Коллекция на миллион

Это только кажется, что тысячи собирателей марок и значков остались в советском прошлом. Филателистов и фалеристов стало в разы меньше, зато сегодня люди коллекционируют вещи, собирать которые раньше в голову не приходило: запонки, люстры, самовары, сталинские газеты и хрущёвские игрушки. Поскольку коллекционирование ушло в Интернет и круто монетизировалось, при желании можно продать половину ваших антресолей, потому что кому-то обязательно нужны бабушкины платья или кассетные магнитофоны. Будет ли стоить добыча потраченных на неё усилий? Единственный способ ответить на этот вопрос – попробовать.

Но можно рукопись продать

Коллекция – это не обязательно подборка картин импрессионистов или полки с богемским хрусталём. Один дядька собрал 500 плакатов на тему охоты, а другой – 2092 «рвотных» пакетиков из самолётов, включая пакетик из шаттла, датированный 1985 годом. Вы думаете, этот человек – полоумный? Всё может быть, но он во всяком случае догадался делать из наиболее красочных экземпляров авторские постеры и успешно продаёт их в Интернете по 10 долларов в качестве «подарка, которого гарантированно нет у ваших друзей». К тому же у него есть чёткий ответ на вопрос, чем он отличается от других землян.

Возьмём не менее странное хобби – дореволюционные кирпичи с клеймами. Смотрим ценники на популярном сайте, где можно купить-продать что угодно: 100–200 рублей за штуку. И ведь явно раритет покупают не ради того, чтобы использовать при строительстве дачи[end_short_text]. Конечно, не каждый читатель теперь будет лазать по графским развалинам, высматривая клейма. Но, оказавшись по случаю, может, и заберёт в багажник несколько любопытных экземпляров.

Не у всех подобных увлечений есть название. Но вот термин «автографилия» даже в переводе не нуждается. Фанаты, выпрашивающие росчерк пера у Сергея Шнурова или Михаила Галустяна, могут и не подозревать, что автограф можно продать. Хотя так было всегда: в те же союзные времена автограф Иосифа Кобзона оценивался в 20 рублей, но покупателя надо было ещё поискать. А с появлением Интернета появился настоящий рынок автографов. Подпись Гагарина, к сведению, стоит 700 долларов – дороже, чем экс-президента Ельцина. Поэтому в суровые годы, может, и стоит вспомнить, кто вам когда-то расписывался на книжках и театральных программках.

Москвич Олег Чеботарёв собрал две сотни автографов знаменитых людей мира: Лучано Паваротти, Элизабет Тейлор, Жерара Депардье, Стивена Форбса, президентов Ирана, Бразилии, Франции, Венесуэлы, США. А началось всё с популярного в конце 1990-х сериала «Нэш Бриджес» с Доном Джонсоном. В титрах было указано, что всем, кто напишет на сайт сериала, будет выслан автограф исполнителя главной роли. Чеботарёв написал и реально получил в ответку росчерк кумира, который потом подарил девушке. А сам стал слать знаменитостям письма в надежде получить автограф – так делают все коллекционеры. Кто бы мог подумать, что Фидель Кастро ответит на такое письмо?

Профессиональные торговцы антикварными автографами покупают их у других коллекционеров или разыскивают потомков дворянских фамилий, предки которых удостаивались царских наград и грамот. Рассказывают, будто потомок приближённого Велимира Хлебникова стал практически монопольным владельцем автографов поэта и контролировал рынок и цены. Абсолютный же рекордсмен по цене среди россиян – Пётр I, который идёт за 10 тысяч долларов.

От 200 долларов начинаются цены на автографы Михаила Горбачёва или Александра Солженицына. А подпись Берии на грамоте «За доблестную службу в рядах НКВД» на интернет-аукционе влёт ушла за 2, 2 тысячи зелёных. Конечно, это лишний повод иначе отнестись к дедушкиным грамотам, которыми растапливаете печку на даче. Но вряд ли там блеснёт подпись Леонардо да Винчи, которую последний раз продали на аукционе за 30 миллионов долларов. И не факт, что дедушка состоял в переписке с Махатмой Ганди, каждое письмо которого стоит тысячу «бакинских». Но старику было бы приятно, что вы с таким интересом роете его архивы.

Основной инстинкт

Объяснить природу коллекционирования пытались не одно тысячелетие, но единого взгляда на неё так и не появилось. Серьёзный коллекционер, как правило, человек обеспеченный. Среди нумизматов и бонистов (собирателей банкнот) и вовсе одни миллионеры. Отсюда позитивный вывод: коллекция – это шаг навстречу себе, когда человек делает что-то не потому что «надо», а потому что так хочется. И ему всё равно, что скажут люди.

Петербуржец Егор Красинский сделал в одной из комнат своей квартиры «совок». Все вещи в ней – из советской эпохи: проигрыватель для пластинок, вэфовский радиоприёмник, чешский ореховый спальный гарнитур 1964 года. Вот такой контингент и посещает нынче блошиные рынки в поисках различного старья: образованные успешные современные люди «с огоньком», отнюдь не городские сумасшедшие.

Алкоминималист -это не тот, кто мало пьёт или быстро напивается. Так решили называть себя коллекционеры маленьких бутылочек, которые благодаря Интернету выяснили, что их очень много, чуть ли не в каждой европейской стране. Кто-то собирает только миньоны (50‑граммовые бутылочки), а среди 3 тысяч единиц хранения москвича Александра Бондаренко ёмкости по 20, 30, 40 граммов.

У Бондаренко есть немецкий ликёр, оформленный в виде хвостатого сперматозоида. Есть мескали (напиток вроде текилы) с плавающими внутри заспиртованными гусеницами gusanos, проживавшими в растении, из которого получили данный алкоголь. Также есть текила со стеклянным кактусиком в недрах. Ещё есть ликёр с кусочками 24‑каратного листового золота – не в каждой бутылке, согласитесь, такое попадается. И каждый коллекционер хотел бы обладать виски Grante_SSRqs в крошечном пузырьке объёмом 5 мл, полностью повторяющем форму большой бутылки. Но таких образцов было выпущено всего несколько сотен.

А крупнейшая коллекция советских пивных этикеток принадлежит Григорию Куранову из Перми. Она является официальным номинантом Книги рекордов Гиннесса, а начало собранию положил в 1950-х годах неизвестный чиновник на уровне замминистра, который утверждал оформление этикеток на пивные бутылки во всём СССР. Как предполагает Куранов, ему присылали отпечатанные в типографии образцы, которые он откладывал в коллекцию, – всю её основу составляют типографские этикетки, которые никогда не были наклеены на бутылку. Уже позднее пошли «отмокашки», снятые с бутылок при помощи воды. Прежде чем Куранов решился заплатить за уникальное собрание несколько тысяч долларов, оно прошло через десятки рук.

Куранов, политтехнолог и чиновник солидного уровня, заплатил за этикетки, хотя пиво не любил и несколько лет в коробки даже не заглядывал. А когда заглянул, оказалось, что в коллекции были представлены все 15 союзных республик, около 50 краёв и областей, три автономные республики – всего около тысячи пивзаводов. Коллекцию классифицировали по административным образованиям, городам, пивзаводам и маркам («Жигулёвское», «Мартовское», «Бархатное» и др.). Куранов стал её активно пополнять путём обмена и покупки и довёл число уникальных экземпляров до 13 тысяч. Средняя цена советской послевоенной пивной этикетки составляет 50 рублей. Но раритеты из редких серий или с опечатками идут и по 2–3 тысячи.

Бывшая сотрудница женского вытрезвителя из Петербурга рассказывает, что продала за 25 тысяч рублей неофициальный дневник ныне закрытого учреждения. Годами сотрудницы записывали в толстую тетрадку перлы своих «клиенток»: «Ты кто передо мной? Говно! А я поэтесса, и муж у меня милиционер». Лот купили в первый же день как уникальный документ эпохи. Или вот ещё: немало людей по всему миру собирают самостоятельно сделанные фотографии садящихся и взлетающих самолётов – они называют себя «споттеры». Возьмите это на заметку, если вдруг работаете в аэропорту.

Клад внутри альбома

Однажды «АН» рассказывали, что ни один товар в мире не дорожает сегодня быстрее, чем почтовые марки советского периода. Пять лет назад бывалые филателисты констатировали, что цена на наши же марки в России выше, чем в США и Европе. Конечно, это не значит, что можно найти на полке альбом с марками, собранными в подростковом возрасте, продать и никогда больше не работать. Более того, невозможно продать сразу всю коллекцию, а чтобы понять ценность каждой марки, нужно изрядно попотеть. Но недавно произошло событие, которое разбило тысячи сердец филателистов по всему миру. Аж треск стоял!

Каждый филателист время от времени видит во сне «Британскую розовую Гвиану». Это самая дорогая марка в мире, а любой из нас выкинул бы в мусорное ведро этот кусочек красной грязной бумаги, погашенный штемпелем, из-за чего на марке практически невозможно рассмотреть изображение. К тому же раритет сильно повреждён: все четыре угла обрезаны так, что марка приняла вид восьмиугольника. Тем не менее «Гвиана» продана наследникам магната Дюпона за 938 тысяч долларов. И когда какой-нибудь лопух приносит на продажу дедушкину коллекцию, с предчувствием, что на следующей странице альбома обнаружится «Гвиана», невозможно бороться.

Марка была выпущена в феврале 1856 года в Демераре (ныне Джорджтаун, столица Гайаны). Согласно официальной истории, у британского генерал-губернатора закончился запас почтовых марок, а очередная партия из Лондона запаздывала. А как пригласить приличных джентльменов перекинуться в бридж, если не по почте? Послать слугу – дурной тон. Поэтому в типографии местной газеты небольшим тиражом были изданы марки номиналом 1 цент (тариф местного письма) и 4 цента (тариф для иногородней корреспонденции). В наши дни известен только один экземпляр «Розовой Гвианы».

В отечественной филателии спрос на марку также подчас формировали курьёзы. В брежневские времена издали пару марок с эрмитажными картинами – Тициана и Дюрера. Случилось так, что в хранилище прорвало трубу, тираж с Дюрером почти полностью погиб. В итоге Тициан сегодня стоит сто рублей, а его «напарник» – сто тысяч. Или ничем не примечательная пятикопеечная марка 1973 года с Леонидом Собиновым, на котором он обозначен как «народный артист СССР». А певец тогда был лишь народным артистом республики. Марка сегодня стоит тысячу евро.

Но, по-хорошему, за ценой марки стоит история государства. Главный дефицит – «сталинские» марки 1932–1937 годов, которые печатались с оригинальных рисунков и являлись шедеврами полиграфии. Но коллекционеров было немного, тиражи маленькие, и сохранились крупицы. Марки военных лет значительно дешевле, потому что писем писалось море и люди часто сохраняли конверты. Но едва началась холодная война, как начиная с 1948 года марки перестали попадать на Запад. И среди коллекционеров возник дефицит.

Говоря об ажиотажном спросе на советскую филателию, коллекционеры кивают на марки брежневского периода – уж этого-то добра навалом, вывозить не возбранялось, а тиражи расходились на 200 тысяч советских филателистов. Однако любая серия московской Олимпиады стоит сегодня не менее пяти тысяч рублей. А например, марка к 60-летию Чечено-Ингушской АССР – 10 тысяч. Причём продавцу даже не нужно вывозить это добро из страны.

Возвращаясь же к «Розовой Гвиане», необходимо признать, что второй её экземпляр пока никто не нашёл. Зато тот единственный снова продали на аукционе за 9, 4 миллиона долларов. То есть в 10 раз дороже последней цены! Покупателем оказался дизайнер обуви Стюарт Вайцман, который положил покупку в задний карман брюк и отправился домой. Он сказочно пропиарился на этой истории и, скорее всего, когда-нибудь перепродаст «Гвиану» ещё дороже. И он точно не дурак.