Этот президентский срок будет для Путина самым тяжёлым. Мы окружены проблемами со всех сторон, которые ему придётся решать. С одной стороны, проблемы, спланированные Западом, вышли на новый уровень усиления. И это не Сирия, не Украина, не Крым. Это противостояние системного характера. 

 [related_articles]

– Интересно, расскажите о составе совета, кто в него входил и какие вопросы он рассматривал. Потому что, как ни странно, это сегодня даже более актуально, чем было тогда.

– В состав совета вошли самые яркие, по моему мнению, представители различных отраслей народного хозяйства. Состав был очень разнородным, но практически охватывал все ведущие высокотехнологичные отрасли России. Выделять в составе совета кого-то было бы неправильно. Ещё раз повторюсь, это были яркие представители промышленности и научных кругов того периода. Это была россыпь самых крупных талантов в своих областях деятельности. Именно талантов, а не людей, просто занимающих командные высоты. Все они прошли колоссальный путь и имели огромный опыт практической работы. Это были люди думающие и зачастую скептически мыслящие, понимающие, что бездумное разрушение любой системы может похоронить даже самые благовидные замыслы, а не дать возможность создать на руинах новое здание. Но всё же не могу не отметить поистине генераторов идей, таких как А.Н. Шулунов – генеральный директор НПО им. Плешакова, президент Лиги оборонных предприятий России; И.В. Франценюк – генеральный директор Новолипецкого металлургического комбината; Д.С. Львов – академик РАН, директор института ЦЭМИ; В.В. Коровин – генеральный директор Уралмашзавода; Н.И. Бех – президент КамАЗа; Д.А. Тараков – генеральный директор «Стрелы»; В.А. Егоров – генеральный директор Атоммаша, а также представителей появившихся направлений нового бизнеса в лице А.И. Рубцова – генерального директора «Эрнст и Янг»; М.З. Юрьева.

– В общем, вы собрали так называемых красных директоров?

– На самом деле всё это были потрясающе красивые умом, выдающиеся люди. Идеи или вопросы, которые мы обсуждали, говорили о глубине их знаний и понимания проблем. Реформы, проводимые в стране, на фоне понимания и эрудиции членов совета зачастую выглядели как лепет школьника при начале изучения основ математики, пытающегося учить докторов физико-математических наук.

– Всё-таки какие вопросы рассматривал совет и на что влияли принимаемые им решения? Ведь сегодня существует много всяких советов при президенте, при правительстве. И насколько эта форма, по вашему мнению, сегодня эффективна?

– Отличительной чертой работы нашего совета было то, что он работал на постоянной основе и вырабатывал конкретные предложения и рекомендации по широкому кругу вопросов. То есть это был некий центр выработки решений, которые выносились для обсуждения в правительство с учётом мнения руководителей отраслей, владеющих полной объективной информацией на местах. Сегодня даже Минэкономразвития или Министерство промышленности, я предполагаю, не представляют, что происходит в той или иной отрасли или направлении. В нашем же случае пленарные заседания проводились ежемесячно, и в течение всего месяца шла подготовка рассматриваемых вопросов. Подготовку вопросов проводили члены совета по направлениям, близким к их деятельности. Ну, допустим, вопросы по болезненной на тот момент деятельности оборонных предприятий готовили А.Н. Шулунов, И.И. Клебанов – генеральный директор 
ЛОМО, В.М. Митин – генеральный директор тульского «Штампа». Материалы заседания предварительно рассылались членам совета для экспертной проработки и выработки персонального мнения. Всё это в дальнейшем обсуждалось всеми участниками на заседании совета, и выработанные решения мною доводились до премьер-министра или его первого заместителя. Особенно много предложений рассматривалось в тот период в связи с приватизацией и финансовым оздоровлением предприятий.

– Финансовым оздоровлением предприятий?

– Да. Первоначально документ звучал примерно так: «Закон о финансовом оздоровлении и банкротстве предприятий», в котором была очень жёстко прописана процедура именно финансового оздоровления предприятий, ответственности государства и областных органов власти за судьбу попавших в тяжёлое финансовое положение коллективов, так как нам было понятно, что заводы и фабрики, чья продукция была востребована при плановом ведении хозяйства, вдруг без внятной промышленной политики со стороны государства становилась никому не нужной. Всё это происходило под крики либералов о том, что наша экономика не может работать и выпускать конкурентоспособную продукцию и поэтому пусть выкручиваются как хотят. То есть государство не ушло из управления экономикой, а просто бросило её на произвол судьбы. Возникла парадоксальная ситуация: это примерно, как если бы вы всю жизнь учили русский язык и говорили на нём, а вас вдруг обвиняют в том, что вы не говорите по-французски, и поэтому либо с завтрашнего утра вы начинаете говорить, писать и мыслить на неизвестном языке, либо выпадаете из общественных отношений. Так, в «Законе о финансовом оздоровлении и банкротстве» «вымыли» понятие финансового оздоровления и стали методично изничтожать предприятия. То есть государство в лице чиновников, принимающих в тот момент решение, которое должно было вырабатывать экономическую политику, защищающую, как везде в мире своих товаропроизводителей, просто «забыло» о своих обязанностях перед народом. Правда, в этот момент совет практически перестал существовать.

В России же был запущен механизм массового банкротства предприятий, и я думаю, не без помощи западных консультантов, а может быть, и по прямому их предложению, принявший масштаб пандемии. Вы можете вспомнить, чтобы кто-то из руководителей государства обеспокоился этим вопросом? Ведь началось тотальное целенаправленное уничтожение экономического потенциала страны. И ни одного решительного окрика сверху! Более того, в арбитражных судах России были созданы целые коллегии судей, занимающихся только банкротными делами. Спрашивается, а где же органы государственного попечения, отвечающие за существование и развитие национальной экономики?! Их нет. Их нет до сих пор. Любой из ваших читателей может сделать анализ масштаба сынициированной катастрофы на примере места своего проживания. Ни один регион в России не смог спастись от повального разрушения через процедуру банкротства. В результате индустриальные центры превратились в груду развалин, а за выжившие предприятия начались рейдерские войны.

– Наверное, это произошло потому, что не всё было продумано при начале реформ?

– Знаете, когда-то Вольтер написал о преобразованиях Петра I: «Знал, что хотел». Вложите в эту фразу тот смысл, который вы хотите. Это и есть ответ на ваш вопрос. Китай в 1990 году имел более отсталую технологическую базу, чем у нас. А сегодня является лидером развития в мире. При этом, приняв раньше, чем у нас, аналогичный закон, жёстко регламентировал ответственность всех участников процедуры банкротств только государственных предприятий, обязав фактически государство в первую очередь заниматься финансовым оздоровлением и реструктуризацией производства. Более того, если вышестоящая организация была не согласна с доводами кредиторов, она просто уведомляла об этом, и процесс банкротства нельзя было инициировать. Тем самым хитрые китайцы сохранили свой промышленный потенциал, профессиональные кадры, что в дальнейшем им дало возможность удивить весь мир молниеносными достижениями и сумасшедшими темпами роста, предложив миру свою дешёвую рабочую силу и втащив колоссальные инвестиции в развитие. И при этом до 2005 года в Китае было обанкрочено около 3500 предприятий.

– Всего? За двадцать лет?

–Да. И ещё раз обратите внимание – государственных! И это на весь-то Китай. У нас в любой области, наверное, цифры будут посерьёзнее.

– Да. Наверное, у китайцев при переходе к капиталистическо-социалистической системе не было «маститых» американских советников. Интересно, американских советников не было, а инвестиции рекой текли. А у нас наоборот… Почему?

–Китайцы смогли правильно позиционировать себя в мире. Они создали условия, привлекательнейшие для бизнеса, инвестиций, перенос высокотехнологичных производств. И это при том, что рабочий класс был непритязателен и неприхотлив. Хотя наши рабочие были гораздо профессиональнее многих в мире, особенно станочники-универсалы. Инженерно-технические кадры им были под стать.

– А что, мы с нашим, так сказать, «ценнейшим капиталом» не могли сделать то же самое?

-Я искренне полагал, что Россия, кратно превосходящая любую страну мира по запасам имеющейся производственной инфраструктуры (да, пусть и не самой современной), квалифицированным кадрам, должна возглавлять список самых успешных стран.

– Да, но у нас всегда, а особенно в последнее время катастрофически не хватает денег…

-Ваше утверждение мне слово в слово напоминает об ответе Екатерине Великой, данном цитируемым мной ранее Вольтером. Французский философ, неплохо изучивший Россию, ей сказал примерно следующее: «Не денег в России недостаёт, а ума…»

– Николай Георгиевич, но ведь сегодня в России огромное количество всяких советов, форумов, площадок для обсуждений, ток-шоу… Все говорят, что экономикой надо заниматься. Честно, мне кажется, что Путин искренне пытается найти путь развития, по которому должна пойти Россия.

– Да. Путин прекрасно понимает, если я могу интерпретировать его взгляды, что Россия может быть либо великой, либо никакой. И это мы видим в его действиях, особенно в отстаивании наших интересов в мире. Бесспорно, это не нравится всем, кто в России «оставлял» 50 миллионов холопов, обслуживающих нужды «золотого миллиарда». Путин упоминал как-то в интервью, что в детстве улица приучала его уметь постоять за себя и за свой, так сказать, двор. Особенно важна была поддержка товарищей, когда «стенка на стенку»... И там не допускалось лукавства. Всё по-настоящему, по-честному. И каждый знал, на кого можно положиться, а кто так, балласт, «до первого поворота». Жизнь, с одной стороны, сложная, а с другой – бесхитростная. Вернусь к кадровому составу правительства. Уже даже в глухой деревне спрашивают: с кем вы, Владимир Владимирович, собираетесь делать Россию сильной? Помните, в Париже был теракт, когда расстреляли «Шарли», а бравые французские полицейские толпой гнались за преступником, с трудом карабкаясь по небольшому газонному склону, который стрелявший преодолел одним махом. Вам не напоминает эта неуклюжесть работу правительства?

– Наша газета уже неоднократно писала о том, что подбор экономического и промышленного блока правительства вызывает много вопросов. Но всё же как вы видите сегодняшнюю ситуацию и что, по вашему мнению, необходимо делать, чтобы Россия действительно стала великой? Дайте, так сказать, совет умного человека.

– Не льстите. А если серьёзно, за последние четверть века в России произошли серьёзные подмены понятий, без исправления которых движение вперёд невозможно. И эти понятия общество должно чётко сформулировать и подкорректировать. И если достижению целей мешает разрыв между реалиями жизни и идеалами общества, надо обязательно поломать устоявшуюся «систему торможения».

– Опять надо что-то ломать? Вы же до этого призывали к созиданию…

– Я как раз говорю о том сломе в болеющей системе, который, как хирургическая операция, – единственный путь к спасению будущего.

Что мешает сегодняшнему развитию? Чётко сформулированные ориентиры развития! Не до 2025 или 2030 года, а сегодня и завтра. Поэтапно. Для этого необходимо провести полную ревизию реальной или быстро восстанавливаемой сфер экономики. По секторам, направлениям, регионам. На основе полученных данных создать модель и программы по реализации развития с доведением до всех участников правил «игры» и ориентиров. Такая попытка была предпринята ранним В.В. Путиным, когда он заявил о необходимости удвоения ВВП за пятилетку.

– Но из этого ничего не вышло.

– Да, не вышло. Но посыл был правильным. И чтобы он не был декларативным, правительство и должно было «наполнить его жизненным содержанием». Но вместо этого буквально на следующий день министр Минэкономразвития, в то время Греф, стал рассказывать о невозможности реализации этой задачи. Но это было лукавством.

– А что, эту задачу можно было решить?

– Уверен, пройти пятилетку с темпами роста в год процентов в 12–15 стране было по силам. Но для этого надо было проделать работу, которую я очень схематично изложил ранее. А это очень сложная многоуровневая и многовариантная задача. Для её реализации нужны совершенно другие кадры.

– По вашему мнению, сегодняшней команде правительства это по силам?

– Нет.

– Но нас сегодня заверяют, что пришли молодые технократы, молодые министры, которые готовы вывести страну в мировые лидеры.

– Ну тогда почему же не выводят? Почему не вывели до сих пор? Почему же мы всё блуждаем около очень лукавого «нуля»? Я не отвечаю вопросом на вопрос. Ответ давно и всем очевиден. Непрофессионализм на всех уровнях принятия решения. Посмотрите на Минэкономразвития! О чём заявлял недавно назначенный министр Орешкин? Первый его перл о «развитии России только в рамках мирового» я уже приводил. Представьте, что было бы с министром аналогичного министерства, допустим, в Китае после такого заявления? Дальше – больше! Не в смысле развития. В попытке понять логику нашего, одного из наиважнейших министерств, вернее, министров. Орешкин заявляет о намерении назначить своими замами людей до 30 лет. Вы понимаете, куда нас заведут эти молодые люди с весьма неоднозначными послужными списками? Возможно, они хорошо играют в шахматы или футбол, к 30 годам этому можно было научиться, но я почти уверен, что они вряд ли понимают, что сегодня от них ждёт общество. Последние десятилетия показывают, что они не понимают, что надо понимать. Россия занимает сегодня 95-е место по уровню развития экономики и имеет всего порядка 15% обрабатывающей промышленности в структуре ВВП, занимает где-то 90-е место в мире по уровню жизни и т.д. И это при том, что объём обрабатывающей промышленности в развитых странах в структуре ВВП варьируется на уровне 80%. Так чем должны заниматься министерство по экономическому развитию и весь экономический блок правительства?! Это, если хотите, вопрос выживания государства. Ведь не зря переполошился Трамп, увидев, что США всё меньше и меньше производят сами. И пошёл на обострение со всем миром, даже со своими партнёрами. И цель этого беспокойства – возрождение производственных возможностей его государства. Но то Трамп!! А мы все последние годы вместо анализа ситуации и предложений по её изменению только слышим неутешительные прогнозы, котировки на нефтяном рынке и видим постоянный поиск дополнительных налоговых обременений и выкачивания денег из карманов и так небогато живущего народа. Да ещё вброшенная совершенно безнравственная тема с учётом продолжительности жизни в стране – тема увеличения пенсионного возраста. Это вообще не темы, над которыми должно трудиться правительство. Где программы по развитию экономики? Где отчёты о проделанной работе? Персональные отчёты! Где предложения по обязывающему вовлечению банков в развитие реального сектора, с реальными ставками развития? Где мероприятия по прекращению банкротств предприятий, которые ещё не успели развалить? Где протекционистские меры по поддержанию отечественного машиностроения, авиастроения и т.д.? Эти «где?» можно продолжать долго. Там, откуда мы обязаны получить ответы, боюсь, их не будет. Для этого нужны кадры, которые квалифицируются не с позиций возраста, а с позиций знаний.

– А Министерство промышленности?

– Я вообще не понимаю, чем оно занимается. Кто ему устанавливает количественные и качественные ориентиры? Чем и кем оно руководит? Над какими задачами, дающими возможность нашей промышленности дышать, оно работает? Где, так сказать, новая программа индустриализации? Сюда можно было бы присовокупить и такую ставшую непонятной организацию, как Росимущество. На заре формирования нового экономического порядка в России этой структуре, правда, в то время именуемой «Госкомимущество», отводилась роль «управления государственным имуществом или пакетами приватизируемых предприятий, в которых оставалась доля государства. Исходя из интересов государства! То есть идея была реформировать, не разрушая. Но для управления такой бездной предприятий нужны были знания и система. Ни того ни другого не было. Всё было пущено на самотёк, а основная работа закипела вокруг безумной распродажи предприятий. И в результате разрушили под видом реформ. Но не буду отвлекаться. А что теперь Росимущество? От него поступают предложения по эффективному управлению предприятиями, где есть доля государства? Считаю, что структуру правительства, функции министерств и комитетов надо не просто пересмотреть. Их надо в корне поменять. Но не просто на бумаге. Необходимо загрузить каждое министерство и ведомство конкретной работой по достижению заданных результатов.

– Так при такой постановке вопроса министерства разбегутся!

– Надо создать условия для работы лучшим генерирующим идеи развития специалистам. У нас есть такие. Я уверен. Знаю, что мало, но есть. К политическому руководству государства должно прийти осознание, что непрофессионализм в системе управления экономикой, государственными институтами, игнорирование этой проблемы развалят страну. Урон нашему великому Отечеству от деятельности каких-нибудь очередных младореформаторов несоизмеримо больший, чем от потенциальной угрозы всех армий стран НАТО. России больше не оставили степеней свободы для дрейфа в разных направлениях. У нас остаётся только один путь – мучительное возрождение страны. И это наш сегодняшний этап исторического процесса. И если мы этот путь не сможем достойно пройти – перспективы пугающие.

– То есть, по вашему мнению, чтобы не потерять страну, мягко говоря, надо перетрясти всю систему управления экономикой?

– Надо создать настоящую систему управления не только экономикой, но и государством в целом. Без подмены понятий. Не рисовать радужные графики оценки возможных виртуальных успехов через 15–20 лет, а перейти к прагматичной тяжёлой работе сегодня. И уйти наконец от ручного режима управления.

– И мы тогда заживём?

– Если сможем, честно глядя в глаза, обнажить проблемы для их преодоления. А их, накопившихся или сформировавшихся за последнее время, стало немало. И они требуют своего незамедлительного решения. Ещё одна из таких проблем – это наведение порядка в судебной системе России. Доверие к нашим судам – где-то на уровне доверия судам в ряде африканских стран.

– Мы часто рассказываем на страницах нашей газеты о «странных» решениях судов, с которыми действительно сложно бывает согласиться. Я даже не знаю, что государство ещё должно сделать, чтобы наша судебная система была образцом в мире? Зарплата по меркам средних зарплат в России зашкаливает, социальные гарантии – выше уровня мировых, неприкосновенность судейского корпуса – беспрецедентная. А в судах, говорят, правды нет. Ну что ещё надо?

– Необходим жёсткий общественный не с точки зрения контроля общественных организаций, а с позиции общества требуемый контроль.

– Вы хотите, чтобы суды не были независимы?

– Наоборот. Суды должны быть независимы, но не бесконтрольны. Надо немедленно положить конец имеющемуся противоречию – прозрачность и в то же время неподотчётность судов. Сочетание эффекта открытости общественному мнению и неподконтрольности ему порождает запредельный цинизм. И это мы сегодня наблюдаем повсеместно. И чем южнее регион, тем хуже. Вы задавали себе вопрос: «С какой стати общество делегировало отдельным своим членам право совершать правосудие от лица государства и при этом не нести ответственность перед ним?» Я особо хочу выделить последний аспект в этом вопросе. Не перед судейским сообществом, из этих же судей образованным, а именно государственному институту, корпоративно не связанному с ним.

– Я понимаю, что подчинение судей закону, как показывает практика, ещё не гарантия соблюдения этого самого закона.

– Вот именно. К сожалению, идёт очень быстрое размывание нравственных берегов служителей Фемиды. И это происходит именно от бесконтрольности со стороны общества. Государство должно эту конфигурацию немедленно изменить. Мы с вами в нашей стране, как никто другой, знаем, что вопрос внутреннего нравственного контроля – зачастую плохой регулятор нравственных поступков. Помните извечное при социализме: мы понимаем, что все должны честно и производительно трудиться, но не понимаем, как это обеспечить. Необходимо, и это можно очень быстро реализовать в судебной системе, создать контроль судебных решений. За пределами самой системы. Некую судебную аудиторскую коллегию. Надо реагировать на тревожные вызовы времени. Ну есть же у нас великие правоведы, юристы, работники правоохранительной системы, не запятнавшие себя. Есть общество, не удовлетворённое работой судебной системы. Собрать для начала этих профессионалов под эгидой, допустим, председателя Конституционного суда РФ Зорькина и выработать те, не хватающие для чистоты правосудия меры. То есть необходимо защитить правосудие от соблазна бесконтрольности. Попирание принципа справедливости в обществе разрушает его, делает уязвимым, наносит непоправимый ущерб. Я бы даже сказал, что неправосудие – это нанесение ущерба национальным интересам. И изменить порядок привлечения судей к ответственности за пренебрежение законом, что само по себе в правовом обществе даже звучит абсурдно.

– Путин же предложил усилить ответственность судей вплоть до понижения классности.

– Поверьте, этого явно недостаточно. И я думаю, Владимир Владимирович это прекрасно понимает, и хочется верить, что это только первый шаг в этом вопросе. Надо принять новые законы, несущие суровое наказание людям, облачённым в мантию правосудия, и в силу уже этого должным быть образцом честности и беспристрастности. И это наказание должно быть самым жёстким из всех наказаний, практикующихся в государстве, а не только понижение классности. По принципу: вам много дано, с вас много и спросится. Уверяю, в судейском корпусе подавляющая часть желает трудиться по закону. В любом случае эту большую проблему нельзя оставлять без решения. А социальные гарантии судьями должны быть заслужены, а не получены за выслугу лет. И установленные социальные гарантии государства должны предоставляться за безукоризненную деятельность конкретного судьи, а не за ношение мантии.

– Тогда с такой же строгой меркой надо подходить и к правоохранителям, преступившим закон?

– Ну в этом направлении всё-таки уже что-то делается. Народ, конечно, ждёт большей активности. Но процесс всё же начался. Да и социальные гарантии у правоохранителей по сравнению со служителями Фемиды гораздо скромнее. А в судебной системе, по моему мнению, необходимы более кардинальные изменения. Но я уверен, что эти изменения не за горами.

– Четыре месяца назад Владимир Владимирович блестяще выиграл выборы. Народ оказал ему беспрецедентно огромное доверие. И в то же время растёт число недовольных состоянием дел в государстве. Нет ли здесь противоречия? И что народ, по вашему мнению, в конечном итоге ждёт от нового путинского срока?

– Мне видится, что этот президентский срок будет для Путина самым тяжёлым. Мы как никогда окружены проблемами со всех сторон, которые ему придётся решать. С одной стороны, проблемы, спланированные Западом, задолго до пришествия во власть Владимира Владимировича, вышли на новый уровень усиления. И это не Сирия, не Украина, не Крым и тем более не какой-то там Скрипаль. Это противостояние системного характера. Но я не хочу останавливаться на этих внешних факторах. Есть масса политологов, и не будем отбирать у них хлеб. Есть более существенные вещи, решения которых могут обострить или значительно улучшить ситуацию в ближайшее время. Единственная возможность противостоять вызовам времени – это создание мощной, кратной сегодняшнему уровню экономики. Да. Это непросто. Но это единственный, как я уже говорил, выход. Страна должна заработать. А для этого надо привлечь интеллектуальную элиту, не толстосумов, оказавшихся в своё время в нужном месте, а именно тех, кто может «осветить путь». Тех, кто имеет или может предложить программы, идеи для достижения обществом лучших результатов за кратчайшее время во всех сферах нашей жизни, надо их собрать воедино для решения поставленной задачи. Если Путину удастся это сделать, а я надеюсь, удастся, страна будет устойчива к любым вызовам. И ещё надеюсь, что наш народ будет гордиться не только ракетами и необъятной территорией, но и государством, которого по-прежнему будут бояться в мире, но будут и завидовать…

– Слушая вас, я понимаю, как несовершенно наше общество, за что ни возьмись. Вы верите в то, что его можно изменить?

– А вы разве не верите, выпуская вашу газету, затрагивающую самые болезненные темы нашей жизни, в её улучшение?!

Начало статьи читайте ЗДЕСЬ