Как вам качество вузовского образования в России? Недавний страшный, но показательный пример — история «аптечного блогера» Екатерины Диденко, чей день рождения внезапно перетек в череду похорон. Участники вечеринки в банном комплексе недооценили риски использования так называемого сухого льда в закрытом бассейне. Как так получилось, что сама блогер — человек с высшим медицинским фармацевтическим образованием — не запретила использовать смертельно опасный реагент? Кто преподавал ей химию? За что она получила красный диплом? Неужели оценки «фейковые»? Вся печаль в том, что подобные вопросы нередко хочется адресовать массе других «как бы специалистов» — врачам-отличникам, которые лечат как «троечники»; горе-проектировщикам, чьи хлипкие реальные здания заслуживают «двойки»; юристам, которые на деле ничьи права отстоять не в состоянии… И фейковый диплом в руках следователя или судьи не менее опасен, чем у врача. И тот, и другой решают судьбы людей.
«Учились тяп-ляп, так же получали дипломы. И какая у нас в результате медицина, какие у нас следственные органы и другие структуры?» — простая, но до боли жизненная цитата из дискуссии, которая 12 марта состоялась на площадке Общественной палаты Иркутской области. Общественники при участии правоохранителей провели расширенное заседание комиссии по вопросам противодействия коррупции и взаимодействию с субъектами общественного контроля на тему «Общественный контроль и противодействие коррупции в сфере высшего образования».
Обучать или взятки получать?
Председатель профильной комиссии Сергей Рудецкий в начале обсуждения констатировал факт: «Коррупция — это антисоциальное явление, которое ведет к разрушению общества в целом. На сегодняшний день эта проблема затрагивает и такую важную сферу, как образование». Кое-кто из присутствовавших на заседании был куда резче в формулировках: в высшей школе такой «чирей назрел и сочится!», на региональном уровне явно не решена проблема коррупции. Не знаем, как там в столицах, но местные вузовские дипломы в глазах масс явно обесцениваются. «А что вы хотели, если преподавателей высшей квалификации подменяют, кто придется? Может, скоро уборщицы в университетах студентам начнут преподавать?» — резонная реплика-возмущение.
Реальная практика показывает, что, несмотря на тезисы о противодействии коррупции, нередко руководство вузов из самых разных соображений — от самых меркантильных до желания беспроблемно пройти аккредитацию — на многое закрывает глаза.
Эксперт общественной палаты, доктор экономических наук Дмитрий Федотов проанализировал коррупционные проявления в системе высшего образования. В числе самых популярных, связанных с обучением студентов, он обозначил: неправомерное зачисление в образовательные организации без учета результатов ЕГЭ и конкурсов, получение взяток профессорско-преподавательским составом за прием зачетов и экзаменов у неподготовленных студентов, принуждение студентов к приобретению учебно-методической литературы, написанной преподавателями и экзаменаторами, восстановление в образовательную организацию, перевод на очную или заочную форму обучения, предоставление академического отпуска, жилых помещений в общежитиях, специальных стипендий за вознаграждение, принуждение к посещению платных дополнительных занятий, принуждение к приобретению услуг репетиторов из числа преподавателей и их знакомых, написание и содействие в защите курсовых, дипломных и магистерских работ, продажа фиктивных дипломов.
Коррупция процветает и при подготовке научных кадров. «Получение незаконного вознаграждения от соискателей за научное руководство при подготовке и защите диссертационных работ, платное написание диссертаций (в том числе магистерских, кандидатских и докторских), получение незаконного вознаграждения за рецензирование и оппонирование диссертаций, написание и защита диссертаций «под ключ», — продолжал и продолжал перечислять Дмитрий Федотов.
В свою очередь представитель областной полиции заявил, что львиная доля выявленных коррупционных правонарушений в сфере высшего образования связана с преподавательским составом. Речь о фактах получения взяток, которые, оказывается, не так-то просто выявить и дать делу ход.
Не пойман — не коррупционер
По словам заместителя начальника управления экономической безопасности и противодействия коррупции ГУ МВД России по Иркутской области Дмитрия Егорова, законодатель сильно ограничил возможности правоохранителей, что влияет на эффективность выявления преступлений. Раньше, получив «наводку» на преподавателя-взяточника, можно было организовать что-то вроде контрольной закупки, а сейчас такие провоцирующие действия законом запрещены. Потому взять коррупционера, что называется, с поличным очень сложно. Кто его сдаст? Студент? К сожалению, многие получают образование по принципу «где бы ни учиться, лишь бы не учиться».
Социологи подтверждают: студенты зачастую рассматривают коррупцию как способ сэкономить время и силы. Такая модель выглядит с их точки зрения вполне нормально. Заплатил — и подарил себе возможность не учить весь необходимый материал в рамках учебных дисциплин. Популярные аргументы: «У меня нет времени готовиться к экзаменам, я работаю» или «эта дисциплина все равно никак не связана с моей специальностью и не пригодится в практической профессиональной деятельности». Если же говорить о преподавательской мотивации, то основные причины злоупотреблений таковы: стремление вузов улучшить показатели своей деятельности, недостаточное бюджетное финансировании высших университетов и, разумеется, низкая заработная плата преподавателей и прочих вузовских работников.
В общем, оправдание всегда найдется. И себе, и на коллегу нет смысла «стучать». Круговая порука получается.
«Мы понимаем, что в коррупции замешаны не только рядовые преподаватели вузов, а это целая система… Я уверен, что внутри все всё знают», — заявил Дмитрий Егоров и призвал общественников, представителей образовательного сообщества активнее информировать правоохранительные органы о фактах коррупции.
Во время заседания в общественной палате представитель МВД привел статистические данные: за 2017-2019 годы в системе высшего образования подразделениями Главного управления МВД России по Иркутской области было выявлено 330 преступлений коррупционной направленности. Палитра такая: 189 случаев служебного подлога, то есть внесения в официальные документы заведомо ложных сведений, 19 фактов получения взятки, 112 фактов мелкого взяточничества (то есть в размере, не превышающем десять тысяч рублей). Общая сумма полученных (выявленных — ред.) взяток составила 748,6 тыс. рублей. Взятки были получены за принятие экзаменов, зачетов, курсовых работ без проверки знаний студентов, а также за положительный отзыв о дипломном проекте и за допуск к итоговой государственной аттестации, к защите выпускной квалификационной работы без фактического ее написания.
По ходу дискуссии собравшиеся вспомнили и историю с землями сельхозакадемии, которые «путем манипуляций перешли в частные руки, и про сомнительные конкурсные процедуры при выборе подрядчиков на самые разные виды работ, и про фиктивное трудоустройство родственников на те или иные должности. Изобретательность и аппетиты коррупционеров не знают границ. В то же время за столом прозвучало мнение, что они просто не знают, какого рода преступления совершают и какая мера ответственности за них предусмотрена.
«Посадки — лучшая профилактика»
Участники заседания предположили, что эффективной мерой противодействия коррупции могло бы стать усиление правового просвещения. Полиции предложили бодрее вести разъяснительную работу с профилактической целью, плотнее общаться с советом ректоров.
«Лучшая профилактика — это посадки, — парировал Дмитрий Егоров. — И практика в этом отношении сдвинулась в сторону реальных сроков… У нас на всю страну профилактика. То губернатора Сахалина возьмут, то Коми, то еще кого с миллиардами…»
Но, видимо, недостаточно. Жестче надо и чаще наказывать! Не выборочно-показательно. Население в целом — за. Один из неутешительных выводов прошлогоднего соцопроса, касающегося оценки эффективности применяемых антикоррупционных мер (цитируем): «Коррупция, по мнению респондентов, очень серьезная проблема, при этом прогресс в борьбе с ней слабый. Большинство респондентов одобряют политику по ужесточению мер в отношении коррупционеров. Работа органов, призванных бороться с коррупцией, недостаточно эффективна с точки зрения опрошенных». Мы, в общем-то, так и думали. Но соисполнители опроса (Генеральная прокуратура Российской Федерации, МВД России, ФСБ России, ФСИН России, ФССП России и ФТС России), видимо, хотели лишний раз убедиться, что как-то вяло выглядят в бою с коррупцией.
«Цифры выявленных преступлений — это верхушка айсберга, очень малая часть того, что на самом деле имеет место», — отметил Владимир Татарников, член областной общественной палаты, заместитель председателя комиссии по правам человека, общественному контролю за деятельностью правоохранительных органов и силовых структур. По его мнению, то, что сегодня предпринимается, «профилактикой коррупции можно назвать с очень большой натяжкой». Более того, даже когда преступления вскрываются и вина доказана, мера наказания часто избирается крайне мягкая — штраф. Такова и иркутская судебная практика, включая недавний случай с преподавателем ИРНИТУ Викторией Пересторониной, к которой применен штраф как мера уголовно-правового характера, в соответствии с главой 15.2 Уголовного кодекса России. Владимир Татарников убежден, что хорошим уроком коррупционерам были бы санкции, «обращенные на личность». Суть даже не сажать поголовно, но хотя бы исправительные работы назначить. И в будущем таких людей к работе с молодежью не допускать. Кроме того, нужно взять за правило: если государственный служащий совершил должностное преступление (такое серьезное, как служебный подлог при отягчающих обстоятельствах, ответственность за который предусмотрена ч. 2 ст. 292 Уголовного кодекса России), то ему не место на государственной службе, даже если он отделался, так сказать, легким испугом в виде судебного штрафа.
«Ведь коррупция в сфере высшего образования, пожалуй, гораздо вреднее, чем ситуации, когда сотрудник ГИБДД взятку берет, — выразил свое мнение Татарников. — Потому что такое поведение развращает то молодое поколение, которое выйдет из стен погрязшего в коррупционных схемах вуза».
А основатель юридического клуба «Байкал», заслуженный юрист Российской Федерации, президент Фонда им. Ю.А. Ножикова Юрий Курин удивился, что не несут наказание те, кто должен контролировать работу преподавателей, отслеживать процесс, но в течение длительного периода времени так и не предпринял мер к выявлению и предотвращению преподавательских нарушений. Когда имеет место подлог документов, то дело могло бы доходить и до проверки обоснованности аккредитации, считает Юрий Курин. Вот это был бы стимул для наведения порядка. «Чтобы вузовские руководители понимали, что аккредитация — это не просто тонны бумаг исписать и оправить в Москву», — пояснил авторитетный юрист.
О том, что, потакая коррупционерам, вуз легко может потерять самое ценное — статус и имя, напомнил Владислав Шиндяев, и.о. директора Иркутского института (филиала) Всероссийского государственного университета юстиции. Действительно, публично «засветятся» преподаватели в негативном контексте, и потом уже сложно переубедить людей, что нет в университете практики взяток или продажи дипломов.
На еще один инструмент борьбы с коррупцией в высшем образовании внимание обратил Дмитрий Федотов — это обязательная публикация на сайте вуза информации о доходах и имуществе руководителя учебного заведения. «Не все вузы Иркутска выполняют это требование. Аграрный университет на момент, когда я анализировал данные, не разместил эту информацию. БГУ не обновляет эту информацию, размещены сведения еще о предыдущем ректоре. Филиалы вузов не размещают эту информацию, хотя могли бы», — сообщил докладчик.
По итогам совещания его участники договорились проработать и направить в соответствующие структуры конкретные рекомендации по совершенствованию как антикоррупционного законодательства, так и практики его применения.
Вот только сколько уже не раз озвученных замечательных предложений застряло где-то на разных уровнях согласования и утверждения? Кто из власть имущих станет сам себе могилу рыть?
Кстати, тот же Дмитрий Федотов обратил внимание, как организован мониторинг уровня коррупции в регионе и что за информация содержится в ежегодных, крайне фрагментарных отчетах на этот счет: «Одну цифру в одном отчете сказали, в другом — другой параметр. Они несопоставимые. Потому сложно сделать вывод, проследить, меняется ситуация или нет… Я считаю, не вполне корректно, когда уровень коррупции в государственных органах измеряют сами государственные органы».
Более логичным было бы, конечно, привлекать независимых экспертов. Такое предложение тоже прозвучало за круглым столом. А то, как в известной шутке, «главное — в ходе следственных действий не выйти на самих себя».
Брали и брать будут?
«Впервые в соответствии с постановлением Правительства РФ от 25 мая 2019 года №662 «Об утверждении методики проведения социологических исследований в целях оценки уровня коррупции в субъектах Российской Федерации» в 4 квартале 2019 года аппаратом губернатора Иркутской области и правительства Иркутской области проведено социологическое исследование в целях оценки уровня коррупции в Иркутской области» — сообщает документ на сайте регионального правительства:
— По результатам проведенного исследования выявлено следующее. Наиболее часто встречающиеся ситуации, в которых был возможен факт коррупции:
1. Получение бесплатной медицинской помощи в поликлинике (анализы, прием у врача и др.), в больнице (серьезное лечение, операция, обслуживание и др.) — 25%;
2. Урегулирование ситуации с автоинспекцией (получение прав, техосмотр, нарушение правил дорожного движения и др.) — 19,6%;
3. Школа (поступление в нужную школу и успешное ее окончание, обучение, «взносы», «благодарности» и др.) — 7,1%;
4. Дошкольные учреждения (поступление, обслуживание и др.) — 5,4%;
5. Получение услуг по ремонту, эксплуатации жилья у служб по эксплуатации (ДЭЗ и др.) — 5,4%;
6. Обращение в суд — 5,4%.
Чуть менее половины опрошенных считает, что в коррупционных ситуациях виновато само население — 44,4%. Примерно треть (28,4%) подтверждает, что руководство хочет, но не может эффективно бороться с коррупцией. Лишь 13,2% населения не осуждает взяточничество в регионе, остальные в той или иной степени осуждают и тех, кто дает, и тех, кто берет взятки.