В 2014 г. Россия вступила в новую фазу геополитического противостояния с Западом, замаячила даже новая гонка вооружений. Тут и пришлось признать, что наша великая держава импортирует 90% станков. А без них какое может быть собственное производство? Как следствие, в тяжёлом машиностроении на импорт приходится 60–80% продукции, в радиоэлектронной промышленности – 80–90%, в фармацевтике и медицинской промышленности – 70–80%. Тем не менее президент Владимир Путин потребовал в течение 2–3 лет запустить собственное производство продукции стратегического назначения. Задачу взяли под козырёк те самые чиновники, при которых добивалось отечественное станкостроение и которые прекрасно понимали: производить станки мирового уровня мы сможем не раньше чем через 10–15 лет. А при сегодняшней системе стимулирования экономики – никогда.
Вкалывают роботы
Однако Минпромторг смело заявил, что к 2020 г. возможно снизить зависимость от ввозимой продукции до 50-60%. Естественно, не бесплатно: нужны преференции ценным производителям, приоритетные закупки. Скептики округляли глаза: ведь на Россию-2014 приходилось 0, 3% мирового рынка станков и 21-е место среди производителей. По сравнению с 1980-ми, когда СССР производил 220 тыс. станков ежегодно, производство упало в 20 раз.
Союз не был безупречен и самодостаточен: без импорта и тогда не обходилось. Но и сами мы производили вовсе не дешёвый «дерибас»: с 1984 по 1990 г. только в ФРГ было экспортировано более 45 тыс. единиц станков и кузнечно-прессового оборудования. К моменту распада Союза треть советских станков была с ЧПУ. Японские промышленники познакомились с оборудованием для безлюдной технологии в СССР на выставке «Станки-72» – об этом свидетельствует глава компании FANUC Сэиуэмон Инаба, который после нескольких лет командировок в Москву в 1980-х гг. организовал в Токио первое автоматическое предприятие со станками с ЧПУ и роботами.
20-кратное падение произошло не за один день. Крупнейшие производители дожили до XXI века, когда у государства имелись все ресурсы, чтобы их поддержать. Петербургский завод имени Свердлова начал процедуру банкротства в 2003 г., когда город праздновал 300-летие и буквально пузырился от денег. А это был крупнейший производитель станков в стране!
Сегодня технологии производства шагнули, кажется, в космос. Роботы не только производят детали, но и проектируют. Программы ЧПУ управляют целыми цехами, включая перемещение детали по конвейеру. Сами станки всё чаще собираются из стандартизированных модулей, а станкостроительные заводы превратились в сборочные производства. А модульный принцип подразумевает создание станкостроительных кластеров, где комплектующие делают в едином производственном цикле со сборкой. Чтобы минимизировать расходы, вся цепочка должна находиться в пределах 100 км друг от друга.
Как же Россия собралась догонять Запад, если наши крупнейшие производства разбросаны от Урала до Калининграда? Генеральный директор Национального института авиационных технологий Олег Сироткин тогда напоминал, что кооперация между российскими заводами практически отсутствует, каждый из них тянет на себе 17 базовых переделов. Передел – это технологический цикл, в результате которого сырьё и материалы превращаются в полуфабрикаты или в готовую продукцию. И в идеале должны быть 17 современных производств, связанных в кластер со станкостроительным заводом.
Государство должно раздавать заводам лекарства, но не подсаживать их на наркотики. В Германии, например, производитель поставляет станок за границу в рассрочку на 3–5 лет. Для этого на родине ему дают кредит под 1–2% годовых. В Японии кредитная ставка и вовсе 0, 1%, завод освобождают от налога на землю и недвижимость. Совсем не облагается налогом и прибыль, идущая на модернизацию, создание новых рабочих мест, а НДС на экспортируемую продукцию возвращают в течение месяца, а не через год, как у нас. Также правительство возмещает транспортные расходы компании при экспорте, расходы на участие в выставках и рекламных мероприятиях. В России производитель получает в основном слова о «национальном приоритете»: кредиты станкостроитель может взять под 20% на 2 года максимум. Либо другая крайность: русский потлач – бездумная раздача казны, никак не мотивирующая создавать что-то ценное на перспективу. Так кто будет в итоге догонять японцев и немцев?
Прошло 6 лет. Сегодня мы читаем в документах Минпромторга, что импортозамещение в станкостроительной отрасли проходит успешно. 40–45% продукции отправляется на экспорт в 62 страны мира, в том числе в Японию, Америку, Германию, Италию. В отрасли при мудрой поддержке правительства возродилось около сотни предприятий. В 2011 г. правительство приняло подпрограмму «Развитие отечественного станкостроения и инструментальной промышленности» и выделило более 50 млрд рублей, в том числе более 26 млрд рублей на НИОКР. В 2014 г. родился Фонд развития промышленности (ФРП) с 50 млрд рублей для софинансирования проектов под модернизацию оборудования. И главный приз: 3 трлн рублей заложили на развитие и обновление оборонной промышленности до 2020 года. А это что значит? Что первым делом для сотен предприятий оборонки будут закупать новые станки.
В 2016 г. глава Минпромторга Денис Мантуров сорвал аплодисменты, предположив, что к 2020 г. на внутреннем рынке доля родных станков для металлообработки с ЧПУ увеличится более чем в три раза: сейчас 20%, а будет 60%. Отрасли якобы помогло постановление правительства, ограничившее завоз в страну зарубежных аналогов российского оборудования. «Считаю, что этот доказавший свою эффективность инструмент можно рассматривать и распространить в том числе и по другим институтам развития», – заявлял министр на президиуме Совета при президенте по модернизации экономики и инновационному развитию России.
Смерть ей к лицу
13 мая 2019 г. президент Владимир Путин посетил Казанский авиационный завод имени С.П. Горбунова, где ему показали новейший станок, произведённый в Коломне на заводе лидера отечественного станкостроения группы компаний «СТАН». Президент промышленников похвалил, но вскоре из-за этого визита разгорелся скандал. Телевизор ведь не только деревенские валенки смотрят, но и специалисты по производству. И они отметили, что российский чудо-станок как две капли воды похож на итальянский от фирмы Camozzi. Вездесущие СМИ выяснили, что российский производитель и вправду купил итальянский станок за 131 млн рублей – незавершённый, но со всей сложной начинкой, определяющей параметры его работы. Потом его немного «довели» в Коломне, назвали отечественным станком СК6П 500 CNC и продали в Казань за 318 млн рублей – то есть почти в два с половиной раза дороже. Казанцы всем довольны – деньги ведь не свои кровные, а пришедшие по госпрограмме модернизации оборонки.
В Минпромторге сделали вид, что ничего особенного не случилось, хотя специалисты и до, и после визита Путина в Казань уверяли, что купить за кордоном станок, навешать на него не слишком значимых финтифлюшек и выдать за «российский прорыв» – обычная история.
Но чудеса ведь чаще происходят в цирке или в церкви, чем в машиностроении. В 2015 г. российский станкостроитель отставал от германского или японского по производительности труда в 14 и более раз вовсе не потому, что у россиян руки неправильно растут. Это показатель технического уровня изготавливаемой продукции. А она, в свою очередь, – результат уничтожения отраслевой науки. В СССР было 44 отраслевых НИИ, сегодня осталось только пять. Научно-исследовательский экспериментальный институт металлорежущих станков (также известен как ЭНИМС), обеспечивавший качественный скачок в промышленности первых пятилеток, при Брежневе насчитывал 7 тыс. научных сотрудников. А сегодня в нём осталось меньше сотни немолодых специалистов.
На поверку на среднем российском станкостроительном предприятии трудится менее 120 человек. Меньше, чем в обычном гипермаркете. Вы думаете, остальные рабочие места заняты роботами? Нет, просто для «доводки» китайских или корейских станков больше народу и не требуется.
«Станкостроение России продолжает стагнировать, остановить этот процесс никто не пытается. По выпуску станков мы позади Дании и Румынии», – прямым текстом говорит член-корреспондент Российской инженерной академии Николай Юденков. А бизнес уверяет, что даже попыток перезагрузить станкостроение не было: производителей не спрашивали, сколько реально потребуется лет, чтобы произвести станки с высокой долей локализации в РФ.
Глава завода «Кубаньжелдормаш» Вячеслав Яковлев называет российское станкостроение «загримированным трупом с напомаженными губами», под видом спасения которого будут тратить миллиарды. Правительственных лоббистов и госкорпорации вполне устраивают «серые схемы», при которых в России производятся станина и часть софта. Станок ведь качественный? Качественный. Так какая разница, кто его произвёл? Зато вся затея с переклеиванием этикеток позволяет отлично доить бюджет на радость всем причастным сторонам.
Свои люди
В сентябре 2018 г. в Москве сотрудниками Следственного комитета был задержан глава ассоциации производителей станкоинструментальной продукции «Станкоинструмент» Георгий Самодуров, а Мещанский райсуд арестовал его по обвинению в мошенничестве. На тот момент Самодуров числился членом экспертного совета комитета по промышленности Госдумы, членом бюро правления Союза машиностроителей России, членом совета Торгово-промышленной палаты РФ. «В круг моих служебных обязанностей входят продвижение интересов станкоинструментальной отрасли в Госдуме, Совете Федерации, а также в профильных министерствах и ведомствах», – объяснял он суть своей деятельности, не употребляя слово «лоббист».
Открытые источники сообщали, что Самодуров взял в долг на развитие связанных с ним предприятий, уверяя, что у них сейчас много заказов – станки-то идут нарасхват. Но кредитор навёл справки и увидел вместо станкостроительных заводов пустышки, из которых выводят бабло. Так или иначе, случился конфликт, возбудили дело, и вроде бы даже Минюст подтвердил, что компания, под которую брался кредит, «не имела реальной возможности исполнить взятые на себя вексельные обязательства». Тем не менее месяц спустя Мосгорсуд не нашёл в действиях Самодурова криминала и отпустил его с миром, а потом и дело развалилось.
В силу профессии Самодуров был близок группе компаний «Стан», на которую приходится половина российского станкостроения. Её основал предприниматель Сергей Недорослев в 2012 г. – как раз приняли ФЦП «Развитие оборонно-промышленного комплекса РФ до 2020 года», по которой на модернизацию оборонки расписали 3 трлн рублей. Недорослев настолько поверил в будущее станкостроения, что продал принадлежащие ему акции нескольких перспективных предприятий вроде Улан-Удэнского авиационного завода, на котором в 1990-е работал нынешний глава Минпромторга Мантуров, нынче распределяющий помимо прочего поддержку станкостроителям.
И расчёт оказался верен: дела у «Стана» стремительно пошли в гору. Новоиспечённая контора получила 2, 2 млрд рублей долгосрочных субсидированных кредитов, что составило две трети от всех средств, выделенных на станкостроительную отрасль в рамках государственных программ поддержки. Фонд развития промышленности, курируемый Минпромторгом, выдал «Стану» кредит в 2 млрд рублей под 5% годовых на 7 лет, хотя обычно банки дают под 20% на год-два. Но самое главное, «Стану» пошли крупные заказы от государственных промышленных пулов: Объединённой судостроительной корпорации, Объединённой двигателестроительной корпорации, Объединённой авиастроительной корпорации, «Вертолётов России» и т.д. «На рынке сформирован серьёзный частный игрок – компания «Стан», консолидировавшая активы крупных отечественных предприятий, в том числе тяжёлого станкостроения», – подытожил министр Мантуров.
Но спустя пару лет «Стан» проверяли Счётная палата и ФСБ. Из отчёта аудиторов следует, что льготные кредиты тратились на закупку станков у собственных предприятий, стоимость которых завышалась в 16 и более раз! Или такая схема: закупили на стороне за 5 млн рублей 8 станков 1962–1987 гг. выпуска со средним возрастом на момент сделки около 35 лет и продали их же своему дочернему заводу в Иваново за 212 млн рублей – то есть в 42, 4 раза дороже. А далее вишенка на торте: резко подорожавшие станки использованы в качестве залога для новых кредитов. В том же Иваново по бумагам в начале 2017 г. с опережением графика запущено серийное производство мотор-шпинделей, а Счётная палата выяснила, что производства нет и спустя два года.
И далеко не единственная компания подобным образом развивает машиностроение. Подконтрольное «Ростеху» АО «Станкопром», как сказано в документах Счётной палаты, не завершило ни один из трёх проектов по созданию серийных производств станков, на что в 2015–2016 гг. государство направляло более 1, 8 млрд рублей из бюджета. За 4 года его интеллектуальные силы не разработали и не создали ни одного отечественного станка. Руководство «Ростеха» «дочку» особо не защищало, рассказав о сотрудничестве с органами по выявлению подобных безобразий. Хотя дело не в частностях, дело в системе.
По делам их узнаете
В 2010-е гг. в риторику правительства вернулась мода на постановку задач в духе социалистических соревнований: «войти в пятёрку передовых стран по такому-то показателю», «занять места в таком-то мировом рейтинге» по станкам, пылесосам, хлебам и даже детям. Возвращаются и долгосрочные стратегии развития, несмотря на их явную неэффективность: 90-95% заявленных планов никогда не осуществляются, а десять раз сменившиеся от старта до финиша чиновники за результат никак не отвечают. Потерялся и грандиозный заряд энтузиазма, таившийся в попытке свергнувшей царизм разорённой России «догнать и перегнать» передовую Америку.
Разумеется, никто в здравом уме не скажет, что государство вообще не должно вмешиваться в экономику: субсидировать отечественные фирмы и отрасли, маневрировать таможенными пошлинами. Никто не отрицает и ценности прогнозов развития, особенно при высокой доле государства на рынке. Но телега не должна быть впереди лошади. Экономика умеет расти сама по себе, если в ней не навалено институциональных баррикад. Планы поддержки не должны уничтожать конкуренцию вместе с охотой инвестировать в эту страну деньги.
Сегодняшние же экономисты на голубом глазу обещают сформировать программу, при которой наш замерший, словно беременность, ВВП будет ежегодно увеличиваться на 8%, производство – на 10%, а инвестиции в основной капитал – на 15%. Центробанк опубликовал прогноз курса рубля на 17 лет вперёд. Мы, словно на Олимпиаде, боремся с Германией за вхождение в пятёрку крупнейших экономик мира, хотя сам по себе объём ВВП не является качественной характеристикой: Индия, например, на третьем месте. Как нынче совершаются рывки, показал в 2015 г. министр промышленности и торговли Денис Мантуров, заявив, что мы обогнали США по производительности труда. Воплотить хрущёвскую мечту оказалось не просто, а очень просто: обвалили курс рубля – и стали производить в долларах вдвое больше продукции.
В 2015 г. Минэкономразвития опубликовало список из 199 системообразующих предприятий, на которых держится экономика страны. Соответственно, они и первые в очереди в кассу за господдержкой. Список продемонстрировал приоритеты правительства: в нём оказались крупнейшие торговые сети с регистрацией за границей. Скептика насторожило отсутствие в списке екатеринбургского Уралмаша или Горьковского автозавода. Но первый входит в состав Объединённых машиностроительных заводов, второй – в структуру «Русских машин», 100% акций которых принадлежит «Базэлу» Олега Дерипаски. И это главная странность в списке – отсутствие чёткого адреса для получателей поддержки. «Непосредственным получателем помощи выступит головной офис корпорации, который может потратить деньги на совершенно другие цели», – объяснил Алексей Евдокимов из Высшей школы экономики. Это такая стимуляция по-русски: сплотить элиты на почве совместного поедания бюджетных пирогов. А промышленность – далеко не главное.
Из сельхозников в список просочилось ЗАО «Фирма «Агрокомплекс», зарегистрированное в станице Выселки Краснодарского края. В его совет директоров входят Николай и Алексей Ткачёвы, отец и брат бывшего губернатора Кубани и главы Минсельхоза Александра Ткачёва. В перечень попала и компания «Вимм-Билль-Данн», принадлежащая компании «ПепсиКо» со штаб-квартирой под Нью-Йорком. Медведевские экономисты не обошли своим вниманием ООО «Данон-Индустрия», являющееся частью французской продовольственной компании «Данон». Равно как и немецкую группу компаний «Метро», управляющую третьей по величине торговой сетью в Европе, с которой у России началась «гибридная война». Впрочем, делить фигурантов списка на «наших» и «ненаших» непросто: многие отечественные гиганты управляются из каких-нибудь островных офшоров. В ситуации, когда инвесторы выводят из России активы, патриотически настроенному правительству кажется здравым ободрить их деньгами российских налогоплательщиков.
Но простой россиянин округлил бы глаза, узнав, что правительство готово раздавать деньги торговым сетям «Ашан», «Пятёрочка», «Дикси», «Лента». Все они есть в списке «системообразующих» – кто-то под собственным брендом, кто-то с лёгким налётом стыдливости не хочет бросаться в глаза – как ЗАО «Тандер», управляющее сетью «Магнит».
Правительственные экономисты могут возразить, что предприятия включались в список беспристрастно по формальным признакам: оборот, прибыль, занятость населения. Но в том-то и дело, что нет! Не вошедший в системообразующие «Фольксваген» превосходит попавший в список «Рено» по инвестициям и числу занятых. У оставшегося за бортом «Юлмарта» обороты побольше, чем у иных «включённых» сетевиков. И как мог не попасть в список крупнейший производитель титана в мире корпорация «ВСМПО-АВИСМА» с её 21, 5 тыс. сотрудников?
Как и в ситуации со станкостроением, в современном производителе культивируется навык изобретать «серые схемы» для распила господдержки в тандеме с чиновниками. А если бы правительство всерьёз надеялось на подъём машиностроения, в тренде были бы совсем другие меры: поощрение конкуренции, низкие налоги, отсутствие барьеров для входа на рынки, верховенство права, политическое многообразие. Чтобы производитель станков был уверен: его развившееся предприятие не отожмут какие-нибудь близкие к власти самбисты. И не посадят его в клетку, если он попытается сопротивляться. Но логика сохранения власти требует поддерживать вертикаль, при которой капиталы бегут за границу, а промышленность представляет собой труп с напомаженными губами.
Зоны для своих
С конца нулевых годов в стране развивают особые экономические зоны, в которые за 10 лет государство вложило 186 млрд рублей. В апреле 2016 г. Счётная палата раскритиковала идею: дескать, хозяйственный эффект невелик, а сами зоны зачастую превращались в «чёрные дыры», где без следа исчезали бюджетные миллиарды.
ОСОБЫЕ экономические зоны (ОЭЗ) придумали главным образом ради регионов. Есть, например, проблемный Дальний Восток, откуда уезжают квалифицированные кадры. Создаём где-нибудь в Находке специальную территорию пять на пять километров, подтягиваем коммуникации и предлагаем инвестору: добро пожаловать. Если строите здесь завод, то будет вам счастье: льготы по налогам, льготы по таможенным платежам, особое внимание со стороны чиновников, минимальные издержки на запуск проекта.
Изобретение это не новое: в Китае около тысячи ОЭЗ, в Южной Корее – около 200, в США – 50. В России появились 33 зоны в 30 регионах страны. Всего на создание инфраструктуры ОЭЗ планируется потратить 334 млрд рублей. И каков результат? Вместо запланированных 758 объектов ввели в эксплуатацию только 526. Выручка действующих резидентов ОЭЗ составляет всего 0, 2% валового регионального продукта тех субъектов РФ, где они базируются. Во всех 33 ОЭЗ создано 18 тыс. рабочих мест. То есть по 500 мест на штуку – это нормальный штат одного завода, которых в каждой зоне должны быть десятки. Таким образом, создание одного рабочего места в ОЭЗ обошлось бюджету более чем в 10 млн рублей – неприлично дорого.
Поскольку на такой лошадке далеко не уедешь, в 2015 г. вступил в силу закон о территориях опережающего развития (ТОРах). ТОРы от ОЭЗ отличаются разве что упрощением доступа иностранцев к аренде земель, природным ресурсам и льготной экономической деятельности.