"Новая газета" опубликовала статью о гражданах России, которые отбывают наказание в тюрьмах ДНР. С некоторыми экивоками статья декларирует невиновность осужденных, и предвзятость органов следствия. Верховный суд республики уже прокомментировал публикацию и сообщил, что упоминаемые россияне действительно находятся в местах лишения свободы. Осуждены они за серьезные преступления. Корреспондент АН с ситуацией знаком не понаслышке. В свое время его самого чуть не расстрелял один мародер. Этот материал о проходимцах, которые решили нажиться на благородстве и патриотизме, и придумали половить рыбку в мутной воде на Донбассе.
В Новоазовском районе этот священнослужащий теперь стал именем нарицательным. Его имя известно уже по всему району. Теперь это что-то типа ругательства среди тех, кто с ним был знаком. А когда-то его называли «братюшкой» за бесстрашие. Напялив на себя рясу, мужчина представлялся священнослужителем и проводил настоящие религиозные обряды на передовой под обстрелами. Именно в роли боевого священника корреспондент АН и помнил этого человека с последней встречи.
Теперь он в розыске. Это теперь обе республики Донбасса, наконец, сумели сформировать зачатки государственности. Поэтому различных проходимцев удается быстро вычислить. Их начали привлекать к уголовной ответственности. А тогда еще на Донбассе были смутные времена. Особой возможности отличить мошенника и афериста от добропорядочного гражданина не было.
«Так он же на контрабанде попался», — сообщил корреспонденту АН житель Красноармейского, отвечая на вопрос помнит ли он священника. В этом городе он проводил службы в местном храме.
На контрабанде чего именно попался "священник", сейчас сказать сложно. Силовики ссылаются на тайну следствия, а просто люди упоминают попытку контрабанды то оружия, то наркотиков, то металлолома. Предпринимателям аферист запомнился попыткой рэкета.
«Он заявился как-то раз», — вспоминает владелец одного из кафе под Новоазовском: «и начал требовать десятину. Я даже не понял поначалу о чем он. Оказалось, мы ему должны регулярно платить по десять процентов от выручки. Типа это на церковь. Мы отказались, он начал грозить проблемами.»
Никаких проблем мошенник создать не смог. Это были пустые угрозы. А последний раз "братюшка" выходил на связь со своим знакомым с очередной махинацией. Аферист попросил четыре тысячи долларов якобы на выкуп пленных.
«Он поначалу терся возле Мотороллы», — рассказал корреспонденту АН военнослужащий подразделения «Спарта». Боец вспомнил, как легендарный комбат вспылил, узнав о махинациях "священника" в батальоне: «Поначалу же казалось, ну батюшка и батюшка. Достаточно, боевой. Мы у него машину на выезды просили. Подойдем, мол, так и так, батюшка, дай машину на выезд. А потом он на наркотиках попался. Батя (так бойцы называли погибшего Мотороллу — прим. автора), как узнал про это, выгнал его взашей».
Теперь в ДНР мошенник находится в розыске. По слухам, на Донбасс фальшивый батюшка заехал, скрываясь от уголовного преследования в России. Таких ловкачей было достаточно много. Некоторые из них в России и вовсе числились в федеральном розыске. Оказавшись на Донбассе в четырнадцатом году, они сколачивали преступные группы, и притворялись ополченцами.
«Беспредельщики»
«Стоять! Всем вылезти из машины!», — орал детина на корреспондента АН. На перекрестке путь машине журналиста только что преградил джип. Из него выскочила группа автоматчиков, которая окружила автомобиль. Помимо журналиста в салоне сидели ополченцы. Оружия ни у кого не было. Скрываться было не от кого. Да и окружившие автомобиль вооруженные люди были бойцам народного сопротивления Луганской народной республики знакомы — их с ходу идентифицировали как ополченцев из второго казачьего батальона под командованием атамана Конкина.
Попытка выяснить причины остановки на месте ни к чему не привела. Казаки просто надавали всем тумаков. Ополченцев они закинули в свою машину, а в автомобиль журналиста забились сами и потребовали везти их на свою базу. Мрачное, как башня Саурона, местное предприятие. В пятнадцатом у атамана Конкина там и была база.
В тот вечер, когда его бойцы осуществили задержание, бойцы бросили нас в подвал. Объяснять ничего не стали, сказали только, что это личное распоряжение атамана.
«Подвал» на базе Конкина — это комната три на пять метров. От коридора она была отделена массивной железной дверью. На полу деревянный настил — вот и все богатство камеры. Обыскав нас с ног до головы, конкинский спецназ завел нас в это помещение. Дверь закрылась.
Спасла нас только невнимательность конкинцев. Они купились на добровольно отданный телефон и флешку с музыкой. Второй телефон мне удалось спрятать. Ночью получилось сделать ключевые звонки людям, которым была не безразлична судьба журналиста из Москвы. Они уже знали где я и предупреждали, что Конкин — настоящий мародер. Они говорили, если атаман узнает, что в город заехал журналист из России, напряжется очень сильно. К тому моменту он уже достаточно сильно прокололся, расстреляв базу пограничников МГБ.
А Конкин так и подумал, что корреспондент АН заехал специально, чтобы рассказать об этом событии. Утром он вызвал меня на допрос и с ходу обрушился с обвинениями: «Да как ты мог клеветать на честных людей?!»
Не то, что клеветы, про Конкина за моим авторством на тот момент не вышло ни одной строчки. Какой-либо интересной подтвержденной информации про его «делишки» у меня не было. Атаман спутал меня с каким-то блогером, который написал про него что-то неприятное. Потому он и устроил охоту.
«А ты знаешь, что у нас тут есть целое кладбище таких же негодяев, как ты?» — зашипел Конкин в лицо мне. Его усы отчаянно шевелились. Это была мимика негодования.
А потом он отдал приказ о расстреле. Вызвал своего помощника и коротко приказал: «Расстрелять!»
Меня вывели на улицу, вручили лопату. Потом пять автоматчиков взяли меня в кольцо, и мы неторопливо двигались куда-то на задворки. Мысли лихорадочно роились в голове. А потом мы, просто, курили вдвоем со старшим расстрельной команды. Он вдруг предложил мне решить проблему. Главным условием было уехать с Донбасса и никогда сюда не заезжать.
Отпустили меня спустя пару дней. Все это время помощник атамана то и дело заглядывал в камеру и пытался выяснить, что я узнал про него. На прощание Конкин попытался экспроприировать мою машину, назвав ее «боевым трофеем».
«А давно у нас боевые трофеи получают в глубоком тылу?»— хмуро ухмыльнулся я в ответ. Конкина такая ремарка жутко взбесила, но в этот раз промолчал и это немного удивило. Атаман распорядился вернуть мне ключи от автомобила и начал ворчать на тему жадности людей, которые не хотят помочь мятежному Донбассу.
Спустя пару дней удалось узнать причины столь спокойной реакции Конкина на мою иронию. Звонки ключевым людям, которые мне удалось совершить в ночь задержания, возымели действие. Конкину позвонили достаточно влиятельные люди из Луганска. Они предупредили казака, что он уже всем надоел своим беспределом.
«Ты знаешь с кем ты говоришь? Ты говоришь с хозяином города!» — хвастливо продекламировал он перед тем, как выпустить меня на свободу. На корреспондента АН эта бравада не произвела никакого впечатления. Хотелось пошутить про то, что на свете есть разные люди. Есть даже хозяева вселенной и главнокомандующие армии Наполеона, которые так и называют себя Буонапарте. А есть и хозяева города. Но перегибать палку с иронией было рискованно. Конкин тогда еще имел достаточный уровень влияния, а отправляться второй раз на расстрел не хотелось совершенно. Ключи от машины мне вернули.
По словам местных жителей, Конкина напугал визит журналиста потому, что он был замешан в темных делах. Атаману вменяли крышевание наркоторговцев и самогонщиков, воровство гуманитарной помощи, грабежи и отжимы машин. Доказательства ни одному из обвинений местные жители предъявить не смогли. Поэтому все это может оказаться лишь слухами.
История Конкина закончилась достаточно благополучно для него. Спустя пару недель после истории с моим несостоявшимся расстрелом его подразделение было направлено на передовую, а потом его и вовсе разоружено. Атаман сбежал в России. Последний раз его видели в Ростове-на-Дону. Сейчас от него на Донбассе осталась лишь память бойцов, которые называли его «батей». И устное признание кладбища на задворках его бывшей базы, которым он хвастался корреспонденту АН, пугая расстрелом.
Таких беспредельщиков на Донбассе в начале войны было большое количество. Анархия быстро приняла уродливые формы. Когда политическая ситуация в республиках более-менее стабилизировалась, беспредельщиков сметали пачками. Кто-то успел сбежать в Россию. Кого-то поймали, и теперь они отбывают большие сроки в местах лишения свободы.
«Гуманитарщики»
Сейчас вопросы гуманитарного обеспечения официальные Донецк и Луганск крайне формализовал. Занимающиеся поставкой помощи общественники этим крайне недовольны. Они подозревают власти республик в неблаговидных поступках:
«Раньше я просто привозила гуманитарку в подразделения или развозила по детским домам», — сетует общественница из России по имени Марина: «А теперь они установили такие правила, что я должна отдавать все в МЧС. Обнаглели совсем. Откуда я знаю куда она дальше пойдет? Может они так воруют.»
Марина бесхитростный человек. С самого начала войны она горячо откликнулась на беду Донбасса. Теперь регулярно накатывает тысячи километров на спидометре, мотаясь между Москвой и Донецком. Она одна из немногих, кто на «гуманитарке» не нажил ни копейки.
Раньше «гуманитарщикам» верили. На них распространялась своеобразная презумпция невиновности. Но когда на рынках начала появляться тушенка с крупной надписью «Не для продажи», когда в магазинах начала появляться в больших масштабах одежда секонд-хенд из России, появилось подозрение, что дело не чисто.
«Суть махинаций с гуманитаркой заключается в том, чтобы провезти через границу большое количество груза», — объяснил представитель одной из силовых структур Донецкой народной республики по имени Сергей: «Просто так через границу ты не можешь провезти бесконечное количество грузов. Есть ограничения. А так ты оформил документы на общественную организацию, и вот, уже можешь завезти все, что хочешь и в каких угодно масштабах».
«Завозить товар по документам будем как гуманитарку», — делился с корреспондентом АН схемой торговый представитель одного из оптовых складов в Ростове-на-Дону. Коммерсант из Луганской народной республики позвал меня на эту встречу просто за компанию. Он делал заказ на фуру товара с истекающим сроком годности. Ростовчанин был готов отдать продукты по бросовым ценам. Махинация с гуманитаркой понадобилась для того, чтобы сэкономить на пошлинах. В список «гуманитарки» тогда вошли пиво и крепкий алкоголь.
Именно из-за таких «гуманитарщиков» и возникла необходимость организовать всю поставку помощи в республики через спасательное ведомство. В Донецкой народной республике представители МЧС встречают автомобили с «гуманитаркой» прямо на границе, а потом сопровождают их до своего склада.
Как сейчас
Грабежи, мародерство, контрабанда, махинации с гуманитаркой, мошеннические действия — все это мятежные республики проходили в самом начале войны. Были даже факты подделки денежных знаков. Производство тоже было открыто на территории Луганской народной республики. Фальшивомонетчики наводнили Донбасс поддельными рублями, гривнами и долларами.
Анархия продолжалась около года. Ситуация более-менее стабилизировалась только летом пятнадцатого, когда из ЛНР выгнали последнего «беспредельщика». Причем именно Луганская народная республика была в тот период более криминализирована. Официальный Донецк сумел навести порядок на своей территории первым, и сумел выдавить проходимцев из республики. Они побежали в Луганск.
Сейчас обе республики превратились в более-менее что-то цивилизованное. В обеих республиках начали работать силовые структуры. Каналы контрабанды были прикрыты. К слову, со стороны России граница была серьезно укреплена. Раньше там можно было запросто проехать на машине. Теперь даже одному человеку пролезть через «зеленку» достаточно проблематично.
Практически всех самых отъявленных «беспредельщиков» переловили в 2015 году. Часть из них сумела избежать уголовного преследования и сбежала в Россию. Остались только аферисты, типа «братюшки». Но и они уже объявлены в розыск.
Россиян среди проходимцев было предостаточно. Кто-то из них сбежал, попав в поле зрения силовиков. А кто-то уже отбывает наказание в местах лишения свободы. Их здесь ловят всех, без разбору. На гражданство никто не смотрит.