Подписывайтесь на «АН»:

Telegram

Дзен

Новости

Также мы в соцсетях:

ВКонтакте

Одноклассники

Twitter

Аргументы Недели → Общество № 35(679) от 11.09.19 13+

О пенсиях, профсоюзах и забастовках

, 19:36 , Главный редактор АН

Гость главного редактора «АН» Андрея Угланова – первый заместитель руководителя фракции «Единая Россия» в Государственной думе, заместитель председателя Федерации независимых профсоюзов России Андрей ИСАЕВ.

 

– АНДРЕЙ Константинович, мой первый вопрос касается инициативы председателя правительства Медведева по поводу перехода на 4-дневную рабочую неделю. Будут ли снижены нормы выработки или придётся переходить на 10‑часовой рабочий день? Почему министр экономического развития Орешкин против?

 – Впервые о переходе на 4-дневную рабочую неделю несколько лет назад заговорила Московская федерация профсоюзов. Затем, выступая на Международной конференции труда, Дмитрий Медведев сказал, что весь мир и Россия со временем перейдут на 4-дневную рабочую неделю.

Дмитрий Анатольевич и профсоюзы оговаривали, что речь должна идти не об изменении баланса в рамках существующей 40‑часовой рабочей недели, а о сокращении именно 40 часов. То есть будет постепенный переход на 32 рабочих часа в неделю.

Второе важное условие: не должна пострадать заработная плата. То есть заработная плата может быть больше в результате индексации, но не должна уменьшаться в связи с тем, что происходит переход на 32‑часовую рабочую неделю, или на 4‑дневную рабочую неделю.

Третий важный момент. Часто задают вопрос: неужели 3 дня у нас не будут работать общественные учреждения, школы, больницы, сфера обслуживания, непрерывное производство? Многие из этих учреждений и сегодня работают по 7 дней, несмотря на 5-дневную рабочую неделю, потому что у них особый график. Этот особый график, безусловно, сохранится. Например, и сегодня некоторые школы работают в режиме шестидневки, если это одобрено родителями и если это соответствует требованиям учебного процесса. Ставка у учителей вообще считается отдельно по количеству рабочих часов. Да и «скорая помощь» работает всегда круглосуточно и ежедневно. Всё это останется.

– Всё-таки 4-дневная рабочая неделя выглядит фантастически.

– Сейчас этот вопрос особенно остро встаёт на повестку дня в связи с автоматизацией и роботизацией производства. Не всюду, но в целом ряде отраслей уже сегодня мы можем столкнуться с ситуацией, когда количество работников является избыточным. В этом случае есть два пути: либо сохранять сегодняшнюю продолжительность рабочего времени, но тогда многих работников надо высвобождать и пополнять армию безработных, либо постепенно сокращать количество необходимого рабочего времени.

Ставить такой вопрос в ситуации, когда основная экономика сосредоточена в индустриальном секторе, наверное, было бы преждевременно. Но сейчас стремительно развиваются, например, сфера услуг, сфера, которая обеспечивает производство средств производства, сфера информационных технологий и т.д. Вот здесь сокращение рабочего времени и увеличение свободного времени будут только на пользу. Работники этих отраслей нуждаются в постоянном самообразовании, в постоянном психологическом отдыхе.

Недавно было заявлено, что мы готовы приступить к обсуждению с сентября. Тут же некоторые СМИ написали, что в сентябре будет внесён закон о переходе на 4‑дневную рабочую неделю. Этого, разумеется, никто не предлагает. Переход должен произойти после достижения определённого общественного консенсуса. Это как раз та реформа, где основная часть общества должна с ней согласиться.

– Основной вопрос, чтобы сохранилась заработная плата.

– Совершенно верно. Есть ещё важный момент – это постепенность. С какого-то года, предположим, мы сократим рабочую неделю на час: в пятницу сделаем не 8-часовой рабочий день, а 7-часовой. Я говорю абстрактно, потому что у всех разные графики. Дальше дадим возможность экономике год или два к этому адаптироваться. Сделав этот шаг и увидев, что всё нормально, мы можем сделать ещё один шаг – сократить время работы в пятницу ещё на час, тогда у нас получится 6-часовой рабочий день. И так мы дойдём до 4-часового, то есть в пятницу основная масса трудящихся будет работать полдня. Кстати, во многом это будет соответствовать уже фактически сложившейся практике.

Если мы убедимся в том, что такой график работы в течение года или двух вполне нормален, тогда можем приступить к отмене работы в пятницу полностью и перейти к 4-дневной рабочей неделе.

– Почему говорим об этом сейчас, если это структура далёкого будущего?

– Потому что готовиться к подобного рода решениям надо заранее. Ещё важный момент – дистанционная работа. Или, как говорят до сих пор, надомная работа. Такой труд на сегодняшний день тоже, мягко говоря, не урегулирован. Мы предприняли определённые попытки, когда правили Трудовой кодекс, но за основу всё равно была взята глава «Надомный труд». Писалась эта глава для бабушек, которые, условно говоря, вяжут дома носки и потом сдают их на предприятие. Это был надомный труд тогда. Сегодня дистанционная работа совершенно другая, и она становится массовой. Надо защитить права людей, работающих в таком режиме.

– С ОДНОЙ стороны, всем, конечно, хочется погулять три дня. Это разговор о снижении уровня безработицы в будущем, путём сокращения рабочих часов в неделю. Но почему руководство страны и Госдума увеличили пенсионный возраст, выпустив на рынок труда миллионы людей, конкурентов молодёжи на рынке труда? Даже председатель Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) Михаил Шмаков выступал категорически против повышения пенсионного возраста. Но повышение всё-таки состоялось. Почему произошло такое противоречие?

 – Михаил Викторович не выступал категорически против, он не говорил, что пенсионный возраст никогда и ни при каких обстоятельствах не должен повышаться. Он выступал за то, чтобы это решение было отсрочено.

Переход к этому решению назревал, мы все это видели. Повышение пенсионного возраста произошло во всех развитых странах. Оно состоялось практически во всех бывших союзных республиках СССР, которые вышли с нами из одной шинели. И хочу напомнить, что решение о повышении пенсионного возраста в России было принято постановлением Правительства ещё в 1995 году. Мы держали оборону 23 года. За это время практически все, кто заработал основной пенсионный стаж в советское время, ушли на пенсию в 55 и 60 лет. Повышение коснулось совершенно другой категории людей, которые большую часть своего трудового стажа зарабатывали в условиях новой России.

– Есть такой экономист Никита Александрович Кричевский. Недавно на Государственном общественном телевидении он удивился, что ведущий не знает тайну, по которой повысили пенсионный возраст. И тут же её открыл – по его словам, в Пенсионном фонде не осталось денег, поскольку они разворованы. Вот и пришлось повысить возраст выхода на пенсию, чтобы не платить.

– Никита любит делать экстравагантные заявления. Действительно, некоторые говорят, что в этом решении был корыстный умысел, многие хотят его усмотреть и обнаружить. Например, говорили, что негосударственные Пенсионные фонды (НПФ) не способны ничего выплачивать, и, чтобы отсрочить их крах, нужно повысить пенсионный возраст. Но обращаю внимание, что при принятии закона мы сразу настояли на поправке, что для НПФ всё остаётся по-прежнему. Они будут продолжать платить пенсии женщинам с 55 лет и мужчинам с 60 лет, потому что это один из смягчающих механизмов. Пенсия многими использовалась как доплата к зарплате. Так вот эта часть доплаты осталась.

Но главное – другое. Годовой совокупный бюджет Российской Федерации – 23 триллиона рублей. Годовой бюджет Пенсионного фонда – 8, 5 триллиона. Это довольно много, учитывая, что пенсии остаются низкими. Если мы их хотим увеличить, то должны признать, что большая часть бюджета Российской Федерации должна уходить на выплату пенсий и ни на что другое.

– 8 триллионов – это годовой бюджет ПФР?

– Да, 8, 5 триллиона рублей – годовой бюджет Пенсионного фонда.

– А на выплату собственно пенсионерам сколько уходит?

– Почти всё идёт на выплаты пенсионерам. Есть ещё небольшая доля, которая направляется на выплату материнского капитала. 0, 2% от этого бюджета на сегодняшний день идёт на собственные расходы Пенсионного фонда.

Мы должны понимать: если поднять пенсии в 2 раза, то больше мы ничем не сможем заниматься, а ведь ещё нужны больницы, поликлиники, нормально функционирующая система ЖКХ – на это тоже надо каким-то образом находить деньги.

Конечно, сейчас у нас пока всё стабильно, и запас государственных денег позволяет проводить индексацию по уровню инфляции. Но ситуация, к сожалению, будет меняться в худшую сторону. Основным работающим поколением становятся те, кто родились в 90-е годы, а их родилось крайне мало. Поколение, уходящее на пенсию, – это люди, родившиеся в конце 50-х или в начале 60-х, когда был беби-бум советского периода. Соотношение между работающими и пенсионерами начинает достаточно быстро меняться в пользу пенсионеров. В предстоящие несколько лет и при сохранении прежнего пенсионного возраста мы выходили на соотношение один к одному.

– К какому году один к одному?

– Ориентировочно к 2025 году мы получили бы такое соотношение. Это значит, что пенсии получала бы половина взрослого населения, а вторая половина им эти пенсии платила бы. Сколько работающие граждане должны будут отчислять от своей заработной платы для того, чтобы заплатить приличные деньги пенсионерам?

В 1940-е годы, когда создавалась пенсионная система, на 200 миллионов граждан было 4 миллиона пенсионеров. В 1956 году на 200 миллионов человек было 18 миллионов пенсионеров. Сейчас у нас 146 миллионов граждан и 46 миллионов пенсионеров. Соотношение поменялось. Ситуация, с моей точки зрения, оказалась во многом безвыходной.

Отмечу также, что мы согласились поддержать повышение пенсионного возраста только вместе с принятием серьёзных поправок. В частности, ратифицирована 102-я конвенция ООН о том, что пенсии должны быть не меньше 40% утраченного заработка.

– Эта конвенция сейчас выполняется?

– Она вступит в силу по прошествии определённого времени и начнёт реализовываться.

– Давайте поговорим о профсоюзах. Во всём мире, я так уверен, профсоюзные организации отраслевые. Особенно это очевидно, когда, например, мы говорим про Голливуд. Профсоюзы там вытворяют такое, что ставят на колени кого угодно. А у нас Федерация независимых профсоюзов. И что-то не слышно, как профсоюзы отстаивают права дальнобойщиков, фермеров, которых гонят с земли в Краснодарском крае.

– То, что вы говорите, это скорее не отраслевой, а цеховой принцип, причём есть действительно очень сильные профсоюзы. Допустим, в США есть названный вами профсоюз телевизионной и киноиндустрии, очень сильный профсоюз докеров, очень сильный профсоюз дальнобойщиков, который долгое время вообще считали чуть ли не мафиозной организацией. Они суперсильные, и там действует принцип, который наши профсоюзы никогда в жизни не посмели бы применить. Это принцип закрытого цеха. Человек фактически не может быть принят на работу, если не вступил в профсоюз. К примеру, профсоюз добился и заключил соглашение о том, что каждый новый работник должен пройти инструкцию по технике безопасности, прежде чем его допутят к «железу». Но он не пройдёт эту инструкцию до тех пор, пока профсоюз её не подпишет. Там действуют такие жёсткие принципы.

Но если взять европейские профсоюзы, а мы исторически ближе по связям с ними, там как раз, наоборот, идёт укрупнение профсоюзов. Например, в Германии в одном профсоюзе объединены и металлурги, и машиностроители, и даже некоторые представители лёгкой промышленности. Почему? Во всём мире наблюдается тенденция к росту числа свободных профессий и, следовательно, к сокращению количества организованных в профсоюзе работников. А профсоюз – это не политическая организация, а экономическая. Чем больше он может собрать средств, тем более активно он работает как защитник.

Примерно по такому же принципу в Российской Федерации все профсоюзы объединены в ФНПР. Они платят взносы, а федерация представляет их интересы как целого гражданского сектора перед правительством, перед работодателями. Федерация имеет группу поддержки в парламенте, а каждый отдельный профсоюз этого иметь не может. Но профсоюзы автономны, у них свои собственные уставы, они проводят свои съезды, они принимают свои решения. Между руководством профсоюзов и руководством федерации могут возникать разногласия. Это всегда зона напряжения, это особый мир.

– По закону предприниматель имеет сегодня право не допустить забастовку при желании рабочих объявить её. А как показала практика завода «Форд» в Ленинградской области, там политики никакой не было, там профсоюзы воевали с американцами и как-то добивались своего. Почему наш закон не позволяет таким образом переложить ответственность с государства на работодателя?

– В 1990-е годы у нас было гораздо более либеральное забастовочное законодательство. Но, как показал опыт, работники охотно идут на демонстрации, охотно участвуют в пикетах, используют даже такие формы протеста, как голодовки. А вот собственно забастовки даже в 90-е годы популярны не были. Потому что в работниках сидит подсознательно ощущение, что своё предприятие – это кормилец и ему во вред действовать не очень разумно. И действительно, любая забастовка – это нанесение ущерба обеим сторонам: и хозяину, и самим работникам.

Поэтому, когда в начале нулевых годов мы работали над Трудовым кодексом, то были введены процедуры, усложняющие объявление забастовки. Но одновременно с этим были введены требования для работодателя: проводить обязательные двусторонние переговоры, привлекать трудового арбитра, разрешать споры с участием представителя органов власти и местного самоуправления. Возможно, сейчас ситуация поменялась, и надо будет забастовочные процедуры либерализовывать.

– Что же, надеюсь на продолжение нашего разговора о рабочем движении и профсоюзах.

Подписывайтесь на Аргументы недели: Новости | Дзен | Telegram