Последствия венгерской трагедии для семьи Андропова

Юрий Андропов, став руководителем страны, считал, что СССР нужны вовсе не реформы, а порядок и дисциплина. Страх от увиденного в Венгрии остался в нём на всю жизнь.

ЖИЗНЬ Юрия Владимировича Андропова могла сложиться иначе. После смерти Сталина молодого партийного работника перевели в Министерство иностранных дел. Его прочили послом в Данию. Юрию Владимировичу было 39 лет, и он мысленно распрощался с партийной работой.

Из Дании его бы перебросили в другую страну, потом – в третью. Вершиной карьеры стал бы пост заместителя министра иностранных дел – при министре Громыко... Но Андропова командировали в Будапешт, где в 1956 году вспыхнуло народное восстание.

Под пение «Интернационала»

Венгры были недовольны тем, что у них не произошло такого же очищения от сталинского наследства, как в Советском Союзе после ХХ съезда. Венгерская интеллигенция пыталась оживить марксизм. Искала пути выхода из кризиса. Посол Андропов и его подчинённые глазам своим не верили, читая в газетах призывы к свободе слова и требования наказать палачей, хозяйничавших в стране в сталинские времена.

Когда студенты Будапештского политехнического института устроили демонстрацию, к ним присоединилось около двухсот тысяч человек. Советские дипломаты с изумлением слушали выступавших, которые требовали смены партийного руководства, проведения свободных выборов, отмены цензуры и вывода советских войск из Венгрии. Демонстранты пели «Марсельезу» и «Интернационал».

Демонстрация превратилась в народное восстание. Власть утратила контроль над столицей, оказавшейся во власти революционной стихии. По всей стране солдаты и полицейские переходили на сторону восставших.

Москва решила ввести советские части в Будапешт. Думали: как только появятся танки, всё закончится. Но венгры взялись за оружие и стали сопротивляться. Появление советских войск было воспринято как оккупация. Это породило всплеск патриотических чувств.[end_short_text] Венгры стреляли в советских солдат. Танки в городе были уязвимы, их поджигали бутылками с горючей смесью. В первый день погибли двадцать советских солдат, сгорели четыре танка и четыре бронетранспортёра.

Советские войска не смогли успокоить город. Венгерская армия им не помогала, солдаты переходили на сторону восставших. Бойцов сопротивления становилось всё больше, их число достигло нескольких тысяч человек. В основном это были рабочие, отслужившие в армии и владевшие оружием. 25 октября советские войска разогнали демонстрацию на площади Кошута, погибли 60 человек. Стрельба из танковых орудий и пулемётов по домам усилила антисоветские настроения и готовность сражаться.

Посол и генералы

Советские войска, находившиеся на территории Венгрии, были сведены в Особый корпус. Командовал им Герой Советского Союза генерал Пётр Лащенко.

Юрий Андропов приехал в штаб советских войск:

– Как реагировать на требования венгров вывести войска?

– В сложившейся обстановке наши войска надо выводить, – ответил генерал Лащенко.

– Что, оставим народную власть, коммунистов на растерзание? – возмутился посол.

– Пусть они сами себя защищают. Мы не должны за них воевать. Кто желает, пусть с нами уходит.

– Если советские войска уйдут, – многозначительно сказал Андропов, – завтра здесь будут Соединённые Штаты и их союзники. Надо разгромить вооружённые отряды мятежников.

На этом расстались.

– Посол желает войти в историю, – заметил генерал Лащенко.

В Москве министр обороны маршал Жуков предложил вывести войска. Его поддержал Хрущёв: «А то мы только стреляем». Члены президиума ЦК КПСС согласились: войска надо выводить, иначе придётся оккупировать страну.

Как только советские войска ушли из венгерской столицы, в Будапеште вновь пролилась кровь. Одно событие не было связано с другим, но сторонники жёсткой линии говорили: видите, стоило нашим солдатам покинуть город, там началось смертоубийство.

А произошло вот что. На площади Республики перед зданием горкома партии толпа расправилась с сотрудниками госбезопасности и столичного горкома партии. Так и осталось неясным, как это произошло. По мнению историков, первыми огонь открыли охранявшие здание венгерские чекисты. В ответ толпа устроила резню. Погибли два десятка человек во главе с секретарём горкома. Ненавидимых венграми офицеров госбезопасности опознавали по одинаковым жёлтым ботинкам, которые им выдавали в хозяйственном отделе. Людей вешали на деревьях головой вниз.

Правящая партия официально прекратила своё существование – Венгерская партия трудящихся самораспустилась.

В Москве на президиуме ЦК КПСС первый заместитель главы советского правительства Анастас Микоян сказал:

– Венгрия требует вывода наших войск. Страна охвачена антисоветскими настроениями. Сила не поможет. Надо вступать в переговоры.

Секретарь ЦК Михаил Суслов с ним не согласился:

– Только с помощью оккупации можно иметь правительство, поддерживающее нас.

1 ноября на венгерскую территорию по приказу маршала Конева вступили новые части Советской армии. Через три дня, 4 ноября, начали операцию «Вихрь» – приступили к захвату Будапешта. Маршал Конев приказал войскам «оказать братскую помощь венгерскому народу в защите его социалистических завоеваний, разгроме контрреволюции и ликвидации угрозы возрождения фашизма».

В операции «Вихрь» участвовали 17 советских дивизий, 60 тыс. человек и 6 тыс. танков. Большая часть венгерских вооружённых сил не оказала сопротивления, но некоторые части предпочли вступить в бой. К ним присоединились тысячи повстанцев. У них было несколько танков, немного артиллерии. Сбили даже советский самолёт из зенитного орудия.

Маршал Конев в Будапеште действовал так же, как и в Берлине в 1945 году: в штурме города участвовало большое количество танков и самоходной артиллерии. Повстанцы забрасывали их ручными гранатами и бутылками с воспламеняющейся смесью. Венгры бросали гранаты и бутылки со смесью в открытый верх бронетранспортёров и на крыши моторно-трансмиссионного отделения танков. Дольше всех сражались рабочие кварталы.

Председатель КГБ Серов дал указание особым отделам дивизий, вступивших в Венгрию, арестовывать организаторов мятежа, оказывающих сопротивление, а также тех, кто «подстрекал и разжигал ненависть народа к коммунистам и сотрудникам органов госбезопасности». Заместитель министра внутренних дел СССР Михаил Холодков, который прибыл в Ужгород для приёма арестованных, доложил в Москву: поступило несколько десятков несовершеннолетних в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет, в том числе девять девочек. На большинство арестованных венгров нет надлежаще оформленных документов, не ясно, за что их арестовали.

Холодков был переведён на службу в МВД с должности секретаря Октябрьского райкома города Москвы, до этого работал на заводе и с чекистскими методами был ещё не знаком. Замминистра внутренних дел доложил своему начальству, что произведены явно необоснованные аресты. Серов в ответ сообщил в Москву, что враги никогда не признают свою вину... За участие в венгерских событиях председатель КГБ получил полководческий орден Кутузова I степени.

Уроки восстания

Главный урок, усвоенный Андроповым в Венгрии, был прост. Он увидел, с какой лёгкостью коммунистическая партия может потерять власть над страной, если только позволит ослабить идеологический контроль и отменит цензуру, если исчезнет страх. Ничто другое подорвать власть партии не может – ни экономические трудности, ни, уж конечно, вражеские шпионы. Главное – не давать свободы. Логика существования социалистических режимов состоит в том, что, как только происходит малейшее послабление, режим начинает разваливаться.

Можно было, конечно, извлечь другой урок – если власть отстаёт от жизни, отказывается от реформ, не прислушивается к тому, что желает народ, начинается революция. Но Андропов сделал те выводы, которые соответствовали его представлениям о жизни.

Пережитый в Будапеште страх перед восставшим народом надолго запомнился Андропову. Юрий Владимирович видел, как в Венгрии линчевали сотрудников госбезопасности.

– Вы не представляете себе, что это такое, когда улицы и площади заполняются толпами, вышедшими из-под контроля и готовыми рушить всё что попало, – говорил он своим помощникам. – Я всё это испытал и не хочу, чтобы такое произошло в нашей стране.

Считается, что пережитое в Будапеште очень болезненно сказалось и на жене Андропова. Она стала прихварывать, и Юрий Владимирович постепенно лишился полноценной семейной жизни. Осталась одна работа...

Хирург Прасковья Мошенцева, описывая свой более чем тридцатилетний опыт работы в системе 4-го Главного управления при Министерстве здравоохранения СССР в книге «Тайны Кремлёвской больницы», рассказывала о жене Андропова:

«Она не раз лежала в неврологическом отделении и непрестанно требовала уколов... Она просто придумывала себе разные недомогания и требовала наркотиков. Сейчас мне кажется, что виноваты врачи. Это они уступали её настойчивым просьбам, подсознательно трепеща пред одним именем её мужа».