Гибель четырёх детей при пожаре в палаточном лагере «Холдоми» в Хабаровском крае уже привела к тотальным проверкам летних лагерей по всей стране. Контролёры всех мастей хотят прикрыться, потому что в случае новой беды они могут оказаться крайними. Системных последствий несколько. Лагерей станет ещё меньше, а стоимость отдыха в них снова вырастет. Взамен государство усилит предложение «военизированного» релакса в рамках движения «Юнармия» и ему подобным. Родители, которым не нравятся строевые упражнения, будут вывозить отпрысков за границу или кооперироваться между собой. Большие нелегальные лагеря вряд ли получат распространение: скорее по 5–6 ребят будут «гостить» на даче у знакомых. Через 1–2 года кто-нибудь из депутатов внесёт законопроект, позволяющий открыть охоту на таких «нелегальных предпринимателей».
Холодильник в палатке
После пожара в «Холдоми» недостатка в комментариях не было. Пылал гневом премьер-министр Дмитрий Медведев: «Нужно понять, сколько вообще таких лагерей, где в палатках живут, используют обогревательные элементы». Силовики на местах, похоже, восприняли эти слова как указание вовсе запретить детям жить в палатках. Председатель Союза организаторов активного детского отдыха Сергей Грицун рассказал, что проверки МЧС и Роспотребнадзором палаточных лагерей ведутся «особенно тщательно», есть случаи затребования походного снаряжения. В Волжском Самарской области сотрудники МЧС с ходу закрыли детский лагерь «Казачья застава», нижегородские коллеги ждут распоряжения центрального аппарата министерства о внеплановых проверках. О начале всевозможных рейдов рапортуют Пенза и Пермь, Краснодар и Ставрополь.
Почему-то в регионах словно воды в рот набрали о главной причине трагедии в «Холдоми» – повсеместном сокращении финансирования социалки.Чтобы приближённые к власти олигархи, граждане других стран, могли строить баснословно дорогие трубопроводы, железные дороги и мосты в труднодоступных местах, перевооружать армию и перестраивать офисы чиновников, экономят на старых и на малых – на больницах, школах, детских садах и домах престарелых.
Летние лагеря – это не самая жирная статья расходов, на которую регионы ещё пять лет могли подкидывать денег: что-то софинансировать, выделять льготы, не говоря уже о том, чтобы содержать полностью лагеря для детей. Денег на это в большинстве областных бюджетов давно нет. Кроме того, присланные Москвой губернаторы не хотят лишний раз подставляться: вдруг дети утонут или сгорят, а наместник в этом лагере засветился.
По оценкам международной сети «Делойт», в 2017 г. в России детей в лагеря отправили 6, 2 млн семей, объём рынка детского туризма составил около 90 млрд рублей. За два года масштабы рынка сократились на 2–3%. Сегодня в стране работают 45 тыс. лагерей, около тысячи из них – палаточные. Смена стоит в среднем 30 тыс. рублей.
«АН» рассказывали, как после трагедии в детском лагере на Сямозере в Карелии в июне 2016 г. проверки накрыли подростковые здравницы по всей стране, а цены выросли сразу на 15%. К тому времени детский отдых в стране и так регламентировали 96 законодательных актов различных ведомств. Но в апреле 2018 г. вступил в силу «детский закон Яровой», обязывающий власти регионов размещать информацию о проверенных организациях детского отдыха, заключать с ними типовой договор, утверждать рекомендованные маршруты для организованных групп и создавать механизмы общественного контроля.
За год в одной только Ленинградской области оштрафовали две трети из 600 детских лагерей. В Бокситогорском районе руководство лагеря «Наследие» привлекли за отсутствие справок о наличии судимостей в личных делах работников. А областной детский омбудсмен заявила, что частных детских лагерей быть вообще не должно.
Однако 70–80% лагерей в России частные как раз потому, что в сытые 2000-е годы Минобразования постепенно вытравило детский туризм из госзаказа и устранилось от работы по его развитию. А на шее областного бюджета далеко не уедешь: центры дополнительного образования оптимизация стала косить наравне со школами и больницами.И очень скоро львиная доля из 45 тыс. оздоровительных учреждений, принимающих летом 8, 5 млн детей, превратилась в «лагеря дневного пребывания» – летнюю версию школьной продлёнки, базирующуюся в той же школе. А какие там могут быть оздоровление и отдых?
Ещё в 2009 г. в России насчитывалось 7 тыс. палаточных лагерей, а в 2013-м их осталось 1600, сегодня – менее тысячи. Из тысяч станций юных туристов осталось полторы сотни. В 2010 г., задолго до Сямозера, Роспотребнадзор фактически перенёс на походы и экспедиции санитарные нормы оздоровительных лагерей. Дети не должны сами готовить пищу, в походе должны быть профессиональные повара и врачи. В палаточном лагере необходимо оборудовать электрическое освещение, столовую, установить холодильники! И уже всё это решили ужесточить депутат Яровая со товарищи. Региональные власти должны утвердить список рекомендуемых туристических маршрутов для детей и взрослых. Надо проверить все пути эвакуации, согласовать это с МЧС, рассчитать этот маршрут по времени года, потому что весной и осенью из-за паводка или тонкого льда он будет опасным.
По словам Сергея Грицуна, только за 2017 г. число детских лагерей сократилось примерно на 20% по сравнению с 2016-м. После Сямозера нежелание чиновников рисковать карьерой породило позицию превентивного запрета, выталкивающую ребят из «опасных» лагерей в сферу неорганизованного детского отдыха, где они гибнут гораздо чаще.
Вертикаль юности
Впрочем, после трагедии в «Холдоми» МВД России и детский омбудсмен Анна Кузнецова сошлись, что неорганизованный детский отдых является серьёзным риском. За три летних месяца 2018 г. в лагерях отдыха погибли шесть детей, а ещё 492 несовершеннолетних в момент гибели отдыхали не организованно. МВД предлагает создавать профильные смены, где дети смогут познакомиться с работой сотрудников полиции, напоминают о мероприятиях «Юнармии» и военно-полевых сборах. А Кузнецова грезит Федеральной целевой программой по организации отдыха и оздоровлению детей, в распределении денег на которую будет играть не последнюю роль.
На сайте «Юнармии» сообщается, что в 2018 г. «запланировано проведение более 1500 юнармейских лагерей, в которых примут участие свыше 80 тысяч детей и подростков». Как сообщалось в СМИ, аппарат Кузнецовой спустил по вертикали всем региональным омбудсменам указание подписать соглашения со штабами «Юнармии». В движении уже около 250 тыс. детей, но его заботами планируется охватить все детдома, 50 тыс. воспитанников, родители которых не могут подписать бумагу с требованием освободить от муштры. У военизированной реформы детдомов два учредителя – сама «Юнармия» и уполномоченный по правам ребёнка. Целевой группой названы детдомовцы 7–17 лет и подростки с девиантным поведением.
Аргументация простая: только 10% детдомовцев более или менее благополучно устраивают жизнь. Но если государство вдруг заинтересовалось проблемами остальных 90%, зачем оно же разогнало сотни полезных НКО только на том основании, что они получали заграничные гранты? Пусть когда-то давно и не на работу с детьми. И кто сказал, что муштра поможет этим детдомовцам лучше адекватных педагогов, способных развить интерес к достижениям в жизни? В Магадане 11 бывших участников «Юнармии» написали обращение, в котором рассказали о сексуальных домогательствах к 17‑летней школьнице со стороны 31-летнего руководителя местного штаба «Юнармии», который матерился на собраниях и грубо отчитывал членов движения.
Советские уроки НВП и военно-патриотическая игра «Зарница» выглядят детским лепетом по сравнению с нынешним многообразием детских патриотических проектов. Помимо возрождённой «Зарницы» есть ещё «Победа», «Орлёнок», «Звезда», «Юнармеец», «Морская зарница», «Сибирский щит». Плюс фестиваль детских эссе «Письмо солдату», конкурс детского рисунка «Юнармия» шагает по стране», комплекс ГТО, проекты «Научись помнить», «Дорога к обелиску», «На родине героя», акции «День призывника», «Вахта памяти», «Георгиевская ленточка», «День героев Отечества». Где-то рядом с такими мероприятиями казаки и священники РПЦ, старшие товарищи («шефы») из прокремлёвских движений и кураторы – кадровые офицеры спецслужб.
«АН» регулярно рассказывают, что, несмотря на «режим экономии», на патриотизм в России денег не жалеют. Самый обычный слёт вроде Форума казачьей молодёжи стоит 1, 6 млн рублей. А одна контора получила 7 млн руб. на «объединение патриотической молодёжи вокруг духовных скреп».
В прошлые годы чуть ли не половину «патриотических» конкурсов выигрывали фирмы, основанные выходцами из движения «Наши». Согласно одному из журналистских исследований, в 90% случаев на конкурсы Росмолодёжи подаётся одна заявка, которая и побеждает. Обычная ситуация: фирма выиграла 19 конкурсов из 20, в которых участвовала, переварила 20–30 млн рублей. При этом у неё нет сайта, по предоставленным телефонам на вопросы не отвечают. Вот, например, «арктический» слёт на Селигере в 2015 г. собрал 150 участников, траты на каждого составили 50 тыс. рублей в день. Словно им сняли пентхаус в «Ритце» на новогоднюю ночь.
Хотя регионам такие бюджеты не снились, в Тамбове запустили проект «Девичий батальон», в рамках которого девушек от 14 до 16 лет научат драться, готовить и оказывать медицинскую помощь. В Волгограде на подобном военно-спортивном фестивале ребят учили наносить штыковые удары по мешкам. Патриотические акции в школах многие родители называют «уроками истерики». Уже в детсадах бушует акция «Маленькие патриоты России».
Два миллиарда рублей освоят по программе «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2016–2020 годы». В результате доля россиян, гордящихся своей страной, должна вырасти на 8%, число организаторов патриотического воспитания – вдвое, воинских частей, шефствующих над образовательными организациями, – втрое, а героико-патриотических и военно-патриотических музеев в образовательных организациях и на предприятиях – в 1, 5 раза.
Станет ли молодёжь вследствие этого опорой нынешней власти – большой вопрос. Ведь в 1991 г. с комсоргами, музеями на предприятиях и шефством воинских частей всё было лучше, чем сейчас.