Есть такая народная примета: пришла весна, значит, начались сельхозработы. Крестьянин пашет, но уже думает: «Посеять – полдела. Убрать – вот дело!» Битва за урожай всегда переходит в войну с урожаем. Бережно собрать, переработать, сохранить. Без современной техники никак. А вот с ней беда.
В Германии и Франции на тысячу га пашни приходится 65 тракторов, в Китае – 28, в США – 26, в Канаде – 16, в Белоруссии – 9, в Аргентине – 8, а в России, вы будете плакать, всего 3. Коэффициент обновления сельхозтехники – 4%. То есть один трактор должен работать не меньше 25 лет. Похожая ситуация и по комбайнам. По данным аграрного комитета Госдумы, сегодня на полях страны бегает всего 15% техники от уровня 1990 года.
Штуки тракторов
Росстат неумолим: техники в машинных сельхозпарках становится всё меньше. В 1990 г. в РСФСР насчитывалось более 1 млн 300 тыс. тракторов. На начало 2019 г. осталось 211 тысяч. Зерноуборочных комбайнов было 400 тыс. – сейчас 56 тысяч. Кукурузу убирало почти 10 тыс., сегодня немногим более 500 штук. Картофель – 33 тыс. - ныне около 2 тысяч. И так практически по всем позициям, которые учитывает статистическое ведомство.
Ещё немного цифр. Например, в 1990 г. на тысячу га зерновых культур работало 6, 6 специальных комбайна. Сегодня – 2. На кукурузе более – 12, сегодня около ноля. С тысячи га, засеянных картофелем, 30 лет назад урожай собирали 24, 5 картофелеуборочных комбайнов. Нынче – 15. Конечно, техника ставится мощнее и умнее, но вопросы всё равно остаются.
В 90-е и начале нулевых практически все российские заводы, выпускающие комбайны, трактора, сеялки и веялки, были обанкрочены и где-то тихо, где-то громко скончались. Оставшиеся выпускали по паре сотен единиц продукции в год. И выжили чудом. Производство именно российских сельхозтракторов, например, в 2013 г. составляло всего 317 штук.
Фактически тогда на российских полях было два вида техники. Доживающая свой век советская и с иголочки современная навороченная привозная. Первую держали фермеры и подсобные хозяйства. Импорт, его было 70%, был по карману только крупным игрокам – латифундистам. Но 27 декабря 2012 г. вышло Постановление правительства №1432 «Об утверждении Правил предоставления субсидий производителям сельскохозяйственной техники».
– За пять лет, с 2013 по 2018 год, объём отгрузок продукции сельхозмашиностроения на внутренний рынок увеличился в 2, 8 раза – с 35, 5 до 100, 6 миллиарда рублей. Импорт сельскохозяйственной техники стал снижаться, в результате чего её доля на нашем рынке сократилась до 40%, – говорит глава аграрного комитета Госдумы Владимир Кашин.
Несмотря на столь впечатляющий рост производства, техники всё равно не хватает. В том числе для возрождения заброшенной пашни. Сегодня в сельхозобороте из 122 млн га земель сельхозназначения порядка 40 с лишним миллионов зарастают бурьяном и борщевиком. Об этом с горечью говорил президент Владимир Путин год назад на заседании Госсовета по развитию сельского хозяйства. По расчётам экспертов аграрного комитета, чтобы ввести в оборот 117 млн га, как было при Союзе, минимальный парк сельскохозяйственной техники должен быть в 170 тыс. комбайнов, а парк тракторов на уровне 570-600 тыс. единиц.
Есть сеялки в русских селеньях
Профильные эксперты говорят, что данные Росстата о падении производства российских сельхозмашин слегка некорректны. Статведомство утверждает, что в 2019 г. произвели около 5 тыс. зерноуборочных комбайнов (из них 1, 2 тыс. – комбайны иностранных марок), что на 2, 3% меньше, чем в 2018 году. Выпуск кормоуборочных комбайнов рухнул почти на 10%: до 709 единиц (из них 68 штук иностранные). Бороны упали на 11%; культиваторы – на 5, 5%; дробилки для кормов – аж на 31, 3%, а доильные аппараты – на 25, 6%.
Но в 2020 г. случилось чудо: производство сельхозтехники рвануло аж на 30%. Чёрным по белому «Интерфакс» так и написал: «Российские заводы за первые 11 месяцев 2020 года выпустили сельскохозяйственную технику на 136, 7 млрд рублей, что на 30% больше, чем годом ранее». Об этом агентству сообщили в Российской ассоциации производителей специализированной техники и оборудования (Росспецмаш). Росли показатели по производству сельскохозяйственных тракторов (плюс 27%), зерноуборочных и кормоуборочных комбайнов (по 24%), сеялок, самоходных косилок. Считается, что чисто российская техника сейчас занимает 58–60% парка сельхозмашин.
В Росспецмаше добавили, что «поставки сельхозтехники на внутренний рынок выросли на 46% – до 121, 3 млрд рублей, поставки на экспорт увеличились на 14%, до 13, 8 млрд рублей». Стоит отметить, основной экспорт всё-таки идёт не в самые передовые страны, а в бывшие республики СССР, а также в Юго-Восточную Азию, Африку и Монголию.
Но рост радует. Однако если, как говорят представители Росспецмаша и Минпромторга, рост идёт с 2013 г., тогда почему количество тракторов, комбайнов, сеялок и веялок у крестьян постоянно уменьшается? И почему 5 тыс. комбайнов в 2019 г. – это снижение, а 5200 в прошлом году – это рост на 24%? Почему «некорректный» Росстат даёт снижение производства тракторов для сельского хозяйства с 2017 г., а промышленники говорят о росте? То же самое и про «комбайны зерноуборочные»: 2017 г. – 7606 штук, а в 2019-м – 4830: это рост? Кто лукавит?
А что с уборкой овощей?
По данным научного руководителя Федерального исследовательского центра (ФИЦ) аграрной экономики и социального развития сельских территорий академика РАН Ивана Ушачёва, овощной продукцией страна обеспечивает себя лишь на 70%. В обновлённой доктрине продовольственной безопасности на 2020–2024 гг. ставится задача обеспечения уже на 80%.
По нормам питания Минздрава наш человек должен съедать 146 кг овощей, из них 57% составляют овощи борщевого набора: капуста, морковь, свёкла. Съесть-то он съест, но кто же ему даст? Дело в том, что овощ в уборке «тот ещё фрукт» – до 96% трудозатрат в овощеводстве приходится именно на уборку.
В добрые советские времена на неё гоняли студентов, инженеров и даже кандидатов наук. В 70‑е была поставлена задача – разработать свои технологии и средства механизации для овощеуборки. Партия сказала: «Надо!» НИИ механизации и электрификации сельского хозяйства Северо-Запада (ныне Институт агроинженерных и экологических проблем сельскохозяйственного производства РАН) ответил: «Есть!» Уже тогда в лаборатории «технологий и технических средств в овощеводстве» были разработаны новейшие для того времени методы и приёмы механизированной уборки моркови и столовой свёклы.
– Нам приказали слепо копировать недавно закупленную импортную технику. Но мы с инженерами с Кировского завода схитрили и серьёзно модернизировали французов. И именно эти двухрядные морковоуборочные машины, разработанные нашим институтом, а не клоны, получили путёвку в жизнь. Впоследствии на их базе были разработаны и выпускались однорядные морковоуборочные машины, – вспоминает научный сотрудник, бывший заведующий лабораторией «технологий и технических средств в овощеводстве» Николай Романовский.
Важно, что разработки лаборатории Романовского были дёшевы и практичны. Максимум до 400 тыс. рублей при стоимости импортных аналогов от миллиона и выше.
– Плюс мы разрабатывали технику, учитывая специфику принятой в хозяйстве технологии. Например, контейнеровозы для перевозки капусты, специально делали пониже, так как в фермерских хозяйствах кочаны грузят вручную. Чем больше погрузочная высота, тем тяжелее грузить, – поясняет конструктор.
Ясно, что это тот самый редкий случай, когда учёные пусть и в своей узкой нише, но вполне вписались в рынок.
Всё пошло в утиль
Но в 2015 г. в институт тогда ещё ФАНО назначило врио директора института кандидата технических наук Алексея Трифанова. Как-то не заладилось у него со старожилом Романовским. Дело в том, что лаборатория «технологий и технических средств в овощеводстве» работала чётко по договорам, причём половина заработанного шла в фонд института. Но эта половина всегда казалась руководству маленькой и не давала покоя.
Всё закончилось изгнанием учёного-конструктора из института по надуманному поводу типа «Индекс Хирша маловат».
– Конечно, обидно: всё-таки 45 лет отработал в институте. Но проблема не во мне. Все образцы, запчасти, проектную документацию по нашим разработкам по приказу Трифанова сдали в утиль. Восстановить уже невозможно. Вот за это больно! Как можно так не по-государственному поступать?! Все говорят об импортозамещении, о продовольственной безопасности, а директор выбрасывает всё своё, российское, на помойку! – возмущается Романовский.
Конфликт между работником и начальником – дело житейское, у всех бывает. Но конфликт между начальником и морковоуборочным комбайном? В стране нет массового производства оборудования для уборки моркови или капусты. Нет совсем. А тут действующие машины, запчасти, станки – под пресс в металлолом, проектную документацию, чертежи – в топку или на помойку?
Можно, конечно, смеяться над морковоуборочной машиной: «Кому она нужна?» Но валовой урожай этого овоща – под миллион тонн. А всего в стране производится более 14 млн тонн овощей. И была в стране фактически единственная лаборатория, которая разрабатывала новую и модернизировала старую технику для бережной уборки этого овощного «океана». Теперь её нет. И депутатов с министрами это не волнует.