Дмитрий Лиханов избран новым главой трёх знаковых «детских» организаций: Международной ассоциации детских фондов, Российского детского фонда и Фонда защиты детей. Какие вызовы и проблемы детства считает главными человек, который должен стать и генератором идей их решения, и их исполнителем? Сын Альберта Лиханова, писателя и создателя Детского фонда, – тоже писатель и продолжатель его дела. Какие уроки отца для него стали основными? Об этом главный редактор «АН» Андрей УГЛАНОВ говорил с Дмитрием ЛИХАНОВЫМ.
– Дмитрий Альбертович, поздравляем вас с единогласным избранием! Каковы ваши ощущения в статусе главы сразу трёх очень важных для «мира Детства» в нашей стране организаций?
– Чувствую большую ответственность – прежде всего за людей, которые работают и будут работать в наших фондах. Они знают своё дело и преданы ему. Большинство из председателей отделений фонда реально влияют на ситуацию с детством в своих регионах. И это очень важно для понимания роли Российского детского фонда (РДФ) в истории нашей страны. Фонд, напомню, был создан в 1987 году. Вспомните, сколько испытаний свалилось на нашу страну в те годы. Представьте только что созданную общественную организацию, которой с этими испытаниями пришлось столкнуться. Это и авария на Чернобыльской АЭС, когда Советский детский фонд взял на себя реабилитацию и лечение пострадавших детей из Белоруссии, России и уж тем более Украины. Альберт Анатольевич взялся за это со всей энергией, которая у него была: договаривался с властями Кубы, общественными организациями европейских стран. И все были готовы принять детишек.
Некоторые чернобыльские ребята месяцами лечились и набирались сил в оздоровительном центре «Тарара» на Кубе, который был специально для этого переоборудован. Кстати, мало кто знает, что в течение двух десятилетий Куба вкладывала гигантские суммы в сложнейшие операции и реабилитацию наших ребят. На Острове свободы поправили здоровье свыше 24 тысяч детей из СССР, из них 20 тысяч украинцев, около 3 тысяч русских и больше 700 белорусов. И я знаю, что эти ребята, которым сегодня по 40–50 лет, с благодарностью вспоминают то время и ту помощь, которую оказал им наш фонд в тяжёлое для страны время. А ведь Чернобыль – это всего лишь одно из сотен дел, осуществлённых фондом за минувшие годы.
Так что, вспоминая дела фонда за его почти 35-летнюю историю, я прежде всего чувствую ответственность перед тем, что сделал отец. Сейчас необходимо делать не хуже, а может быть, лучше, чем делал он. А это непросто. Ведь долгое время Советский детский фонд был первым и единственным благотворительным фондом в стране. Это помогало собирать и тратить на программы огромные пожертвования. Сейчас появилось много других благотворительных фондов, которые зачастую дублируют работу друг друга, используя социальные сети, рекламу, PR-технологии, фандрайзинг, превращая благотворительность и человеческие чувства в своеобразный социальный бизнес. Появились налоговые преференции и для бизнеса, чтобы стимулировать его к благотворительности. Правда, совсем незначительные. Изменилось законодательство, регламентирующее этот вид человеческой деятельности. Многое изменилось. И наш фонд старается быть в тренде всех этих изменений.
– Некоторые из фондов лишь прикрываются детьми для решения собственных задач. Из-за таких, скажем так, недобросовестных «благотворителей» у многих наших сограждан при слове «помогите» возникает чувство недоверия, даже отторжения. Не умрёт ли благотворительность в ближайшее время?
– Нет, конечно. Благотворительность – это отдельная сфера экономического развития любой страны. Человек думающий не может жить жизнью потребителя (хотя нас изо всех сил затаскивают в это потребительское общество). Совесть, душа велят нам что-то делать для других людей. Может быть, для одного человека, а может быть, для сотен или тысяч людей. Есть такая пословица, которую мне и отец, и мама всегда повторяли: «Что отдал – то приобрёл. Что сберёг – то потерял». Надо, надо больше отдавать. Человек уходит в другой мир только со своей душой, он ничего забрать с собой не может. Единственное, что ты можешь после себя оставить, – это добрая память. И это самое важное. Такую добрую память оставил после себя мой отец. Он полностью заслужил Царствие Небесное. По сей день и всю оставшуюся жизнь буду помнить определение, которое дал отцу на его отпевании мой товарищ, отец Владимир Вигилянский, назвавший его праведником. Так оно и есть. Мой отец подлинный праведник.e_SClB
– У Детского фонда девиз: «Ни дня без доброго дела!» Что сегодня в вашей повестке?
– Повестку дня часто диктует политика. Сегодня она связана с Украиной. Любые военные действия сопровождаются несчастьем, потому что от них страдают самые слабые: дети, женщины, старики. Наша задача – помочь прежде всего детям вне зависимости от того, где они живут. Мой отец часто повторял: «Дети вне национальности, вне религии и вне политики». И я так считаю.
Ещё до начала боевых действий, как только стало известно об эвакуации первых людей из Донецка, я сразу связался с Уполномоченным при Президенте Российской Федерации по правам ребёнка Марией Львовой-Беловой и Уполномоченным по правам ребёнка ДНР Элеонорой Федоренко. И мы начали поддерживать этих детей, прежде всего детей-сирот, которые приехали к нам впопыхах – на сборы давалось не больше двух часов. Наши отделения делали и делают всё возможное, чтобы обеспечить их всем необходимым: от трусиков и тапочек до постельного белья и футбольных мячей.
К тому же дети были перепуганы, не понимали, что происходит, почему их привезли в другую страну. Многие из них – с особенностями здоровья и воспитания. Я позвонил декану факультета психологии МГУ Юрию Петровичу Зинченко и сказал: «Нам нужны практикующие психологи и специалисты по реабилитации детей в экстремальных ситуациях». И слава богу, Зинченко откликнулся. На следующий день он вместе с коллегами был уже в Воронежской области, психологи включились в работу, начатую коллегами из МЧС. А следом за преподавателями психологического факультета приехали и студенты. Идёт кропотливая работа с ребятами из Донбасса, которая поможет им вернуться к нормальной жизни.
Каждый день ставит перед нами новые задачи. Мы берём под свою опеку и тех детей, чьи отцы сложили свои головы на Украине, исполняя служебный долг. Таким ребятам тоже необходимо наше особое внимание. 1 июня, в Международный день защиты детей, обязательно пригласим их на наш большой праздник в Москву, в Большой театр, чтобы сказать им доброе слово об их отцах, отдавших долг России.
Будем поддерживать и украинских детей. Я предлагал провести в Москве большой благотворительный концерт, а собранные деньги направить на закупку необходимых вещей для детей из Киева, Харькова… Я готов сам привезти туда этот груз. Есть и другие предложения. Те люди, от которых зависит принятие решений, нас слышат, это радует.
– Много десятилетий подряд 1 июня, на Международный день защиты детей, в российскую столицу съезжались из разных уголков России, стран СНГ и даже из дальнего зарубежья тысячи детей. Пока не вмешался ковид. В прошлом году праздник отметили в регионах. В этом году кульминацией его вновь станет Москва?
– Очень надеюсь, что ни ковид, ни что-либо другое не станет нам помехой. Мы уже провели переговоры с большинством театров в Москве, и они дали согласие предоставить свои залы для наших юных гостей. Пошёл нам навстречу и Большой театр России, где традиционно давал старт празднику глава Детского фонда Альберт Лиханов. Кто-то, быть может, скептически относится к тому, с каким размахом мы из года в год проводим 1 июня. Я не раз слышал: «Да зачем вам нужно тащить каких-то там пацанов из азиатских кишлаков? Привезли, накормили, показали Кремль… Сколько денег угрохано! Вернутся они домой – и всё забудут». Может, забудут, но скорее всего – нет.
Помните слова из советской песни: «Друга я никогда не забуду, если с ним подружился в Москве». А ведь ребята и правда успевают подружиться за несколько дней, проведённых в Москве. Многие из них впервые пролетели на самолёте, побывали в столичном театре и замечательных музеях, пообедали в роскошном ресторане. 33 года праздник проводится в Москве. Каждый раз мы принимали примерно по 10–13 тысяч ребят. За все годы – это примерно полмиллиона человек. Полмиллиона ребят испытали счастье. Мы подарили им надежду на будущее, уверенность, что страна заботится о них. А ребята эти из Москвы и большинства регионов России, из Казахстана, Южной Осетии, Азербайджана, Киргизии, из множества других стран. Нам нельзя забывать истину: если дружат дети – дружат народы.
Сейчас, глядя на то, что происходит на Украине, уверен, смысл этого праздника становится ясным для всех. Мы должны показывать юным нашу страну, показывать лучшее, что есть в ней, чтобы они, живущие в среднеазиатском кишлаке или в русской деревне, у которых, может быть, никогда в жизни не найдётся средств, чтобы самостоятельно приехать в Москву, могли увидеть этот город, его красоту, оценить наши дружелюбие, гостеприимство.
Пять-десять лет назад огромное количество американских фондов устраивали экскурсии, учебные туры по Соединённым Штатам, чтобы показать Америку, представить её в лучшем виде. Институт Гёте тоже организует для изучающих немецкий язык поездки в Германию. То же делает и институт Сервантеса для изучающих испанский язык, и общество Конфуция, проповедующее китайскую культуру. А мы? У нас есть Россотрудничество, которое, по идее, всем этим должно заниматься. Но у них элементарно не хватает финансов на организацию подобных поездок. И что получается? Вот, например, в Армении большинство людей понимают и говорят по-русски, но всё больше молодых людей говорят по-английски, смотрят на Запад и прежде всего на Америку. Потому что в Армении активно, как и во множестве других стран, работает американский фонд помощи. США давно занимаются пропагандой своей страны и своих ценностей. Почему мы тратим так мало денег на то, чтобы наши взгляды, наши ценности, наши идеи были услышаны молодыми людьми во всём мире? Ну хорошо, считается, что этим отчасти занимается RT – российская международная многоязыкая сеть телеканалов. Но вот недавно ей обрубили вещание – и всё. На мой взгляд, рассказывать о России, нести её ценности надо, используя мягкую силу, чем занимается фонд уже более трёх десятилетий.
– Какие из самых болевых проблем детства сейчас вышли на первый план, с вашей точки зрения?
– Мне кажется, требуют особого внимания образование и нравственное развитие наших ребят. К сожалению, родители тех малышей, которым сейчас 5–6 и даже 10 лет, – это люди, воспитанные потребительским обществом. И соответственно, ожидать того, что их дети станут альтруистами, носителями высоких гуманистических ценностей, достаточно сложно. А что было в нашем советском детстве? Тогда вопросы денег, вопросы какого-то личного благополучия по большому счёту не волновали мальчишек и девчонок. Мы все были равны, все были одинаково небогаты. Дороже всего ценились честность, верная дружба, порядочность. Если кто-то кого-то предавал, такого человека все осуждали. Предателей ненавидели. А сейчас как рассуждают многие подростки? «Предательство, ну если оно ради денег – это нормально, это можно принять». Всё изменилось, к сожалению. Влияние на нашу нравственность церкви, прежде всего православной, хотя и есть, и существенное, но недостаточное. Спроси любого: «Ты веруешь?» И практически каждый ответит: «Да, я православный». Но ходят на службы, на литургии, всего около 4% таких «верующих». И это значит, что всего 4% людей (и то с некими коррективами) можно назвать людьми с твёрдыми нравственными постулатами в душе.
– Многие приходят в церковь так, на всякий случай.
– Я живу рядом с Храмом Девяти мучеников Кизических. Эти мученики, считается, помогают в делах по работе. Рядом с храмом одно крупное казённое учреждение. И я вижу постоянно, как клерки из него устремляются в церковь. Господи, прости мою душу грешную, но почему-то мне кажется, что они идут туда «порешать» свои дела. Нельзя, недопустимо приходить в храм, как в лавочку. Это огромная беда нашего общества.
В моём романе «Звезда и Крест» епископ, живущий в древние времена, рассуждает о том, какими будут христиане через тысячу, две тысячи лет, не прельстятся ли златом-серебром. С сожалением говорю, что за прошедшие века христианство стало совсем иным, а ответы на вопросы епископа, усечённого мечом, будут не всегда радостны для его души, которая, уверен, молится и поныне за нас, грешных.
- Всем известно, как становление человека зависит от учителей…
– Увы, уже много было сказано про то, что, к сожалению, сейчас школа превратилась в центр оказания услуг, а учителя стали «предметниками». А ведь дело учителя – не только дать ученикам набор формул и правил… Новый наш фонд – Фонд защиты детей, который близко связан с Министерством просвещения Российской Федерации, будет работать над укреплением авторитета учителей. В советское время (без обращения к прошлому обойтись вновь не получается) была хорошая традиция: учителя, которые безупречно проработали много лет, получали награды от государства: например, за 10 лет полагалась медаль за «Трудовое отличие», за 25 лет – орден Трудового Красного Знамени, за 30 лет – орден Ленина. Мне кажется, эту традицию необходимо вернуть. Рынок сделал всё, чтобы низвести учителя до уровня обслуживающего персонала, каких-то халдеев. И это касается обычных школ и «элитных». Может быть, особенно «элитных», где, как считается в определённых кругах, воспитывается будущая лучшая часть общества. Там, поскольку родители платят за обучение детей, администрация школы полностью зависит от их мнения. А потом мнение какого-либо папаши или мамаши, недовольных двойками своих лоботрясов, транслируется на учителей. Это что – педагогика?
– Я правильно понимаю, что сейчас одна из главных ваших задач – не только развивать уже действующие программы Российского детского фонда и Фонда защиты детей, но и создавать новые?
– Абсолютно точно. Проводим «инвентаризацию» направлений работы, что-то откладываем на потом, что-то усиливаем, вводим новое. Вот, например, что касается Международной ассоциации детских фондов. Сейчас в неё входит 11 членов. Считаю, что, несмотря на всю сложность международного положения, в котором оказалась наша страна, мы должны предпринимать усилия по наращиванию новых связей и усиливать ассоциацию новыми членами, прежде всего за счёт азиатских регионов. Мы все вместе можем лучше помогать детям. Например, у нас есть программа «Мили доброты», благодаря которой больной ребёнок вместе с сопровождающим может бесплатно прилететь в клинику, где ему помогут, а потом вернуться домой. Да, сейчас уже возникают проблемы в связи с тем, что авиационное сообщение с некоторыми зарубежными странами перекрыто. Например, пришлось отказать в билетах семье из Узбекистана. А ребёнку с тяжёлым заболеванием могут помочь только медики в США… Такое положение дел неправильно. Возмутительно. Современное общество не должно жить в этой системе координат. По программе «Мили доброты» к нам обращаются родители детей из разных республик, мы идём им навстречу. Приложим все усилия, чтобы им помогать.
– Для многих родителей, чьи дети страдают ДЦП, международная программа «Панда» РДФ оказалась просто спасением: ребята прошли реабилитацию в лучших китайских клиниках. Такие возможности будут расширяться?
– Обязательно. К нашему проекту «Панда» недавно присоединились Секретариат Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и Комитет ШОС по добрососедству, дружбе и сотрудничеству. Мы договорились провести ряд обучающих семинаров для специалистов российских клиник и родителей, чьим детям поставлен диагноз ДЦП. Доктора из Поднебесной накопили немало методов по реабилитации таких ребят и готовы ими делиться. Один из онлайн-семинаров уже проведён. На протяжении несколько дней китайские коллеги обучали наших врачей и родителей. Интерес был огромный. Участниками семинара стали больше 7000 человек. Уверен, сотрудничество с Китаем будет развиваться. Например, считаю, что в Москве должен появиться многопрофильный центр традиционной китайской медицины. И мы прилагаем большие усилия для его создания.
– У РДФ – 35-летняя история, а Фонду защиты детей нет и двух лет…
– Организация действительно молодая. Принципиальное отличие от РДФ в том, что это не общественная, а общественно-государственная организация, у неё несколько иная конфигурация. Важнейшую роль в ней будет играть Попечительский совет, который возглавила Уполномоченный при Президенте Российской Федерации по правам ребёнка Мария Алексеевна Львова-Белова. Наши отделения РДФ уже давно тесно работают с региональными уполномоченными по правам ребёнка, то есть исторически эта конструкция прослеживается. Сейчас это будет закреплено официально, что позволит эффективнее осуществлять нашу работу по защите детей. У Фонда защиты детей есть программы, направленные на поддержку детей-инвалидов, которые находятся на дистанционном обучении, или, например, ребят, которые по решению суда оказались в специальных учебно-воспитательных учреждениях закрытого типа (СУВУЗТ).
– Недавно Фонд защиты детей провёл конкурс сочинений «Путёвка в жизнь» для ребят из СУВУЗТ. Парни и девушки писали о том, что хотят вернуться к нормальной жизни, любить родных и быть любимыми, достойной зарабатывать, чтобы обеспечивать своих детей, семью…
– Я был в Орловском СУВУЗТ под Кировым. Там мальчики просыпаются рано утром, идут на зарядку, потом у них завтрак, уроки в школе, потом они идут в мастерские и осваивают востребованные профессии… Некоторые уезжают домой, имея три специальности. Они весь день заняты чем-то полезным, у них нет времени на то, чтобы, как большинство детей сегодня, сидеть и тыкать пальцем в телефон. Они не тратят свою жизнь на пустое смотрение каких-то кривляний в «Тик-Токе» и восхищение идиотами, которые без образования и мозгов якобы зашибают шальные деньги. Не это является для них примером. Эти мальчики уже многое пережили: следствие, суд, разлуку с родителями, хлебнули неволи… Они начинают по-другому относиться к жизни. Ценить внимание к себе, доброту, стремление педагогов сделать их лучше. У них формируются жизненные ценности. Но вот они выходят, получив путёвку в жизнь… И что? Они вновь попадают в ту же самую атмосферу, из которой когда-то ушли. Мама пьёт, как и пила, папа так и не появился. В школе – старая компания с телефонами. Да, они стали лучше. Они от этого отвыкли. Но всё же от взрослого сообщества необходимы дополнительные усилия для того, чтобы уберечь таких ребят от скатывания в пропасть, из которой они уже выбрались один раз. Фонд защиты детей будет работать с такими подростками. Я рад, что открываются новые возможности помогать детям, которые в этом остро нуждаются.
– Писатели Альберт Лиханов и Дмитрий Лиханов – очень разные. Альберт Анатольевич был развернут к детству, ваш читатель – взрослый (хотя и у вас есть детская повесть «Маленькое сердце»). Но сходство всё же есть. Вас обоих объединяют огромный интерес, любовь и сострадание к человеку, а ещё вера в духовный стоицизм русского человека. Может быть, и поэтому вы оба заслужили читательскую любовь.
– Отец писал для детей, я – для взрослых, так что один человек за свою жизнь может познать творчество обоих… Как и отец, я много читал, особенно в молодости. Отец мне подсказывал важную литературу. Видимо, на основании прочитанного формировались мои литературные взгляды. К сожалению, я долго раскачивался. Да, занимался журналистикой, а вот литературой – время от времени. Жалею о потерянном времени.
– Стоит ли? Недавно, совсем недавно, у вас вышел роман «Bianka» – вроде бы о собаке, а получилось о нас, человеках. Пронзительная книга, которая прожжёт душу и подростку, и взрослому. А в прошлом году вы издали роман «Звезда и Крест». Роман многих заставил говорить о том, что его автор – из первого ряда современных писателей. Позвольте частично процитирую вступление, написанное к роману Андреем Сергеевичем Кончаловским: «Американцы убедили человечество, что «время – деньги». Злокачественная идея, как метастаз. Время не имеет цены, его нельзя ни купить, ни продать. Оно бесценно. И вы его владетели. И если вы хотите пожертвовать часть своей жизни для того, чтобы стать лучше, берите в руки эту книгу и читайте, не торопясь… Это книга о спасении и бесконечной Любви. Книга – скоропомощник отчаявшимся. Духоподъёмное произведение». Альберт Анатольевич читал роман?
– Он прочитал его уже изданным книгой, сделал правки по тексту. И если будет новое издание, там эти правки появятся. И ещё он написал очень хорошие слова в финале этой книжки. Для меня очень важна была оценка отца этого романа. Рад, что он произвёл на него сильное впечатление.
- На вашем писательском столе лежит новая рукопись?
– После того как я пережил ковид и чуть не умер, у меня появилось ощущение, что мне обязательно надо написать несколько вещей. Обязательно надо. Есть несколько крупных задумок. Времени, собственно говоря, осталось не очень много, важно успеть всё написать, потому что никто другой этого не напишет. В прошлом году начал собирать материал и писать роман, который называется «Новый Парцифаль, сказание о кающемся рыцаре». Это роман о разведке. Но не детективный, а, скажем так, нравственно-психологический. Речь в нём идёт о человеке, который, исполняя долг перед родиной, живёт двойной жизнью, он вынужден обманывать, вынужден предавать, но ради благой цели. Вот об этом хочу рассказать – о нравственных коллизиях, которые происходят внутри человеческой души в связи с выполнением гражданского долга. Мне помогают реальные разведчики, нелегалы, я со многими говорил. Роман будет на основе реальной жизни моего товарища, который много лет проработал в этих структурах.
И ещё хочу выпустить книгу полярных рассказов. Два раза я был на Чукотке, один раз с Альбертом Анатольевичем в Анадыре, а второй раз уже самостоятельно был в Певеке и на прииске Ленинградский, где жил среди старателей, которые моют для родины золото. Влюбился в этот край, в людей, которые там живут, со многими поддерживаю тёплые отношения. Это удивительные люди, чистые, что называется, без всяких вредных примесей. Много ребят из Крыма, Херсона, Харькова, Одессы, Днепропетровска, Луганска... И вот такие мужики стоят на драгах, сидят за рычагами бульдозера, экскаватора, спускаются в шахту – добывают золото для России. Многие почти всю жизнь туда ездят на вахты. Их собирают зимой (шахтёров в основном, чтобы в этих штольнях породу добывать), а летом для того, чтобы промывать золото на драгах, плавить его...
– То есть вновь в рассказах будут сильные личности?
– Скорее разные. Для того чтобы эту книжку завершить, мне надо написать пару рассказов. А для этого надо зимой пройти с каюрами на собаках хотя бы 100 километров. Спать с собаками на снегу, пережить бураны. Всё это надо прочувствовать самому. И ещё – хочу выйти с китобоями на кита...
- Не страшно?
– И страшно, и жалко кита... Тут много чувств всяких. Конечно, жалко этих несчастных китов, которых убивают, но там у людей иного прокорма-то нет, иначе они вымрут. Китобойный промысел опасен, каждый год люди погибают. Кит несколько метров в длину, вес его – несколько тонн. А против него ребята с гарпунами на вельботах. Особенно про одного из них хочу написать – Илюшу без ног. Но как Альберт Анатольевич писал преимущественно в отпуске, так и мне придётся отложить задуманное на это время. Есть более спешная работа. О чём не жалею.