«Иркутск и в предыдущие войны отличался сытым выражением на лице», — сообщают о 1919-м «Иркутские истории» Валентины Рекуновой. И тут же констатируют: тырят все, что плохо и даже хорошо лежит. Поставить в параллель сводки и новости сегодняшних дней: ну надо же, хоть бы что-то за 100 лет изменилось! Разве только масштабы теперь куда круче.
Хватали что придётся — и в объятия постового…
По дороге в управу Кузнецов свернул к почтовой конторе и ещё издали увидел змеящийся хвост очереди. Люди перетаптывались, видимо, без особой надежды отправить посылки, которые просто ставили у фасада — держать в руках тяжеленные ящики и коробки было решительно невозможно. У входа то и дело вспыхивали перепалки.
— Не пущу! — пронзительно взвизгивала корпулентная дама, и Кузнецов недоумевал, как при её-то комплекции может быть такой тоненький голосок.
— Ещё как пустишь-то: я здесь с вечера стою! — с явной угрозой отвечал молодой ещё человек в добротном пальто с высоким воротником.
— Вот-вот: напротив живёте и каждую ночь встаёте сюда всей семьёй, а потом продаёте все очереди. Мне и такса известна: по двадцать рублей за одну.
— А хотя бы и так! — баритон обнаружил неожиданную надтреснутость. — Недорого за ночь стояния на морозе. Да сколько страху ещё натерпишься!
— По вашей милости я уже неделю не могу сдать продовольственную посылку для голодающих родственников!
— Ну всех не накормишь… — и уже примирительно. — В Лиственничном нет покуда очередей. Тамошнее почтовое отделение принимает посылки и рассылает по всему белу свету. Скоро потянутся по Байкальскому тракту обозы спекулянтов, так что давай успевай!
«Спекулянтов можно прижать разве что запретом на пересылку дефицитных товаров, — отметил про себя Кузнецов. — Конечно, и тогда лазейки останутся, но не будет такого оттока товаров, как теперь. Бьёмся же ведь за каждый пуд, выворачиваемся наизнанку, а кто-то на наших стараниях капиталы сколачивает!»
Возможность нажиться на дефиците исправно пополняла ряды воров и мошенников. Объявился целый отряд «агентов сыскного отделения», отбиравших товар у китайцев. Несколько контролёров и монтёров городской электрической станции объединились для сбора «продовольственного налога» с состоятельных абонентов. Приходя с «проверкой», они заявляли, что установка никуда не годится и будет отключена — если хозяева не откупятся, например, двумя пудами муки. А в Усолье некто Левицкий с поддельным удостоверением уполномоченного по снабжению задержал гружённый продуктами пароход, требуя уплаты «налога» в 7 тыс. руб. Играл он, надо признать, убедительно, и когда дошло до угроз «сдать вас всех в контрразведку», пустили шапку по кругу. И отдали б всё, не явись в это время настоящий уполномоченный.
Читая сводки, Кузнецов ясно видел действие целых организаций, где были и свои информаторы, и паспортных дел мастера, и гримёры, и костюмеры, и, конечно, постановщики, умеющие завертеть интригу даже из заурядной чехарды с уполномоченными. Преступников-одиночек тоже хватало, но те действовали спонтанно, иногда безотчётно и глупо: к примеру, хватали рыбу с проходящего мимо воза и… попадали в объятия постового. Так же и грузчики-возчики городского присутствия по продовольствию покушались на то, что «плохо лежит», — и теряли работу. Так же и продавцы на рынке разбавляли молоко чем придётся, под страхом эпидемии и разоблачения. Впрочем, многие преступления лишь фиксировались, так они были распространены. «И не с отчаяния ли правительство проводит законопроекты об усилении репрессивных механизмов?» — задумывался Евгений Петрович.
Справочно
В 1916 г. доходная часть бюджета Иркутска составляла 1.945.409 руб., а расходная часть — 2.305.536 руб.; в 1917–1.952.360 руб. и 3.285.035 руб.; в 1918–5.531.775 и 8.059.860 руб. Смета на 1919 была составлена из расчёта 12.880.861 руб. дохода и 15.274.162 руб. расхода. Задолженность частным банкам составляла 4.259.949 руб., специальным городским капиталам — 770.219 руб., школьному фонду — 300.000 руб. Правительство не платило за воинский постой, задолжало жалование педагогам за 1918 и начало 1919-го. Стоимость городских зданий по страховой оценке исчислялась в 3.702.561 руб., стоимость электрической станции — 1.500.000 руб. Также в собственности города находилось 2.900 десятин селитебных участков, 7.240 десятин леса и 3.450 десятин лугов.
Интересно, чем подсластит англичанка
С утра помощник озадачил Евгения Петровича:
— Пришла довольно большая партия английского колониального сахара — из тростника. Он и расфасован у них необычно: в однофунтовые картонные коробочки и десятифунтовые деревянные ящики. Будут сегодня демонстрировать и ждут вас.
— Что же, погляжу!
У выхода из управы Кузнецова остановил давнишний знакомый, лет пятнадцать, наверное, промышлявший торговлей в Томске:
— Не узнаю Иркутск: тут и кинематограф, и опера, и оркестрам нет числа! В одном постоянство: вкусным слыл — вкусным и остаётся. Ей-Богу, не пойму, как в разгар войны удаётся сохранять всю гастрономическую привлекательность.
— Это — лесть, и ничем не прикрытая! — Кузнецов довольно рассмеялся. — И у нас имеют хождение карточки, а на благотворительных вечерах разыгрываются (просто стыдно сказать) сахар, чай, мука.
— Но люди со средствами могут позволить себе любые деликатесы. У братьев Сарцевич отменно работает шоколадная фабрика, а какие куропатки в лавках кооператоров! Иркутск и в предыдущие войны отличался сытым выражением на лице, несмотря на забитость железной дороги и иные отягчающие обстоятельства.
— Бывало по-разному, разумеется. Сколько помню, недовольства хватало, в особенности в газетах.
— Заелись ваши корреспонденты, им бы на коротенькую экскурсию в Москву или Петроград.
— Да, мы отчасти в выгодном положении: хорошо расположены, на перекрёстке дорог. Да и обыватели не стесняются обзаводиться хозяйством, прямо на деревенский манер. За два последних года не осталось ни одного пустыря, всё засажено. То и дело видишь обильно удобренный парниковый участок, помидорную плантацию. Очень хорошо поставлены огороды Общества потребителей Забайкальской железной дороги, что в Рабочей слободе. Кайская гора распахана нынешней весной чуть не до самой вершины, участки обнесены солидной изгородью, полив организован с использованием различных технических установок. Жители деревни Мельниково извлекают из этого пользу, продавая навоз по очень высокой цене. Промышляют они и рассадой, отдавая росток огурца аж за 2 рубля! На 25 сентября в Интендантском саду назначено открытие городской сельскохозяйственной (!) выставки. Организаторы выстроили только один павильон, остальное приняли на себя участники. Но и сейчас уже ясно, что останутся недовольные: всех желающих трудно будет вместить.
Перед угрозой голода объединились и известные антагонисты: «Союз ангарских трудовых рыбаков» и «Союз удильщиков и спиннингистов». И теперь у обывателя будет возможность получать рыбу из первых рук, без посредников и спекулянтов. 5 июня уже открыта кооперативная лавка. Впрочем, это совсем не короткий разговор, поговорим по дороге, быть может?
— А вы далеко?
— Тростниковый сахар хочу попробовать, из английских колоний. Англичанка не всегда гадит, иногда и ей хочется подсластить…
Справочно
Из газеты «Наше дело» от 30.01.1919: «В 1918 г. Иркутским кооперативным товариществом огородников роздано 160 участков общей площадью в 33 тыс. квадратных сажени на Кайской горе и отчасти на Архиерейской даче. Овощей собрано 11 тыс. пудов».
***
Из газеты «Наше дело» от 05.09.1919: «С 5-го сентября в помещении земельно-устроительной партии по Преображенской, 24 Иркутским товариществом огородников будет производиться запись на вывозку овощей. Цены (включая доставку на лошадях товарищества) установлены следующие: картофель (по 5 пудов на члена семьи) из расчёта 15 руб. за пуд, капуста (по 3 пуда на члена семьи) — 20 руб. за пуд, морковь и свекла (по 20 фунтов) — 30 руб. за пуд. Вывозка овощей начнётся с 8 сентября из расчёта 16 очередей в день. В назначенный день члены товарищества должны явиться на Архиерейскую дачу для получения и сопровождения овощей. Самовывоз в любой день и без очереди».
Ужесточаем. Срабатывает!
Среди ночи заместителю городского головы Кузнецову позвонили с железной дороги:
— Вы просили сообщать, ну так вот: только что предприниматель Белицкий получил шесть вагонов зерна со станции Поспелиха. А с накладными какая-то непонятка. Может, он и своё забрал, а, может и нет. Помнится, ваш агент, Дукельский, с Поспелихи отправлял. Я, если что, могу подтвердить.
Евгений Петрович послал срочный запрос Израильскому, доверенному городской управы в Барнауле. И в тот же час получил от него телеграмму, должно быть, отправленную накануне: «В моём присутствии начальник службы движения Алтайской железной дороги распорядился отгружать ежедневно по восемь вагонов зерна для Иркутска. Отправка вообще налаживается». Оставалось неясно, сколько, с каких станций и под какими номерами вагонов отправляется груз. И не было ли шести вагонов из Поспелихи. Израильскому отбили опять: «По непонятным причинам ещё не получили от вас накладных! Наша ли пшеница отправлена из Поспелихи? Торопите агентов Субботина и Дукельского: положение в Иркутске тяжёлое, приходится закрывать пекарни!»
Доверенный Иркутской управы в Харбине Здеров неделю назад сообщил о вероятном повышении цен на мануфактуру и обувь (аж на 30%!), а сегодня, увы, всё подтвердил. Решили повременить, сколько можно, а пока вывезти оплаченные товары, и первым делом — пшеницу.
Справочно
Из газеты «Наше дело» от 18.07.1919: «Городская управа считает целесообразным предложить заведующему электростанцией Попельницкому поехать вместе с членом управы А. А. Пескиным во Владивосток и выдать г. Попельницкому 3 тыс. руб. на дорожные расходы, не устанавливая определённого размера суточных».
Услуги доверенных и агентов, оплата денежных переводов — всё это, конечно, увеличивало затраты. Ища возможности сэкономить, городская управа заключила договор с обществом потребителей Кулундинской железной дороги, что в Западной Сибири. Там нуждались в мануфактуре, обуви и других товарах, которые можно было отправлять из Иркутска, получая на те же суммы пшеницу. Первый обмен провели в январе нынешнего, 1919-го, к взаимному удовольствию обеих сторон. Кулундинцы воспользовались своими связями и прекрасно сторговали пшеницу, а иркутяне послали добротные промтовары по умеренным ценам.
Чем более разверзалась пучина Гражданской войны, тем жёстче приходилось действовать продовольственному присутствию. Смогли настоять на передаче управе эвакуируемого продовольствия и открытии собственных магазинов. Реквизировали у Транспортного страхового общества партию солёной рыбы. Время от времени Кузнецов мрачно докладывал гласным, что городу угрожает мясной (мучной, угольный и пр.) кризис. Делалось это, как правило, наперёд, чтобы до настоящей угрозы пробить краткосрочный заём или правительственную ссуду. Время от времени городская управа торпедировала телеграммами министерства и лично Верховного правителя, добиваясь не менее 120 вагонов ежемесячно, равно как и распоряжения о скорейшем, беспрепятственном продвижении поездов с продовольствием для Иркутска. При этом особенно упиралось на прибывающие войска и невозможность обеспечить их необходимым. Срабатывало.
Справочно
Из газеты «Новая Сибирь» от 22.01.1919: «Рыночные цены на продукты первой необходимости в вольной продаже в Иркутске к 20 января рисуются в следующем виде. Крупчатка 1-го сорта — 90-95 руб. за пуд, крупчатка 2-го сорта — 80-85 руб. за пуд, крупчатка 3-го сорта — 60-65 руб. за пуд. Сеянка — 60 руб., пшеничная — 50 руб., ржаная — 30-40 руб. Масло бурятское — 6 руб. за фунт, масло топлёное — 6-7 руб. за фунт. Сахар пиленый — 11 руб., сахар песочный — 5 руб. 50 коп., мясо скотское — 2 руб. 30 коп. — 2 руб. 40 коп., баранина — 2 руб. 40 коп. Молоко — 8 руб. 50 коп. — 9 руб. за четверть, молоко мороженое — 3 руб. 35 коп. — 3 руб. 50 коп. за кружок».
***
Из журнала «Наши думы», №1 за 1919 г.: «Отмечается прогрессивное повышение цен на все товары по мере продвижения их на запад. Цены на Иркутском рынке приблизительно на 50% выше цен Читинского рынка; в Красноярске на 20% выше цен иркутских, в Ново-Николаевске на 10% выше, чем в Красноярске, а цены в Омске на 20% выше, чем в Ново-Николаевске».
***
Из газеты «Наше дело» от 21.11.1919: «По ценам на продукты, установленным междуведомственной комиссией при инспекции труда 19 ноября, прожиточный минимум на 1-го взрослого на ноябрь (без сахара и яиц) исчисляется в 2.201 руб. 40 коп.»
Реставрация иллюстраций: Александр Прейс