За 30 постсоветских лет в России исчезло около 200 народных художественных промыслов (НХП). Государство поддерживает их своеобразно: из недр Минпромторга выплывают идеи ввести что-то вроде госстандарта, в соответствии с которым помощь получат 70–80 относительно крупных предприятий, а тысячи кустарей, которые и так едва живы, окончательно сложат зубы на полку. Со стороны и не поймёшь, чего в этом дискурсе больше: лоббизма конвейерных производств или чиновничьей мечты задушить всё, что трудно регламентировать.
Вышли из народа
Читателю впору удивиться: вроде бы внутренний альтруизм на подъёме, на каждом углу лавки с матрёшками, а в каждой второй программе развития какого-нибудь медвежьего угла есть строчка про ремёсла. Но в реальности всё хуже, чем в советские времена. Свободный рынок принёс не только свободу, но и китайский контрафакт. По словам председателя правления Ассоциации «Народные художественные промыслы России» Геннадия Дрожжина, коронавирус усугубил ситуацию: встала выставочная и экскурсионная деятельность, сократился турпоток, около 35% промыслов по различным причинам не смогли воспользоваться господдержкой для пострадавших отраслей. В идеале поддержка направлена на повышение занятости населения, чтобы ремёсла сохранялись от отца к сыну, от мастера к подмастерью. Но даже знаменитой хохломской росписью ещё недавно занимались 1, 5 тыс. тружеников, осталось втрое меньше. В Богородском знаменитые игрушки делали 200 человек, а сегодня – 10.
Вроде бы господдержка здесь ни при чём. Та же хохлома возникла 400 лет назад в глуши Нижегородской губернии в среде старообрядцев – они уж точно помощи у Москвы не просили. Ковернино, Заволжье, Семёнов – в этом треугольнике липовые болванки научились покрывать оловом, затем олифой и наконец после обжига – расписать алыми и чёрными цветами, ягодами и травами. При СССР промыслом занималось около 3 тыс. мастеров, а продукция почти полностью выкупалась госструктурами: на выставки, на продажу в «Берёзках», на подарки иностранным гостям. Сегодня помимо традиционных ложек, шкатулок и матрёшек расписывают ноутбуки, стулья и даже автомобили – от любых заказов отказываться не принято.
Крупнейшая фабрика «Хохломская роспись» ежегодно производит 50 тыс. матрёшек. Для сравнения: только в одном контейнере из Китая, задержанном таможенниками в Перми, обнаружили более 20 тыс. таких сувениров. Конечно, качеством и ручным трудом у китайцев и не пахнет, ведь настоящую хохлому надо 5 раз покрыть лаком и закалить в печи. Зато форма разборной куклы: красный сарафан, жёлтый платок и белый фартук – всё точь-в-точь.
В другом случае саратовская таможня «запалила» в местном магазине поддельные новогодние шары под гжель, хохлому и жостово. Тут таможенники сами вышли в Арбитражный суд с иском к распространителю, но судья отпустила последнего с миром: ведь запатентованные хохломские шары должны быть из дерева, а китайские – из полимеров. Похожим историям несть числа. «Хохломская роспись» подаёт в суд на какое-нибудь ИП, подделывающее её продукцию. ИП тут же закрывается, а дело уходит из арбитражного суда в мировой, который выписывает стандартный штраф в 2 тыс. рублей.
При этом среди других народных промыслов хохлома находится в привилегированном положении – она присутствует в реестре из 79 предприятий, среди которых Минпромторг распределяет полмиллиарда рублей. С одной стороны, в масштабах России это копейки, с другой – в сытые 2000-е из казны выделялось менее 100 миллионов. При этом мастера не имеют существенных налоговых льгот. «Хохломская роспись», где 90% технологического процесса занимает ручной труд, платит те же налоги и страховые взносы, что и конвейерные ГАЗ или КамАЗ.
Хотя народные ремёсла без конца называют «достоянием русской культуры», их курирует не Минкульт, а Министерство промышленности и торговли.
– Минпромторг предлагает поправки в Закон об НХП, в которых народное достояние явно перепутано с промышленным производством, – говорит Валентин Розанов, гжельский мастер почти с 50-летним стажем, чьи работы присутствуют в 18 государственных музеях России. – Государство вкладывает большие средства в развитие внутреннего туризма, где ремёсла – далеко не последний фактор успеха. А другой рукой основы существования российских промыслов подменяются чуждыми принципами WIPO (Всемирная организация интеллектуальной собственности) и UNIDO (структура ООН по промышленному развитию). Без всякого согласования с мастерами работу народных промыслов собираются регулировать посредством чужеродных и избыточных инструментов: реестры стилей, управленческие надстройки, сторонние дизайнеры, посреднические организации в виде СРО, ведущие к замене творческих процессов на формальные.
Пока чиновники Минпромторга нахваливают «процветание» хохломы, средний возраст мастеров подкатился к 50 годам, а зарплата в 30–40 тыс. – им за счастье. Понятно, что передать навыки молодым будет проблематично за отсутствием большого числа желающих. В Павловском Посаде, например, плюнули и упростили технологию производства набивных павловопосадских платков: когда-то создание рисунка требовало 400 наложений деревянными резными формами, а сегодня – качественной аппаратуры на манер принтера. И если власть не поднимет веки, похожим путём пойдут все народные промыслы.
Ремёсла, которые мы потеряли
Как уже рассказывали «АН», в поддержке ремёсел в России никогда и не было системы. Властям было нужно чем-то крыть обвинения в наплевательском отношении к «базису самобытной национальной культуры» – ровно столько и делалось. При СССР кустари не имели права работать с драгметаллами. На рынке можно было купить кустарную кошку-копилку, а свиньи-копилки почему-то преследовались. В реестр Минпромторга долго не может попасть, например, русская мозаика. Хотя это искусство существует 300 лет и представлено в оформлении Исаакиевского собора, чиновники хотят, чтобы самобытный промысел был привязан к какой-то конкретной деревне: как дымковская игрушка или коломенское кружево.
По данным Минпромторга, в 64 регионах существуют 280 разнообразных производств, и работают на них более 30 тыс. человек. По словам же Геннадия Дрожжина, члена-корреспондента Российской академии художеств от Отделения декоративного искусства, из-за невнимания властей за последние 20 лет в 10 раз сократились объёмы производства. В министерстве, напротив, считают ситуацию с ремёслами оптимистичной: глава Минпромторга Денис Мантуров выразил уверенность, что народные мастера смогут производить премиальный товар на экспорт. Дошло до того, что министерство намеревается поддерживать промыслы с минимальной долей ручного труда и выделять деньги на закупку оборудования. Конечно, предприятиям нужны новые печи, деревообрабатывающие станки, литьевые машины. Но очень похоже, что чиновники готовы выплеснуть с водой и ребёнка, превратив штучное производство в конвейерное. Недаром поддерживают промыслы в рамках программы «Развитие промышленности и повышение её конкурентоспособности».
Самим же мастерам нужна совсем другая поддержка. Вон в Германии ручной труд в почёте: льготы по аренде и налогам. В Канаде внедрена централизованная система сбыта на советский манер, только вместо государства мастер сдаёт свою продукцию в торговый кооператив. Во Франции выпускник художественного училища, пошедший в обучение к мастеру, получает на три года доплату, сразу превращающую его в верхушку среднего класса. А в Японии народные мастера и вовсе имеют статус национального достояния. В России же центр спихнул поддержку большинства ремёсел на субъекты. И теперь промыслы, которым много веков, зависят от культуры областного начальника.
Взять, например, городецкую роспись, старинного соседа и соперника хохломы: ещё недавно ею занимались 307 художников, а сегодня – меньше десятка. Остатки артели пригрел храм в Городце. А где тут государство? Власти Тверской области оказались безразличны к 200-летним традициям конаковского фаянса: закрылась не только фабрика, но и существовавший при ней музей, остатки которого экспонируют частники-энтузиасты. Или взять Свердловскую область: пимокатная фабрика в Камышеве разорена, погибло буткинское ручное ковроткачество. Приказали долго жить туринская игрушка, богдановичский фарфор, уже не производят расписную деревянную посуду в г. Реже. На грани исчезновения даже знаменитый тагильский поднос, которым в Нижнем Тагиле ещё недавно занималось около 200 мастеров в две смены – и отбоя от заказов не было. А сегодня десяток кустарей что-то варганят по домам.
– Промыслы не случайно веками существовали в форме артелей, – говорит доцент Государственного университета культуры и искусств Ирина Чепурная. – Художнику, особенно молодому, необходим коллектив, где он учится «из-под руки» зрелых мастеров. А в одиночку многие «теряют руку». Ведь перенимаются не только приёмы, но и дух промысла. Народная культура построена на восторге бытия. В жостово есть понятие «долгий мазок», когда мастер ведёт кисточку безотрывно, на одном долгом дыхании. И дыхание ему ставили, почти как певцу. Если же художник будет думать, как побольше сделать и выгоднее продать, его искусство постепенно лишится света и вдохновения.
Возможен разрыв поколений: вот, например, шиловская лоза активно возрождается на Рязанщине, проводятся фестивали плетения корзин или рыб из ивовых веток. Организаторы стараются не афишировать, что исторически в Шилове плели из ежевичной лозы, секрет заготовки которой утрачен. А помните из детства деревянных медведей-кузнецов или клюющих цыплят? В посёлке Богородское под Москвой ими занималась целая фабрика. Нынче осталась пара десятков кустарей-надомников, а 90% продаваемых в Москве мишек – китайские. Аналогично от фабрики рамонской керамики в Воронежской области уцелело крошечное производство, укомплектованное гастарбайтерами. Интересно, как там с «восторгом бытия»?
И разве от продаж китайских матрёшек на Красной площади престиж государства никак не страдает? Почему-то всевозможные контролёры, замучившие еле живые промыслы в регионах, тут как сквозь брусчатку провалились. Но турист ведь тоже не дурак: пластмассовая подделка под хохлому под стенами Кремля многое скажет ему не об уровне мастеров из народа, а об уровне госуправления.