Вернется ли в Байкал омуль?

Уже второй год на Байкале действует запрет на промышленный лов омуля. В Бурятии в этот период ужесточили борьбу с браконьерами, однако с прилавков эта рыба не исчезает. Откуда берется омуль в магазинах при действующем запрете, сколько сегодня рыбы в Байкале, помогли ли жесткие меры восстановлению популяции омуля и что, собственно, будет дальше — разбирались «Аргументы неделi».

В отчетах, как обычно, поток цифр. В 2018 году на Байкале изъяли 439 сетей общей протяженностью более 27 километров, 135 лодок, 47 лодочных моторов и 3,5 тонны незаконно добытого омуля. Как говорит врио руководителя Ангаро-Байкальского территориального управления Федерального агентства по рыболовству Роман Гармаев, проведено почти 800 рейдов, выявлено 603 нарушения законодательства о рыболовстве, из них в органы МВД с признаками статьи 256 УК РФ (незаконная добыча водных биологических ресурсов) направлено 105 материалов. Наложено штрафов на 417 тысяч рублей, предъявлено исков о возмещении причиненного ущерба на 674 миллиона рублей. В 2019 году упор планируется делать на места продажи омуля — как стационарные торговые точки, так и небольшие придорожные лотки. Вот они-то, несмотря на другие отчетные показатели, наводят на главный большой вопрос: промышленный лов на Байкале запрещен, а омуль в продаже есть, даже в крупных и известных торговых сетях омуль реализуется брендированными бочонками. Как же так? Давайте разбираться.

Промысловики малочисленны, а рыбы на прилавках «завались»

Сегодня на Байкале только два легальных способа добычи омуля: разрешено это физическим лицам, но только на зимнюю удочку и в объеме не больше 5 килограммов рыбы в день на человека. Продавать такие рыбаки что-то могут, но точно не бочками. Второй способ — лов омуля по квоте коренных малочисленных народов Севера (КМНС). Именно такие документы чаще всего предъявляют остановленные с рыбой перевозчики, на них же ссылаются продавцы, заявил Гармаев на посвященном восстановлению популяции омуля совещании в правительстве Бурятии: «Причины ажиотажного спроса на квоты для КМНС, на наш взгляд, кроются в коммерческих интересах. Неуклонно растет число общин коренных малых народов севера, а определить действительную принадлежность лиц в ней к КМНС, по сути, представляется невозможным».

«Пока будет коммерческий оборот, продажа омуля, контроль наладить мы не сможем», — вторит Гармаеву главный госинспектор Северобайкальского отдела управления Евгений Манин. Именно на территории этого северного района в основном сосредоточены эвенкийские общины, занимающиеся ловлей омуля. Всего из 13 зарегистрированных 12 имеют квоты добычи омуля, у семи есть закрепленные за ними промысловые угодья. На всех действует 84 бригады, и контроль их работы сегодня большая проблема. По закону они должны отчитываться 2 раза в месяц, но, по данным на 15 марта, такой отчет предоставили всего 2 общины, из которых одна добыла 1,1 тонну омуля, вторая — 50 килограммов. А омуль, который правоохранители видят в продаже, между тем, по документам, поймали те же общины. Контроля за промыслом и оборотом омуля на Байкале на сегодня нет и это надо признать, говорит Манин. По словам Гармаева, осуществление традиционного рыболовства не должно преследовать коммерческие цели, а в условиях запрета на промышленный вылов байкальского омуля должен действовать и запрет на его продажу. Только это может стать существенным оружием в борьбе с незаконным промыслом.

При этом в Бурятии готовы пойти на денежную компенсацию представителям КМНС. Глава Бурятии Алексей Цыденов сообщил, что, по предварительным подсчетам, на это потребуется около 13 миллионов рублей в год — столько составляет стоимость 50 тонн омуля, выделяемых по квотам общинам КМНС. В целом Цыденов согласился с тем, что, если будет введен полный запрет на лов омуля, будет понятно, что весь омуль, который есть в продаже, будь то придорожные нелегальные точки или пункты организованной торговли, добыт незаконно. Сами же общины КМНС уверены в своем праве на продажу омуля. Как отмечает президент ассоциации КМНС в Бурятии Владимир Аюшеев, заниматься реализацией позволяет закон, так что, если вводить запрет, надо пересматривать вопрос на федеральном уровне.

Страшные бакланы и старые заводы

При этом браконьеры не единственные, кого в Бурятии считают виновниками низкой численности омуля — у тех же руководителей торговых сетей есть претензии, например, к нерпам и бакланам. «Баклана в послевоенные годы полностью истребили, люди понимали, что это ненужная птица, — считает директор ТК «Титан» Вадим Бредний. — Она снова появилась 15 лет назад, и с каждым годом ее поголовье увеличивается. Эта матерая птица зажимает или выдавливает на отмель малька и бьет его в большом количестве или прямо в Байкале ныряет и бьет рыбу: и омулей и сигов. У нас жесткая идет борьба с браконьерами, все силовики там, а кто будет с бакланами бороться? Людей загнали в запрет, а птица в это время развивается».

Досталось и нерпе, число которой на Байкале также увеличивается в последние годы. Бурятия, впрочем, как выяснилось, уже обращалась в Минприроды России по поводу бакланов, а заодно и жаловалась на нерп, но ведомство так и не выразило свою позицию.

Предприятиям, которые раньше жили ловом омуля, сейчас приходится нелегко. По словам председателя Ассоциации рыбопромышленных предприятий РБ Сергея Палубиса, с запретом на промышленный лов омуля они оказались в серьезном положении. За 2018 год общий улов всех таких предприятий составил только 470 тонн — мелкого и крупного частика, так что говорить о каком-либо процветании не приходится: такие компании и артели все на грани выживания, они почти банкроты, и спасти их может омуль. «Но мы понимаем, что без его воспроизводства не будет никакого восстановления запасов. Основная проблема — искусственное воспроизводство, меня смущает цифра в 700 миллионов штук икры на 2 завода по рыборазведению, притом что их общая мощность почти 3 миллиарда икринок, — говорит он. — Мы должны видеть какой-то план, через сколько лет мы выйдем на восстановление запасов, а пока здесь все печально».

Искусственным воспроизводством байкальского омуля в Бурятии занимаются три завода: Большереченский, Селенгинский и Баргузинский. Они вошли в состав «Главрыбвода» в 2016 году, но в последние 20 лет туда не вкладывали средства, так что износ основных фондов достиг предела и фактическая мощность заводов составляет не более 20% от проектной. Именно поэтому на все три завода нельзя заложить более 700 миллионов штук икринок омуля без проведения реконструкции. Такая реконструкция предполагается федеральной целевой программой «Охрана озера Байкал», это позволит увеличить фактическую мощность предприятий и закладывать на них до двух миллиардов личинок омуля в год, говорит начальник ФГБУ «Главрыбвод» Дан Беленький. Финансирование предусматривается на 2021 год, 2020 год будет подготовительным, в 2019 году планируется увеличить отлов производителей омуля на 30% к уровню 2018 года и довести число икринок до 660-670 миллионов.

С мониторингом общей численности омуля после введения запрета на его лов возникли свои сложности. «Запрет на лов омуля загубил ситуацию лично для нас. Это хорошо для восстановления запасов, но лично нам работать стало намного сложнее», — заявил директор Байкальского филиала Госрыбцентра Владимир Петерфельд. Мониторинг проводился совместно с рыболовецкими бригадами, которые выполняли ряд функций по забору проб и определению запасов. Сейчас такая возможность исчезла, а своего судна у специалистов нет: только небольшие лодки, на которых в шторм выйти в море могут разве что камикадзе.

Так что, сколько омуля в Байкале, сегодня точно не известно. В 2003 году промысловые уловы омуля достигали более 2 тысяч тонн, в 2008 году его биомасса впервые опустилась ниже 20 тысяч тонн, а к 2016 году достигла уже и 12,6 тысяч тонн. По словам Дана Беленького, несмотря на большие объемы работы по воспроизводству, пока все это недостаточно повлияло на популяцию байкальского омуля. «И не могло повлиять за такой короткий срок, это невозможно», — говорит он.

Промышленный запас омуля, говорит он, на сегодня остается на низком уровне, количество производителей, заходящих на нерест, в разы ниже среднемноголетних показателей. Но первые шаги сделаны и специалисты высказывают уверенность, что вопрос сохранения и восстановления омуля будет решен. Но вот когда именно — пока не ясно.