События августа 1991 г. стали водоразделом между «Советской Россией» и «Новой Россией». Советский Союз существовал ещё полгода после путча, но дни его были уже сочтены. До сих пор нет по этому поводу не только единого мнения. Нет даже единого знания. Какие события предшествовали путчу? Что реально происходило во время противостояния? Во что это вылилось? Следствие по делу ГКЧП велось не один год, собраны огромные тома материалов, и кому, как не человеку, возглавлявшему следствие, доподлинно знать о всех секретах тех дней. Мы начинаем цикл статей, в которых о неизвестных и забытых страницах времени, определившего нашу судьбу, главному редактору «Аргументов недели» Андрею УГЛАНОВУ рассказывает первый генеральный прокурор России в 1991–1993 гг., заслуженный юрист Российской Федерации Валентин СТЕПАНКОВ.
Подвиг или преступление?
– Здравствуйте, Валентин Георгиевич. Скоро 30-летие знаменитого путча, когда утром 19 августа 1991 года в Москву вошли танки. Я тогда был депутатом Съезда народных депутатов РСФСР и находился в Белом доме. Я являлся одновременно и журналистом, и депутатом – тогда такое совмещение было возможно. Для меня те дни остались в памяти как одно из ярчайших событий в жизни. Как вы считаете, а в целом в обществе остался ещё интерес к тем событиям 30‑летней давности?
– Некоторые люди считают, что ничего серьёзного тогда не случилось и об этом можно спокойно забыть. Ведь непосредственно после путча ничего не изменилось. Другие говорят, что со стороны гэкачепистов это была попытка спасти Союз от распада, и считают членов ГКЧП чуть ли не национальными героями. Третьи уверяют, что это был всего лишь заговор пьяных мужиков, которые в перерыве между стопками организовали этот цирк, который никакой реальной угрозы ничему не представлял, и незачем говорить об этом как о каком-то серьёзном событии.
На самом же деле это было решающее в нашей судьбе историческое событие, сдвинувшее с места тектонические пласты политики. И важно оно не потому, что мы с вами участники этих событий, и не потому, что мне волей судьбы пришлось досконально разбираться в этих деталях. Оно важно с исторической точки зрения. И я всё же хотел бы, чтобы новое, уже второе поколение людей, которое выросло после тех событий, знало немножко больше, а не только то, как, используя разные политические штампы, оценивают те события заинтересованные лица.
– Так какова реальная роль ГКЧП в том, по какому пути пошла история? Разве заговорщики не пытались спасти Советский Союз?
– События августа 1991 года стали той отправной точкой, которая толкнула уже нетвёрдо стоявший на ногах Советский Союз в спину, и остановиться в своём падении и распаде он уже не мог. Это трагическая ситуация в политической, социальной, общественной жизни огромного, великого государства. И когда говорят, что ГКЧП надо рассматривать как попытку спасти Союз от распада, это неправда. Следствие, которое мы провели, обстоятельства, которые мы вскрыли, свидетельствуют об обратном. За душой у гэкачепистов ничего не было. Я имею в виду – ни программ, ни видения дальнейшего развития Союза, ни путей выхода из сложнейшей экономической ситуации, из острого политического кризиса в стране. Не надо думать, что кризис проявлялся только в Москве. От него сотрясалась вся страна – Прибалтика стояла «на выход», уже вовсю лилась кровь в Карабахе, назревали проблемы, вылившиеся в скором времени в кровавый конфликт в Приднестровье, и ещё много чего.
– Вы не политик, поэтому можете рассказать нам о тех событиях непредвзято.
– Правильно было бы рассказывать об этих событиях не с точки зрения какой-то политической оценки лидеров событий, героев и антигероев тех дней. Не навешивать ярлыки ни на Горбачёва, ни на Ельцина. А попытаться восстановить ту ситуацию, в которой всё это происходило. Когда мы возбудили и расследовали уголовное дело, в наших руках оказался подлинный материал, мозаика, собранная по крупицам из показаний самих членов ГКЧП, из показаний людей, к ним приближённых, – заместителей, помощников, секретарей и т.п. Мы узнали всё о роли в произошедшем высших структур СССР – КГБ, Министерства обороны, Министерства иностранных дел, других министерств и самого правительства. Всё это было установлено, выявлено и зафиксировано. Никаких домыслов, только факты.
– ЭТО было уникальное расследование, аналогов которому нет.
– Совершенно верно. По этому делу арестован вице-президент страны, руководитель могущественного КГБ, министр внутренних дел ушёл из жизни, но тоже должен был быть привлечён к уголовной ответственности. Такой круг лиц говорил о том, что они объединились для решения поставленной задачи высочайшего уровня. А была ли эта задача выполнима, был ли механизм решения этой задачи законен или незаконен – на всё это мы должны были дать ответ.
Не только для истории, но и для оценки той политической ситуации, в которой находится наше государство сейчас, хорошо бы знать и помнить о тех обстоятельствах, которые подтолкнули высокопоставленных людей совершить тогда преступление. Полемика о том, совершили они преступление или нет, шла и в 90-е годы, и продолжается до сих пор. Потому что то дело, которое мы расследовали, не получило своего законного разрешения и рассмотрения в полном объёме с анализом собранных доказательств в суде, чтобы сказать – виновны или невиновны. И это большая ошибка.
– Пусковым механизмом для появления ГКЧП было желание Горбачёва заключить новый Союзный договор. За несколько дней до его предполагаемого подписания и случился путч. Что в новом Союзном договоре было такого, что вызвало негативную реакцию у высшего партийного и силового руководства Советского Союза?
– Изменение принципа организации Советского Союза и его структуры не было прихотью Горбачёва. Внутри Союза уже развивались центробежные тенденции. Прибалтика вспомнила о своей независимости, которую имела до войны, и там имелись структуры, которые активно вели дело к выходу Прибалтики из СССР. Во многих республиках существовало межнациональное напряжение. Горбачёв искал выход из этой политической ситуации. Варианты выхода были разные. Часто вспоминают референдум, проведённый в марте 1991 года, о сохранении Советского Союза. Но даже вопрос, вынесенный на референдум, не был идеально «чистым», он допускал определённые оговорки и сомнения. В нём, например, была заложена фраза «Обновлённый Советский Союз». Но не пояснялось, как именно обновлённый. Поменять федерацию на конфедерацию? Или уйти к унитарному государству? Вопросы повисли в воздухе.
– О суверенитете объявила не только Прибалтика.
– Первой была Россия. На первом Съезде депутатов РСФСР провозгласила свой суверенитет. Россия впервые провела выборы всенародно избранного президента. Горбачёв тоже был избранным президентом, но он был избран не всенародно, а съездом! В других республиках уже проходили референдумы, где ставился вопрос о выходе из единого Союза. И когда говорят, что на референдуме большинство было за сохранение Союза, то забывают, что в нём участвовало всего 9 республик из 15. В некоторых республиках к этим вопросам добавлялись свои, местные вопросы. То есть говорить о том, что в обществе превалировала идея сохранения Союза таким, каким он был на тот момент, не приходится. Да, люди хотели жить в привычной общности, но желали совсем другой экономической политики, других социальных гарантий, они хотели большего разнообразия в политической жизни. Они устали от монополии одной партии.
Партия не поддерживала Горбачёва
– Кто и когда предложил создать новый Союзный договор?
– Действия Горбачёва, направленные на попытку выработать новую платформу, на которой можно было бы не только объединить, но и сохранить Советский Союз, были вызваны ново-огарёвским процессом. В Ново-Огарёве была создана рабочая группа, в которой принимали участие представители всех республик, которые изъявили желание. В итоге этот проект договора к августу парафировало 10 республик, пять из которых уже готовились его подписывать. Более того, его собирались подписывать и все автономные республики Российской Федерации, где тоже шли непростые процессы отмежевания, повышения уровня своего суверенитета.
– Полная децентрализация?
– В этот договор было заложено положение, что в Союзе будут органы, которые координируют деятельность уже достаточно самостоятельных республик, входящих в Союз. Это был некий прообраз конфедерации. В этом Союзе уже не было знакомого по СССР Совета министров, не предусматривалось большей части министерств и ведомств. Всё это уходило на уровень республик.
Мы установили, что Горбачёв вёл двух- и трёхсторонние переговоры с политическими деятелями союзных республик, прорабатывая вопрос о назначении первых лиц этого будущего Союза. Например, с Назарбаевым обсуждали его назначение на пост премьер-министра нового правительства, которое будет наделено совсем другими полномочиями, чем существовавшее в СССР.
– А противники этого курса имелись?
– Предостаточно. Горбачёва окружали люди, которые оставались на старых позициях. Они не принимали и не воспринимали той перестройки, что он затеял. Они резко негативно относились к главному завоеванию Горбачёва – появившейся гласности и свободе мнений. Люди поняли, что им больше не надо шептаться по кухням, а можно выйти на митинг или демонстрацию, и сказать то, что они хотят, и сориентировать власти на свои потребности. Сюда же можно записать появление свободной прессы, независимых телевизионных каналов. Все эти проявления новой жизни многими в окружении Горбачёва не воспринимались.
Также многими не поддерживались и не разделялись вопросы разоружения. Особенно в Министерстве обороны. По вопросам внешней политики по поводу новых подходов, которые обозначил Горбачёв, шла большая полемика внутри Министерства иностранных дел.
– Противостояние горбачёвским планам шло открытое или это был тихий ропот?
– Действия Горбачёва на этом поприще не находили полной поддержки. Об этом шла речь в апреле 1991 года на пленуме ЦК КПСС, когда Павлов открыто выступил с предложением дать Совету министров чрезвычайные полномочия. Он говорил, что только так он может восстановить экономику.
– Мог?
– Мы изучали все документы Совета министров. И я могу сказать, что за душой у Павлова не было ничего, что могло бы дать ему возможность восстановить экономику. Горбачёв ответил Павлову в духе, что вы требуете чрезвычайных полномочий, но они вам нужны не для экономических преобразований, а для прекращения тех политических преобразований, которые я провожу.
Держать и не пущать
– И как же путчисты намеревались остановить советскую телегу, во весь опор летевшую под откос?
– В рамках расследования уголовного дела мы нашли в кабинетах гэкачепистов документы, в которых отражалось их видение чрезвычайного положения. Они их и не скрывали, закрепляя в указах ГКЧП, в шифрограммах, которые слали на места. Если проще, все меры заключались в девизе «закрыть и не пущать». Среди первоочередных мер там значилось запретить все партии, кроме КПСС, закрыть всю прессу, оставив газеты «Правда», «Труд», «Советская Россия», «Красная звезда» и «Сельская жизнь». Все телеканалы и радиостанции должны были быть взяты под контроль вооружёнными группами и закрыты. Вот такое у них было видение требуемых мер.
– Кто был самым кровожадным?
– Как ни странно, особой оголтелостью отличались меры, предложенные вовсе не военными или спецслужбами, как можно было ожидать. У того же Тизякова, президента Ассоциации госпредприятий и объединений промышленности, строительства, транспорта и связи СССР, включённого в ГКЧП как представитель промышленности, были разработаны нормативные акты, где подразумевались введение комендантского часа во всех городах Советского Союза, сформирование военных патрулей, наделённых правом расстреливать на месте людей, совершивших уголовное преступление вроде кражи или разбойного нападения. Таковы были их желания. При этом никаких экономических мер не предусматривалось.
– А американский след вы обнаружили? Много говорят, что всё это было затеяно при их активном участии.
– Следов Госдепа мы точно не нашли, но мы нашли другое. Министра иностранных дел Бессмертных американские политики предупредили, что в стране готовится переворот и в отношении Горбачёва зреет заговор. И Бессмертных предупредил об этом Горбачёва. Михаил Сергеевич в ответ махнул рукой – я всё знаю, ничего страшного, разберёмся.
– А почему он убежал в Крым? Получается, знал о готовящемся перевороте. Многие утверждают, что он даже был не против этого. Восстановить какой-то порядок чужими руками, оставаясь как бы ни при чём, самоизолировавшись в Форосе вместе с женой и дочерью.
– Горбачёву на пленуме в апреле удалось отбить массированную атаку с требованиями поменять политику и ввести чрезвычайное положение. Потом такое же было на заседании Верховного Совета, где Лукьянов, виляя, говорил, что надо разделить оперативную деятельность правительства, дав ему больше чрезвычайных полномочий, а президенту не стоит погружаться в оперативные дела, занявшись стратегией. Эти схватки, видимо, отняли много сил и одновременно внушили Горбачёву ложную уверенность, что он уже всех противников победил. Плюс Горбачёв на тот момент закончил разработку проекта нового Союзного договора, что тоже отняло много сил, особенно на переговорах с представителями республик. Поэтому и собрался в отпуск отдохнуть. Уехал он 4 августа. Заговорщики даже все пришли его провожать и на прощание крепко пожали руки. Хорошо хоть обниматься и целоваться не стали, со времён Брежнева это вышло из моды.
Как провести президента
– Горбачёв же не полностью отрешился от дел? Кто ему докладывал об обстановке в стране?
- Будущий член ГКЧП Крючков. Он и в показаниях об этом говорил неоднократно – докладывать надо не то, что есть, а то, что надо. Таким образом, он создавал у Горбачёва ощущение стабильности, с одной стороны, а с другой – постоянно капал негативную информацию на российских депутатов, особенно на Ельцина. Все эти доклады мы потом нашли и изъяли. У Горбачёва в результате этих докладов создавалось ощущение, что всё спокойно.
– Так просто было провести президента?
– Мне самому в это трудно поверить. Я понимаю, устал, жена, дети, хочется отдохнуть на море. Но, Михаил Сергеевич, дорогой! Ну лети ты на отдых на неделю! Покупайся и вернись в Москву! Ты же президент, а тут такие дела на носу! Союзный договор! Гэкачеписты очень боялись его внезапного появления. Они же начали действовать прямо на следующий день после его отъезда. Уже 5 августа Крючков собрал тех, из кого он собрался сформировать ГКЧП, на своём секретном, только что сданном объекте на окраине Москвы. Они изначально понимали, что затеяли что-то нехорошее. Они по просьбе Крючкова приехали туда, сняв мигалки с машин, без машин сопровождения, без выездной охраны. Язова он даже попросил одеться в «гражданку». То есть эта первая встреча носила признаки конспиративной. Но Крючков заранее знал настроения всех. Он неоднократно заводил с ними беседы, прощупывал их, как опытный комитетчик. Например, по Янаеву у него было чёткое мнение, что раньше времени его информировать не надо. Янаева держали втёмную и открыли всё только за два дня до ГКЧП.
– Вице-президента? Ключевую фигуру?
– Именно так. Никуда, мол, не денется, будет с нами, но раньше времени волновать его не надо, мало ли что.
– Вот почему у него руки тряслись.
– Очень длительную работу Крючков провёл по прощупыванию Лукьянова. А 5‑го Крючков, Язов, Шенин, Павлов, Бакланов начали вести разработку операции. Получив их добро, Крючков по согласованию с Язовым создал рабочую группу. Было всего три доверенных человека. Тогда Крючков впервые приблизил к себе будущего министра обороны России Павла Грачёва, который тогда был командующим ВДВ. Он рассчитывал, что если Язов и вооружённые силы будут обеспечивать силовую поддержку ГКЧП, то воздушно-десантные войска, которые высокомобильны, организованы, боеспособны да ещё с определённым самомнением, могут быть крайне важным аргументом. Грачёва даже включили в группу по разработке рекомендаций по объявлению чрезвычайного положения.
– Грачёв работал на ГКЧП?
– Нет, это была вполне легальная и официальная работа. Ещё в 1990 году был принят союзный Закон «О правовом обосновании чрезвычайного положения». Он урегулировал все аспекты – когда необходимо его вводить, при каких обстоятельствах, кто вводит, кто принимает. Поэтому разработку рекомендаций мы никому не вменяли как незаконные. Эта группа оценила ситуацию. В результате на стол Крючкову легла записка о том, что законных оснований в рамках действующего закона вводить чрезвычайное положение в стране нет. Крючков прочёл, не возразил. Но добавил – сейчас нет, а после подписания Союзного договора вводить его не будет смысла.
Республики остались верны президенту
– Новый Союзный договор и прибалты должны были подписать?
– Нет. Готовились подписать 10 республик. 5–6 августа он был официально разослан и всем вручён под роспись фельдсвязью. Так что, когда говорят, что он готовился втайне, это неправда. 15 августа проект договора был опубликован для народного обсуждения.
– А руководители республик – Украины, например, Грузии – были посвящены в планы ГКЧП?
– Нет, никто их не посвящал и не собирался. Но заговорщики заранее составили перечень, кто с каким руководителем республик будет говорить. Но только после переворота. Мы изъяли проект указа Янаева, где сказано, что необходимо ввести прямое президентское правление в Грузии, в Молдавии, в Прибалтийских республиках, в отдельных областях Западной Украины, в отдельных областях и городах Российской Федерации.
– Что под этим подразумевалось?
– Никакого закона, объясняющего, что такое «прямое президентское правление», не существовало. Но вся логика сводилась к разного рода запрещениям и закрытиям. Из экономических новшеств можно отметить введение 12-часового рабочего дня. Вводилось запрещение митингов, забастовок и, что неожиданно, добровольного увольнения с работы. Это всё разрабатывалось Тизяковым как представителем промышленности. Всё это есть в изъятых материалах дела. Кто-то говорит, что это была попытка спасения страны. Но по этим документам видно, что это была лишь попытка насильственного удержания власти.
– Бумага терпит. Написать можно что угодно.
– Ничего подобного. Ещё до введения ГКЧП были приведены в боевую готовность вооружённые силы. А спецподразделения КГБ уже отправили свои вооружённые группы по 100–150 человек в три столицы – Таллин, Вильнюс и Ригу и уже приземлились на аэродромах. Недавние события в Вильнюсе их не остановили. Они были готовы взять верхушку руководства этих республик и интернировать их в Москву.
– Но Ельцина они же не захватили, хотя могли.
– Но план по его захвату уже существовал. Группа, которая выехала на его арест, даже взяла с собой машину «Чайка». Чтобы со всем уважением к всенародно избранному президенту Российской Федерации, со всем статусом отвезти его в охотхозяйство «Завидово» и там охранять.
– Слышал, что за обработку республик после введения ГКЧП отвечал Варенников.
– Главнокомандующий Сухопутными войсками Варенников провёл совещание с командующими округов – Северо‑кавказским, Киевским, Закарпатским, с командующим Черноморским флотом. И после этого полетел с командующим Киевским военным округом Чечеватовым в Киев. Прилетели ночью, утром договорились о встрече с Кравчуком. На встрече присутствовали руководитель коммунистической партии Украины Гиренко и председатель Совета министров Украины Витольд Фокин. По показаниям Кравчука, Варенников по-хозяйски вошёл в кабинет и сказал: «Вы уже слышали о введении ГКЧП, обстановку в стране знаете. Как будете вводить чрезвычайное положение у себя?» А Кравчук отвечает: «А зачем? У нас спокойная обстановка. И вводить ЧП можно после обсуждения на Верховном совете Украины, а не так вот, с бухты-барахты, единолично». Варенников начал напирать. А голос у него резкий, командный. И так повысил голос, что Кравчук вынужден был его осадить – не забывайтесь, что вы находитесь в кабинете руководителя верховной власти союзной республики. Варенников понизил тон. Но добиться так ничего и не смог. Никакого чрезвычайного положения на Украине он ввести не сумел. Приблизительно так же ответили Акаев в Киргизии и другие руководители республик. Варенников написал шифрограмму – она тоже есть в материалах дела. Что, мол, всё под контролем, всё нормально. А Кравчуку сказал, что у вас на Западной Украине советской власти вообще нет, там РУХ командует. И мы готовы ввести туда войска.
Вообще Варенников слал много шифрограмм. В одной из них он очень возмущался, увидев пресс-конференцию ГКЧП, ту самую, где Янаев выступал с трясущимися руками. Он писал, что «надо принимать меры и захватить авантюриста Ельцина и всех депутатов, отключить в Белом доме свет и воду, блокировать Верховный совет и прекратить их антигосударственную деятельность».
Можно отставить в сторону отношение к Горбачёву и Ельцину, а просто на этом и других примерах посмотреть на психологию гэкачеписта и его отношение к законной власти союзной республики.
В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ «АРГУМЕНТЫ НЕДЕЛИ» ГОТОВИТСЯ К ВЫПУСКУ КНИГА ВАЛЕНТИНА СТЕПАНКОВА «ГКЧП: СЛЕДСТВИЕМ УСТАНОВЛЕНО». ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАКАЗЫ ПО ТЕЛЕФОНУ 8(495) 980-45-60
Генпрокурор Степанков о 30-ти летии кончины Советского Союза