Подписывайтесь на «АН»:

Telegram

Дзен

Новости

Также мы в соцсетях:

ВКонтакте

Одноклассники

Twitter

Аргументы Недели → Общество № 3 (647) от 24.01.19 13+

Творцы завтра

, 19:32 , Обозреватель отдела Общество

Так случилось, что Московский университет был открыт 25 января, в День святой Татьяны, а потому этот праздник стал днём русского студенчества и, если брать шире, днём русской интеллигенции. Гость «АН» – профессор Анатолий АЛЕКСАНДРОВ, ректор главного инженерного вуза России – Московского государственного технического университета им. Баумана, широко известного в народе как «Бауманка».

Техническая матка

– В следующем году университету исполнится 190 лет, без малого два века. За это время на территории нашей страны успели рухнуть две империи – Российская и Советская, а вуз, слава богу, на месте.

– Да, мы одно из первых технических учебных заведений страны и, вне сомнения, её ведущий инженерный вуз. Свою историю «Бауманка» ведёт от воспитательного дома, на базе которого возникло ремесленное училище, где готовили высококвалифицированных рабочих с элементами инженерных знаний. В 1868 году училище стало высшим учебным заведением. Поначалу оно занималось совершенно пионерскими вещами: отсюда пошли первые паровые машины, всё, что связано с механикой. Все виды нарождавшейся промышленности обеспечивались специалистами, которых готовили здесь. Профессура пришла в институт из Московского университета и задала планку, которой мы придерживаемся по сей день. Имена основателей наших научных школ мы и сегодня произносим с придыханием. Один из них – легендарный Н.Е. Жуковский, основавший у нас кафедру теоретической механики и руководивший ею пятьдесят лет. А из его кружка воздухоплавания вышло большинство советских авиаконструкторов. Первый авиационный институт в СССР – МАИ – появился в 1930 году на базе нашего авиационного факультета. И вообще в 30-х годах прошлого века от нашего училища отпочковалось более тридцати учебных и научно-исследовательских институтов, среди которых помимо авиационного – энергетический, строительный, архитектурный, академия химзащиты, ЦАГИ и многие другие.

– Стало быть, МГТУ – матка российских инженерных вузов! Кстати, о МАИ. Разносторонность выпускников этого института поражает: сатирики Измайлов и Задорнов, режиссёры Васильев и Климов, певица Кристалинская. А «Бауманка» может похвастаться тем же?

– Да, среди наших выпускников есть и артисты (Фарада, Матвеева, Гуськов, Укупник, Комолов), и первый замминистра иностранных дел Б.Н. Пастухов, немало послов, медиков, даже нейрохирургов. Разносторонностью может похвастаться каждый серьёзный университет. Но, на мой взгляд, главная гордость МГТУ – те выпускники, кто проявил себя по профилю. А таких – море! Ткните пальцем в любую отрасль! Все технологические переделы XX века осуществлялись под руководством выпускников МГТУ либо при их непосредственном участии. Выполнение первого плана ГОЭЛРО 1921 года (Государственная комиссия по электрификации России. – Прим. «АН») – это Гриневецкий и Круг. Первая вычислительная машина в СССР – это Лебедев. Космос – это целая плеяда великих людей: Королёв, Бармин, Пилюгин, Челомей. Мирный атом – это Доллежаль, создавший первую атомную станцию в СССР, ледокол «Ленин», подводные лодки.

 

А что сегодня?

– А насколько востребованы выпускники МГТУ в наши дни?

– Когда кто-нибудь из моих коллег в промышленности звонит и спрашивает: «Слушай, а как бы мне с десяточек ребят найти для предприятия?» – я отвечаю: «Приятель, ты опоздал года на три, наших ребят разбирают на третьем курсе!» Западные рейтинговые агентства – показатель субъективный, к тому же, поскольку мы главный оборонно-космический вуз России, они не сильно нас любят. Но тем не менее мы единственный технический вуз страны, который входит в топ-300 лучших университетов мира по версии QS. А если говорить про самый суровый рейтинг – Times, то в прошлом году только два российских вуза – МГУ и МГТУ – попали в 150 лучших университетов мира по востребованности выпускников.

– Где трудоустраиваются ваши ребята?

– Прежде всего это весь космический комплекс. Разумеется, оборонный комплекс (то есть сложнейший, самый наукоёмкий комплекс из всех существующих). Скажу, не бахвалясь, что без наших ребят ничто не летает, не стреляет и не видит. Они везде занимают ключевые позиции. Сочетание фундаментальной подготовки и прикладных знаний даёт свой результат. К тому же мы единственный вуз России, в котором существуют отраслевые факультеты. У нас их пять. Факультеты функционируют прямо на предприятиях – профессура ездит туда и читает лекции. И там же, соответственно, студенты проходят практику. Речь идёт о таких предприятиях, как «Алмаз-Антей», военно-промышленная корпорация «Научно-производственное объединение машиностроения», Красногорский оптико-механический завод, ракетно-космическая корпорация «Энергия» им. Королёва, Центр эксплуатации наземной космической инфраструктуры. В ходе обучения ребята включаются в производственный процесс – можно назвать это самообучающейся системой.

– Хлебно ли трудиться на таких предприятиях?

– Если в 90-е годы ребята шли в эти отрасли только лишь за идею (в коммерческих структурах люди зарабатывали гораздо больше), то сегодня ситуация выравнивается. Достойные специалисты получают приличные деньги. Согласно статистике, наши выпускники по уровню зарплаты среди инженеров стоят на втором месте в России после выпускников РГУ нефти и газа имени Губкина, получая в среднем 84 тысячи рублей в месяц.

– А уезжают многие?

– Это не про нас. Ребята с большим удовольствием ездят на стажировки, но мало кто соглашается на тамошние предложения. Самые интересные инженерные, технические, научные задачи – в России. В 1990-е годы мы приотстали, поэтому теперь горы сдвигаем. Мы должны не просто догнать, но и…

– Перегнать.

– …но и обеспечить паритет, как говорит наш президент. «Перегнать» – это уж совсем хорошо звучит. Хотя иногда и перегоняем.

– И всё же порой ребята уезжают. Не нарушается ли в этих случаях режим секретности?

– Совсем уж суровые секреты наши выпускники узнают только тогда, когда начинают работать по особой тематике на соответствующих предприятиях, где действует режим секретности, ограничивающий выезд за границу. Что же касается студентов, то не надо останавливать ток крови – пусть они ездят и напитываются лучшими практиками. Наши студенты проходят стажировки на самых лучших западных предприятиях, в лучших западных университетах. Нужно создавать условия, чтобы ребята хотели работать в России, а не удерживать их силой. К счастью, в последнее время мы научились создавать такие условия.

 

Угадывая завтра

– Популярно мнение, что техника будущего возникнет не благодаря виртуальному заделу, а на основе классических технических принципов. В массовой культуре даже существует фантастическое направление «стимпанк», которое изображает общество, пошедшее по пути революционного развития механики.

– Мы можем только предполагать, что ждёт нас завтра. Когда американцы высадились на Луне, все вычислительные машины нашей планеты были слабее, чем один смартфон. Главное – не бросаться из одной крайности в другую. Сегодня некоторые говорят: «А зачем нам знать механику, физику, природные явления? Есть же компьютер – нажми на кнопку, и он тебе всё посчитает». Великое заблуждение! Если не понимать природы процессов, то нельзя уловить закономерность, зафиксировать ошибку, нельзя понять, имеешь ли дело с закономерностью или со случайным стечением обстоятельств. Какими бы сильными ни были интеллектуальные системы (а они будут становиться всё мощнее и избавлять людей, в том числе инженеров, от рутинного труда), понимание природы явлений, физических процессов необходимо. Без этих глубоких знаний – на уровне шестого чувства – завтрашний день не создать.

– У наших оружейников есть такой кукиш в кармане – «оружие на новых физических принципах». Воспринимаете всерьёз?

– Нельзя не воспринимать это всерьёз. Наука не стоит на месте. 30–40 сорок лет назад люди не могли помыслить о тех физических принципах, которые сегодня для нас в порядке вещей. Не сомневаюсь, что завтра мы обнаружим массу новых. Гиперзвуковое оружие уже существует, хотя и с не самой совершенной системой управления. И о лазерах мы сегодня знаем во сто крат больше, чем ещё 15 лет назад. Можно всерьёз предположить, что завтра мы будем стрелять не из автоматов, а из лазерных бластеров, как это показано в фантастическом кинематографе.

– Раз уж мы заговорили о фантастике… В американском фильме «День независимости» огромный инопланетный корабль размером с несколько городов висит в земной атмосфере без каких-либо внешних усилий. Не думаете ли вы, что ключ к прорывным технологиям лежит в преодолении гравитации, в том, чтобы свести её на нет?

– Конечно, это мечта человечества, но о её достижении говорить пока рано. Мы едва-едва обнаружили гравитационные волны. В прошлом году трое учёных из США получили Нобелевскую премию за это открытие, хотя первым о гравитационных волнах говорил российский академик Пустовойт – кстати, наш сотрудник. Возможно, человечество подступается к тому, о чём вы спрашиваете. Но – только лишь подступается.

 

Свежая кровь

– У людей старшего возраста часто звучит интонация в духе «были люди в наше время, не то что нынешнее племя». Дескать, молодёжи не нужно ничего, кроме программы «Дом-2» и, прошу прощения, голых задниц.

– Не верьте! Мы очень довольны студентами, особенно в последнее время. В 1990-е годы инженерные вузы получали ребят по остаточному принципу – наиболее подготовленные шли в юристы, в экономисты и… в пацифисты (смеётся). Но, когда мы перешагнули через нулевые годы, молодёжь резко переориентировалась. Очень возрос конкурс в ведущие технические вузы. Большинство из тех, кто идёт к нам, делают это осознанно, потому что учиться у нас трудно. Нужно, чтобы и душа лежала, и сила воли была. «Левые» ребята с 300 баллами за ЕГЭ к нам не идут, понимая, что очень скоро их отчислят за неуспеваемость.

– А многих отчисляете?

– Во все времена студенты делятся на три категории. Есть ребята совершенно неуспокоенные, пытливые, с флагом в руках, им всегда что-то нужно, всегда чего-то не хватает, они сами что-то всё время отыскивают. Есть хорошая середина – такие плывут в потоке, стараются веслом шевелить, чтобы не отставать. Главных конструкторов из них не получится, но ребята надёжные. И есть третья категория (куда от них деваться!): равнодушные, ленивые, собраться с силами не могут. Мы отчисляем тысячу человек в год, принимая пять тысяч. Половина отчисленных берутся за ум, восстанавливаются и всё-таки доучиваются. Повалять дурака и выйти с дипломом – это не про «Бауманку».

У нас консолидированный коллектив – 40 тысяч человек. Из них студентов – 28 тысяч человек, 20 тысяч из которых – это передовая часть нашей молодёжи. Радостно видеть, что она вернулась (после 1990-х) в наши инженерные центры. Ребятам по 22–25 лет, а они уже учёные с публикациями в лучших научных журналах мира. Кадры, как известно, – важнейший ресурс. Во многих центрах у нас есть оборудование, которое существует в одном-двух экземплярах в России, но самое ценное не это, а тот парень или та девушка, кто в свои 25 лет умеет извлечь из этого оборудования максимум.– В России сильно дискредитировало себя так называемое менеджерское образование. У вас есть отделение «Инженерный бизнес и менеджмент». На нём тоже трудно учиться?

– Наверное, немножко проще, чем на кафедре ядерной физики. Но мы выпускаем не просто менеджеров и экономистов – они всё-таки инженеры. У нас есть и юриспруденция, но не гражданская, а с техническим уклоном. Она связана с управлением интеллектуальной собственностью, со всеми видами экспертизы и так далее. Мы не конкурируем с юридическими и экономическими вузами, мы учим другому. Хотя эти наши выпускники востребованы и в силовых структурах, и в бизнесе, «Бауманка» готовит их прежде всего по нашему профилю. Обычный бухгалтер-финансист не сможет заниматься, например, продвижением и экономической эффективностью ракетной техники. В отрасли много нюансов, которые нужно знать и чувствовать нутром. Простое экономическое «дважды два четыре» здесь не срабатывает.

 

Карты и девочки

– Много ли в «Бауманке» девушек?

– Как-то мы принимали генералов (а они ребята такие – пошутить любят). Говорим: «У нас девочек – 25%». – «Маловато будет!» – отвечает генерал. – «Маловато? Семь тысяч!» – «Ой! Это же дивизия!»

– Некоторые рифмуют (не от большого ума, конечно): «Лучше лечь на стекловату, чем на девушку с мехмата».

– Это точно не про наших. Приезжайте на ежегодный конкурс МГТУ «Мисс Очарование» и поглядите, как на сцену выходят девчата ростом 180 сантиметров. Кроме того, они умненькие, поступают на самые мужские специальности – здесь полное равноправие. С девочками нам везёт, мальчишки не скучают. Если в какие-нибудь 1930-е годы наши парни бегали в педагогический институт в поисках жён, то сегодня с этим проще (смеётся).

– Вы сказали «самые мужские специальности». Значит, существует гендерная предрасположенность? Мы не на Западе и можем не бояться обвинений в сексизме.

– Гендерная предрасположенность? Нет, практика говорит совершенно о другом. Правильнее назвать это историческим разделением. Считалось, что мужчины решительнее и лучше несут ответственность, но, как показывает жизнь, бывает по-разному – всё зависит от конкретной личности. Я очень рад, что в России можно посмотреть влюблённым взглядом на любую девушку, подарить ей цветы, подать ей руку, пропустить её вперёд себя, не боясь обвинений в домогательстве. И в то же время у нас в стране всё меньше оснований для того, чтобы делить специальности на мужские и женские. На «беговой дорожке», где нужно проявить знания и характер, девчонки не сдаются. Если взять самые трудные специальности – ядерную энергетику, тяжёлое машиностроение, оборонку, – везде мы увидим их в большом количестве.

– Не знаете, где студенты лучше играют в преферанс – в МГТУ, в МАИ или на «технарских» факультетах МГУ?

– На посвящении в студенты у нас всегда выступают известные выпускники. Часто они говорят: «Ребята, ко всему прочему вы здесь научитесь играть в преферанс». Я запрещаю подобные напутствия (ребята только-только поступили, да и родители их на посвящении присутствуют), но это бесполезно, одному выпускнику запретишь – другой выпускник ляпнет (смеётся). Безусловно, наш склад ума позволяет лучше ориентироваться в любых ситуациях, где требуется комбинаторика (раздел математики, изучающий множества: сочетания, перестановки, размещения и перечисления элементов. – Прим. «АН»). Соревнования по преферансу между российскими вузами, насколько мне известно, не проводятся, но могу сказать точно: в «Бауманке» это умеют.

 

С Америкой и Китаем

– Теперь серьёзный вопрос. Сопоставима ли «Бауманка» с Массачусетским институтом США, который называют лучшим техническим вузом мира?

– С Массачусетсом нас связывает давняя история. Этот институт возник примерно в то же время, когда становилось институтом наше училище. Тогда были очень популярны всемирные промышленные выставки, и мы многократно занимали призовые места, в том числе получили золотую медаль на выставке в Филадельфии за русский метод обучения, который можно сформулировать как «обу-
чение через практику». Первый руководитель Массачусетского института Джон Рункль в переписке с нашим ректором Делла-Восом сказал, что только такой метод и годится для технических вузов Америки. С тех пор девиз их института звучит так: «Головой и руками!» Мы с Массачусетсом как зеркальные отражения друг друга. Нам ставились одни и те же задачи: что по оборонным делам, что по космическим, что по ядерным. Я часто шучу, что у нас даже бюджет абсолютно одинаковый – цифра в цифру. Правда, у «Бауманки» – в рублях, а у них – в долларах. Несмотря на эту разницу, «Бауманка» удерживает очень серьёзные позиции.

– А ещё какие мировые технические вузы вы бы выделили?

-Это ETH – Швейцарская высшая техническая школа Цюриха, американские университеты, «Империал колледж» и «Кинг колледж» в Лондоне, девятка инженерных школ в Париже. Конечно же, это Китай: университет Синьхуа, Пекинский политех, Харбинский политех. Последний, кстати, создан нашими выпускниками-белоэмигрантами и является сегодня нашим университетом-побратимом. Мы вместе с ними в 2018 году основали совместный инженерный институт, и китайцы настаивают, чтобы он носил имя Баумана. «Зачем вам наш революционер?» – удивляемся мы, а они говорят: «Бауманка» известна на весь мир!» Вместе с Харбинским университетом мы создали в 2011 году Российско-китайскую ассоциацию технических университетов (потом по нашим стопам пошли вузы других профилей). В ассоциацию входят 60 вузов – по 30 с обеих сторон. Обмениваемся опытом, студентами, профессурой, ведём совместные исследования. Дружим.

– Корректно ли спросить, кто кому нужнее?

– Кто-то, может быть, обидится, но Русская земля рождает креативных людей – и они не заканчиваются. Мы не такие упорные и аккуратные, как китайцы, но в том, что касается знаний, смекалки, разработки и чувства всего нового, конкуренцию русским специалистам в мире едва ли кто составит. Русские не так хорошо умеют делать телевизоры, потому что были вынуждены заниматься другими вещами. Но в этих других вещах – в атомной энергетике, в космическом секторе, во многих видах вооружения – мы стали пионерами. И неслучайно.

 

Подписывайтесь на Аргументы недели: Новости | Дзен | Telegram