В Риге отметили 31 год со дня вывода ограниченного контингента советских войск из Афганистана. Тогда, 31 год назад была поставлена точка в войне, которая длилась долгих десять лет.
Мой муж не любит говорить о том времени. Те годы, проведенные в Афганистане он будет помнить всегда. Жизнь, которая для молодого латышского парня Виктора Тимукса из городка Дагды, разделилась тогда на «до» и «после».
«1978 год. Мне 18 лет. Время армии. Военкомат направил нас четверых ребят в учебную часть Гайжюнай, Литовская ССР. Отслужил шесть месяцев в «учебке». Обычная служба. Потом была Витебская гвардейская десантная дивизия. И вновь рядовая служба. А в конце ноября 1979 года прошел слух, что намечены крупные учения. Что делать? Нам не привыкать! Учения так учения.
Виктор Тимукс, фото из семейного альбома
В первых числах декабря 1979 года прибыла комиссия из Управления, которая проводила штабную проверку. Отобрали группу солдат, загрузили в машины и увезли из части. Только потом я понял, что увезли «нужных» ребят… А под утро грянула тревога: вместо холостых патронов нам выдали боевые и стало ясно, что дело серьезное. Начало было, как обычно: погрузка в эшелоны. Но вместо привычного Витебска нас привезли в Быхово, где располагалась дальняя военная авиация. Там началась погрузка в самолеты. Я попал в первый эшелон на ИЛ-76. Второй эшелон грузился на АН-22. Знали ли мы куда нас везут? Официально никто и ничего не говорил. Но солдаты шептались, что отправляют нас или в Афганистан, или в Пакистан.
Никогда не забуду такую «сцену»: нас провожали жены военных из воинской части. Их было много. Они стояли молча и плакали. Женщины знали куда и зачем нас отправляют. Уже знали. А мы нет…
Прилетели в город Чимкент (на юге Казахстана), где, ожидая дальнейшего приказа, мы жили прямо в самолете. А вот второй эшелон, как мы потом узнали, находился в Ташкенте.
Ожидание сильно утомляло. Неясность раздражала. И вот через неделю стало ясно, что мы летим в Афганистан, в Кабул, где будем выполнять особое задание.
Мой самолет приземлился в Кабуле удачно, а тот самолет, который шел следом… разбился. Столкнулся с горой и разбился. В том самолете летел мой друг Омельченко. Пару часов назад мы подшивали воротники одной иголкой, а сейчас я собирал то, что осталось от него в пластиковый пакет. Веселый парень, прекрасно играл на гитаре и был отличным другом.
Сразу после выгрузки мы пошли в бой. Страшно ли было? Нам, мальчишкам, сложно было осознать, что это была война. Не сразу все так дошло. Должен был наступить психологический перелом. Когда он у меня наступил? Когда в меня начали стрелять. Первый бой и сразу штурм дворца Амина.
Как я чувствовал себя после боя? Я остался жив. Произошла конкретная перестройка всего! Психологическая перестройка.
Я пробыл в Афгане год. Что мне запомнилось? Цинковые гробы. Когда разбился о горы второй самолет (в день нашего прилета), то появился первый «груз 200» и первые материнские слезы.
Мы были первыми. Первый эшелон наш. Мы первые, кто услышал слово «шурави». Да, местные нас называли «шурави». Русские, советские.
Вспоминаю ли я? Редко. Мне до сих пор психологически трудно. У меня сейчас своя жизнь. Мирная, интересная. Был такой период в моей жизни. Был…»
