Продолжение. Начало здесь
Сегодня мало кто помнит о том, как в декабре 1979 года Витебская воздушно десантная дивизия была поднята по тревоге. И уже, в 15.00, 25 декабря, первые колонны передовых корабельных групп пересекли воздушную границу Афганистана. Десантирование авангарда советских войск: частей 103-й гвардейской дивизии и 345-го отдельного полка осуществлялось посадочным способом на аэродромы Кабул и Баграм.
Десантникам совместно со спецподразделениями КГБ и ГРУ предстояло захватить важнейшие военные, государственные объекты, отстранить от власти Амина, парализовать верные ему силы. Место Амина предстояло занять Бабраку Кармалю, который был креатурой советского руководства. В этот момент будущий президент Афганистана находился в Баграме под защитой наших десантников и спецназовцев. Пребывая в страхе, Кармаль («Колька Бобров», как его называли наши солдаты в Баграме) покорно ожидал свою судьбу.
Ветераны десантники вспоминают: «В Афганистане, мы делали свою работу, которую возложили на десантуру, и делали ее, хорошо. Ни о каких наградах и мыслей не было, думали, вот возьмем Кабул, передадим пехоте, а сами в пункты постоянной дислокации. Ан нет, по личной просьбе Бабрака, десантура в Афгане осталась до конца войны. Десантники, в тот период, выполнили свою задачу, практически безукоризненно. И похоже, сделали это на свою голову, застряв «за речкой», на долгие 10 лет». Анализ боевых действий в Афганистане показал, что вся эта война висела в первую очередь именно на плечах десантников. Поэтому скромные могилы голубых беретов оказались раскиданы по просторам всего Советского Союза.
Накануне очередной годовщины ввода войск в Афганистан наш корреспондент, встретился с генерал-майором ВДВ Анатолием Качановым – в те далекие годы начальником разведки 317-го гвардейского полка 103-й гвардейской Витебской дивизии ВДВ.
- Первая по-настоящему боевая операция случилась в марте 1980 года. Бойцы моей шестой разведроты Николай Чепик и Александр Мироненко первыми получили за эту операцию звание Героев Советского Союза. Посмертно.
Анатолий Качанов
А с чего все начиналось? Понимаешь, если на совещании в те годы, сидел афганец, и при нем отдаются боевые приказы, то мы уже тогда знали, что нас в точке будут встречать. Так же получилось и в Чирикаре за Баграмом. Точнее в Кумаре. Всего километров 20 до пакистанской границы. А знаешь, почему нас тогда в Кумар бросили? Да потому, что туда перекинулся целый афганский полк. На сторону душманов перешел. Со всем вооружением. И вот нас бросили, чтобы этот полк уничтожить.
- Рано утром 29-го февраля 1980г. нас привезли на Кабульский аэродром, выдали дополнительный комплект боеприпасов, построили и определили боевую задачу, которая заключалась в том, чтобы "зачистить" местность в районе высадки. Как обычно в район десантирования сначала высадили – разведывательную роту полка, которая должна была занять оборону вокруг площадок высадки и прикрывать высадку основных сил 3-го батальона.
- Хорошо все помню. Как началась операция. Вертолеты приземляются. Идет высадка. С площадок высадки смотрим по сторонам. И понимаем, что что-то тут не то. Не стреляют в нас. И только когда мы спустились в долину нас как начали долбать со всех сторон. Откуда, мы даже понять не можем, потому, что в горах, эхо разносится. Сразу не определишь, откуда выстрел идет. И били то по нам по-умному. Они знали, что если рядом с человеком радиостанция, то это значит командир. Отделения, взвода, роты…. И вот эти ячейки управления они начали сразу же выбивать. И первые, самые большие потери были среди офицеров и сержантов. Самые большие.
- Потом месяц я сидел в засадах со своими разведчиками в Кандагаре. В пустынях. Нас наводили на цель. Допустим, караван идет со стороны Пакистана. Но, мы, же не знаем, с чем караван идет. То ли там оружие. То ли наркота. А может доллары везут, рассчитываться с боевиками.
- И сопровождали эти караваны, как правило, матерые инструктора, естественно с оружием в руках. Опытные ребята, прошедшие многие горячие точки. В Африке, Южной Америке, Азии… Наемники практически со всего мира. Американцы, немцы, англичане, французы, итальянцы, евреи, китайцы. Ну, все… Когда мы их брали в плен. Помню, один там был француз. Пришлось его допрашивать. Выяснять, что он тут делает.
- Поэтому, конечно против шурави в Афгане воевали не только партизаны. И не столько…. Против шурави тогда по существу воевал весь мир. А Пакистан они рассматривали, как хорошую школу. Чтобы набраться там боевого опыта.
- Помню, как то, ходили на деблокацию мотострелкового батальона. Там, чтобы представить себе – дорога идет по ущелью Кабул, Баграм на Памиам, через перевал Саланг, где туннель. И вот туда наш мотострелковый батальон сунулся. Ну и как обычно. Их там зажали. Блокировали. Одну БМДэшку шарахнули в конце колонны. Две БМДэшки вначале. И там не развернешься.
- Когда мы пришли на подмогу, ребятишки нас встретили с распростертыми объятиями. У них к тому времени сухпайки закончились. Дней пять, их там держали в кольце. По ночам снайперы выщелкивали. Высадил, конечно, их комбат на высоты боевое охранение. Но все равно, ни вправо, ни влево не сунешься. Ни вперед. Ни назад. И вот мы их деблокировали. В тот раз удачно деблокация прошла. Но тем не менее потери были. И в моей разведроте тоже…
- Мои разведчики в Афганистане чисто вели боевые действия. Постоянно. Как обычная парашютно-десантная рота. Усиливала, как правило, батальоны. Идет батальон выполнять боевую задачу. А мы его усиливаем. А пришли с боевых действий. Дают нам немного отдохнуть. В баньке помыться. Побриться. Примерно с неделю. От силы две недели. И снова на операцию. Говорят: давай командир. Иногда воевали в усилении с мотострелками. Вот мы и едем к мотострелкам. На их технике выполнять идем выполнять очередную задачу. Потому, что разведрота, всегда воюет.
- Врать не буду. Война снится мне все время. До сих пор. Вот и недавно снился мне сон. Сидим мы с Леней Хабаровым на перевале Саланг. Он у меня разведвзод принимал, а потом роту…. У него сейчас, после ранений правая рука еле, еле двигается. Перенес семнадцать операций на одну только руку. Семнадцать Володя. Из них семь тяжелых. А каждая операция это наркоз. И как он вообще после этого выжил? Как голова после этого хоть, что-нибудь, соображает. У него конечно и зрение село… И слух сел… Так вот мне снится сон. Как будто бы мы, в какой-то башне сидим в Афгане. И вот на нас эти духи прут. А там окошко такое. И я вижу автоматную пулю. В полете. Она летит, попадает в духа, а он не падает. И на меня бежит. И вот я просыпаюсь в холодном поту…
- Такие сны любому мужику снятся. Кто в Афгане не при кухне был. Не писарем. А кто на себе прочувствовал. Какая она, эта партизанская война. Когда все время в напряжении. Постоянно за людей переживаешь…
Помню, когда в Чирикаре мы кишлак зачесывали. Идем по кишлаку, а командир полка по рации нам говорит: ты давай там посмотри получше, потому, что за кишлаком подняться нам надо было на горку. И мы там потом занимали оборону. А после того уже мотострелков высаживали, и они этих духов начинали гнать. Ну, куда дух побежит? То ли на нас. То ли не на нас… Ах, да, вот мы по кишлаку идем, и что меня тогда просто убило, так это то, что стоит гробовая тишина. Ни одного человека не слышно. И вот слышно только как куры ходят кудахтают. Страх обычно приходил уже после завершения операции…
- У меня в том рейде просто пал боец. Уже и кишлак заняли. Спускаются втроем за водой к ручью. Слышим выстрел. А вроде там никого и не было. Посылаю мужиков посмотреть, что там, еще троих. А они несут нам парня. Он случайно оказывается, нажал на курок. Прострелил себе артерию. Мы его не спасли. Просто не спасли. Истек кровью. И вроде уже боя не было.