Донецкая и Луганская народная республики обладают большим экономическим потенциалом. Молодые государства могут быть полезны Российской Федерации. Такое видение у россиян-добровольцев, которые сражаются на Донбассе.
Леха Ворон на Донбассе почти с самого начала войны. Бывший десантник…
— Бывших десантников не бывает. Десантник — это навсегда, — поправляет Ворон, услышав ремарку корреспондента АН.
Это даже не интервью. С Лехой мы разговариваем о жизни. Пьем кофе и просто разговариваем, пока кипит чайник. Разговариваем в курилке. Разговариваем по дороге на позиции.
Он приехал в Донецк с Дальнего Востока добровольцем. Отмахал больше десяти тысяч километров на своей машине. Решил, что не может остаться в стороне, когда увидел по телевизору, как ребят с Беркута жгут на Майдане.
Когда на Донбассе началась война, решил поехать сюда добровольцем. Пару месяцев ушло на улаживание всех дел. Потом Леха сложил форму в сумку, и рванул в Донецк. Здесь Ворон попал сразу в первую Славянскую бригаду. Ни дня в штабе, несколько лет войны Ворон провел практически безвылазно на окопах.
— Лех, вот, сейчас, в 2018 году, расскажи, как было раньше?
— Да раньше было поинтереснее. Сейчас позиционная война. Мы сидим чисто «на глазах», наблюдаем, как «укропы» соблюдают хлебное перемирие.
— А они соблюдают его, вообще?
— Они нет.
— А Донецкая народная республика?
— А мы да. У нас с этим строго. Нам даже патронов лишних не дают. Они, вон, опечатаны. Если у тебя будет какой-то расход, замучаешься потом объяснять куда стрелял, зачем это делал, была ли атака?
— Ну, по идее на той стороне тоже должна быть какая-то отчетность. Если у них есть расход, значит в документах он отображается.
— А у них смотри какая ситуация. ВСУ-шники так-то не особо стреляют, стреляют нацики и правосеки («Правый сектор» — запрещенная в РФ организация). На передовой сразу чувствуется, когда у них происходит ротация и одни меняют других. Когда на той стороне заступают нацбатальоны, они сразу начинают стрелять из всего. Нацики же никому не подконтрольны, никому не подчиняются. Они беспредельщики, поэтому им плевать на любое перемирие.
— Что прилетает с той стороны?
— По-разному. Когда из крупнокалиберного постреливают, когда с гранатомета, когда 120-миллиметровая мина прилетит, когда 82-миллиметровая. Это ближе к вечеру, в-основном.
— А они стреляют только по позициям или по мирным жителям тоже?
— На нашем направлении в-основном по позициям. В других местах обстреливают населенные пункты. Возьми Коминтерново, Ленинское, Саханку. Там с украинской стороны постоянно прилетает в дома мирных жителей.
— Ты на Донбассе уже не первый год. Тактика ведения войны украинской стороной сильно поменялась за это время?
— Поменялась достаточно сильно. Они на нас научились воевать. Сейчас они с военной точки зрения действуют достаточно грамотно.
— С гражданскими приходится часто пересекаться? О чем они тебя как военного спрашивают? И о чем как гражданина России? Сильно ли поменялись настроения у жителей ДНР?
— Они стараются держаться бодрячком. Конечно, людям надоело все это. Всем хочется, чтобы война быстрее закончилась. Спрашивают заберет ли Россия Донбасс?
— А ты что говоришь?
— А я молчу. Потому что не могу дать ответа на этот вопрос.
— Если бы перед тобой вдруг оказался Путин, ты бы ему что сказал?
— Честно? Я бы ему руку пожал. Поблагодарил бы за то, что у нас есть такой Президент, Президент Российской Федерации. Еще бы предложил ему забрать Донбасс в состав Российской Федерации. Если мыслить прагматически, Донбасс может помочь России, за год сможет принести нашей стране огромную пользу. Тут великолепные условия для развития сельского хозяйства, промышленности.
— До Путина далеко. Он в Москве. Местные главы республик гораздо ближе. Если бы перед тобой оказались Пасечник (глава Луганской народной республики — прим. авт.) и Захарченко (глава Донецкой народной республики — прим. авт.), что бы ты им сказал?
— Наверное, сказал бы им, чтобы они к народу были ближе. Мне кажется, им очень не хватает не столько политической, сколько простой человеческой чуткости. Ну, и наверное, чтобы военнослужащим они бы уделяли больше внимания. Конечно, это не системная проблема. Она больше носит локальный характер, но все-таки, парням, которые находятся на передовой, нужно давать больше увольнений. Потому что человеку нужно давать нормально отдыхать. В противном случае, он очень быстро устает. Если этот нюанс не будет учитываться, наши генералы рискуют столкнуться с тем, что люди побегут. Просто, потому что бойцам нужно больше времени проводить с семьей.
— Кстати, да. Об этом уже не раз слышал. Сейчас война позиционная. Укрепление позиций — только в документах сухие строчки. А в жизни получается следующий расклад. Боец приезжает на ротацию. На позициях он копает окопы. Потом сменяется, едет домой. И дома он опять копает, но теперь уже огород. Потому он толком и не успевает отдохнуть.
— Ну, вот, да. Про это я и говорю. Конечно, это трудности, а солдат обязан переносить все тяготы и трудности военной службы. Может, когда-нибудь что-то и изменится.