В отличие от обычного суда, где решение принимает один или несколько профессиональных судей, суд присяжных состоит из коллегии присяжных заседателей и одного профессионального судьи. Присяжные, обычные граждане, решают, было ли совершено преступление и виновен ли подсудимый. На основе их вердикта судья и назначает наказание.
В Красноармейском районе Челябинской области присяжные своим единогласным решением признали невиновность местного жителя, обвинявшегося в убийстве брата. И судья вынес оправдательный приговор. Однако прокуратура через апелляционный суд добилась отмены оправдательного вердикта. Дело отправлено на дополнительное расследование.
Непростую ситуацию согласился прокомментировать участник процесса, руководитель научно-исследовательского института судебных экспертиз «Стелс», профессор Александр Власов:
— Эта история имеет некоторое сходство с эпатажным бразильским сериалом. Судите сами. Живет девушка в деревне. Одновременно состоит в близких отношениях с двумя братьями. Периодически большую симпатию проявляет то к одному, то к другому. Причем отношения между братьями достаточно лояльные. Конструкцию этих сложных и замысловатых отношений они вполне себе представляют и ничего предосудительного в ней не видят.
Сам же этот эпизод выглядит так. Один из них охотник и владелец двуствольного ружья, которое было у него изъято сразу же после случившегося. Он, ко всему прочему, еще и серьезно пьющий человек. Кстати, у убитого в организме была обнаружена огромная доза алкоголя. Так же, как и у предполагаемого злоумышленника.
В деревне в темное время, ближе к утру, раздаются три выстрела с небольшим промежутком. Сначала один. Потом еще два. Местные жители еще спали, и поэтому оценивать точность их показаний, конечно же, сложно.
Вскоре, под утро, находят труп одного из этих братьев с двумя огнестрельными картечными ранениями. Тут же по горячим следам находят и второго, на которого их совместная девушка сразу же указывает как на предполагаемого убийцу. И, кроме того, она говорит, что он ей позвонил и признался, что застрелил брата. Но это единственное свидетельское показание, которое не в его пользу.
Предполагаемого преступника поднимают спящим в бане и сразу же проводят простейший комплекс криминалистических исследований в оперативном порядке. Берут смывы с кистей рук и лица на пороховую копоть. Но копоти у него на руках и лице не находят. Три стреляные гильзы обнаруживают неподалеку от места нахождения трупа. Отпечатков пальцев на гильзах тоже не обнаруживают. Поскольку всем кажется все очевидным, вся тяжесть обвинения сразу же ложится на этого всмятку пьяного брата.
Надо отметить, что, к сожалению, при судебно-медицинском исследовании трупа в рамках производства баллистических экспертиз ко многим вещам, во-первых, стали подходить совершенно формально. Во-вторых, очень сильно упал профессиональный уровень экспертов в этой области. Судебно-медицинский эксперт при баллистическом исследовании чаще всего оперирует такими понятиями, как выстрел в упор, выстрел с близкого расстояния и выстрел с неблизкого расстояния.
Между тем существуют давно и детально разработанные принципы определения расстояния в случае применения гладкоствольного охотничьего оружия по разлету снарядов. По так называемой дробовой, или картечной осыпи.
И тут в деле возникает довольно парадоксальная ситуация. В лаборатории министерства юстиции помещения, в которых производится экспериментальный отстрел, ограничены по размеру и составляют около шести метров. И отстрел в рамках эксперимента, соответственно, производится не более чем с шести метров.
А здесь я смотрю, что по характеру разлета дробовой осыпи дистанция значительно превышала шесть метров. В то время как экспертное заключение говорит – шесть метров. Может быть потому, что формулировка «более шести метров» — это очень неопределенное заключение, которое неохотно использует следствие и суд. Поэтому все останавливается на шести метрах.
По разлету дробовой осыпи я определяю, что в данном случае расстояние стрельбы было около 50 метров. И оба выстрела были произведены в формате, близком к дуплету. Об этом свидетельствуют факты: первый выстрел – весь заряд попал в спину, в то время когда потерпевший находился в вертикальном положении. А второй – частично в левый бок и частично в спину, когда он находился уже в состоянии падения. И, соответственно, разница между двумя выстрелами укладывалась в секунду или в полсекунды.
И вот возникает сразу серьезный вопрос. Как в сумеречное время суток, когда было еще темно, — а стрелок, которого обвиняют в совершении этого преступления, был мертвецки пьян — с расстояния в 50 метров он сумел произвести прицельные выстрелы, имея умысел причинить серьезные повреждения. Я бы сказал, что это выглядит, как-то смехотворно.
В мою задачу, конечно, не входило определить, стрелял он или не стрелял. Задача носила более утилитарный характер. Ведь здесь речь идет или об умышленном убийстве, или о случайном выстреле просто куда-то в этом направлении. Даже не о том, чтобы специально ночью выстрелить в зону видимости движущейся фигуры.
Надо сказать, что с учетом совокупности вот этих обстоятельств у подсудимого не было обнаружено никаких признаков стрелка. Что в суде кардинально изменило всю ситуацию. И об умышленном убийстве здесь, конечно же, говорить сложно. И присяжные, выслушав это все, посчитали наши доводы разумными и приняли единодушное решении о том, что подсудимый невиновен. Но, к сожалению, практика нашего судопроизводства за последние годы сложилась, так что любое решение присяжных заседателей, которое не устраивает надзирающие органы, в безусловном порядке опротестовывается, и это судебное решение в последующем, в таком же безусловном порядке, отменяется.