вообще «моя-твоя не понимай!» Крайними назначили ротозея-коридорного, который не смог отличить «кто есть кто», его начальников, Тожибаеву лишь надавали пинков с досады, т. к. доказать его причастность к этому дерзкому побегу оказалось невозможным. А вся фишка была в том, что крестьянин Тожибаев решил по традиции сделать своему зажиточному земляку Тошматову такой экзотический подарок, о чем они и перешептывались на узбекском языке. Да, Восток — дело тонкое! Добрался ли настоящий именинник до праздничного дастархана на родине — неизвестно, но вернуть его обратно в тюрьму так и не удалось.
Первым делом — вертолёты!
9 мая 1990 года в одной из питерских колоний зэки тоже отмечали День Победы. К крепкому чифирю Олег Тюрин, Игорь Шалыгин и Владимир Макаров добавили и добытый у хлеборезов самогон. Результат сказался быстро: - «А что, пацаны, - прошелестел осужденный за грабеж Тюрин — слабо ли нам крутым парням, сегодня вечером погулять и на свободе, в настоящем кабаке, а не в этой хлеборезке?» «Крутые парни», сидевшие кто за кражу, кто за убийство, согласно кивнули. Так из сокамерников они враз стали соучастниками.
План побега был по пьяному делу прост, а потому — наивен и малоисполним. Но...сказано-сделано. Для начала «друзья» решили взять заложников из числа учителей тюремной школы, которая располагалась там же на территории колонии. Пошли и взяли. Ими оказались трое наивных учительниц, решивших в этот выходной поработать с документами в пустом здании.
Затем Тюрин, более всех еще шевеливший языком, потребовал у всполошившейся администрации подогнать им автомобиль, сложить туда оружие и отвезти всех к... вертолету. Куда и зачем зэки решили улетать, похоже, не знал и сам парламентер.
Пока шли переговоры, заложницы сбежали, а подельники нашли в «альма-матер» еще спиртное, которое и употребили по назначению. Поняв, что собеседники уже «готовы» к транспортировке, им подали тюремный автозак со штатным водителем-вохровцем, куда те весело и загрузились. По дороге в аэропорт заснули, очевидно предвкушая веселый вечер в питерском кабаке. Проснулись уже во дворе «Крестов». В общем — тяжелое похмелье. Нет, ребята, пить, особенно в тюрьме, — это вредно!
В 1983 году один из сидельцев в уральской колонии тоже решил сам себя амнистировать, для чего вспомнил легенду про Икара и тоже смастерил некое фанерное подобие планера. Взмыть в небо свободы решил с зоновской кочегарки, для чего после отбоя и полез на ее трубу.
Однако единоличника заметил еще один бедолага-зэк, который в это время сортировал во дворе уголь для топки. Доморощенный Дедал потребовал для себя место второго пилота на фанерном сооружении, пообещав в случае отказа тут же поднять тревогу. Доводы о том, что конструкция и одного-то пассажира еле-еле сможет поднять, кочегара не убедили, он уцепился за автора идеи и старт состоялся...
Рухнули они, к хохоту конвоя, неподалеку от старта на большую кучу шлака. Живы остались, а вот сроки себе увеличили.