Для одних они художники с мировым именем, для других – хулиганьё (опять же с мировым именем). 65-метровый половой член на поднявшемся Литейном мосту напротив здания ФСБ в Питере, групповая оргия в Биологическом музее, переворачивание полицейских машин – всё это арт-группа «Война». С 2012 года её основатели – супруги Олег «Вор» Воротников и Наталья «Коза» Сокол – живут вместе со своими детьми в Европе, где проверяют на прочность права человека. Конфронтация между «Войной», с одной стороны, и европейскими властями и правозащитниками, с другой, регулярно возносит семейную пару в топ новостей. Последний раз, совсем недавно, это было связано с тем, что Вора держали в швейцарском лагере для нелегалов, а тем временем беременная Коза с тремя маленькими детьми в зимнем Берлине была вынуждена ютиться в брезентовой лодке и воровать еду в супермаркетах. В итоге Вор бежал из лагеря, и теперь воссоединившаяся семья нашла приют в особняке, принадлежащем Коммунистической партии Австрии, в городе Граце. Нам удалось связаться с Вором по скайпу.
От любви до ненависти
- В России на тебя и Козу заведены уголовные дела – за ваши акции и участие в демонстрации. Вы поэтому драпанули?
- Абсолютно нет. Много раз встречал в СМИ такие утверждения… Нет, мы около года прекрасно справлялись в России со своим нелегальным положением и выехали в связи с тем, что были кураторами берлинской Биеннале (громкое событие, что-то вроде Каннского фестиваля, но не для кино, а для современного искусства). Не вернулись мы потому, что тот нелегальный путь, которым мы покинули Россию, закрылся, связи оборвались. Не уточняю, какой это путь, так как надеюсь, что он восстановится и мы вернёмся.
- Со стороны сложилось впечатление, что вы в Европе прекрасно чувствовали себя до 2014 года, пока не заявили о своей поддержке крымского решения России.
- Так и есть. Мы всегда держались в Европе независимо, но у нас было огромное количество возможностей, потому что мы здесь очень известны. Жили мы роскошно. Не знали, как использовать эти многочисленные комнаты в апартаментах в центре Вены. В Европе много богатых, которые не прочь поддерживать разного рода искусства, если видят в этом свой интерес. Мы здесь воспринимались как бунтари в рамках конкретной локации, то есть России. Они не предполагали, что мы бунтари по сути. И я их понимаю. Очень многие наши беженцы разыгрывают это политическую карту, подчас даже выдумывая какие-то истории о своём преследовании в РФ. Можно легко получить убежище в европейской стране, если выйдешь на площадь российского города с радужным флажком (флагом сексуальных меньшинств. – «АН») и получишь по морде, зафиксировав произошедшее на камеру и написав об этом в твиттере. Это информационная война. Чем громче ты визжишь, тем ты для них интереснее. Истинное положение дел в России их не интересует.
Мы ничего этого не делали, но «Война» для них – крупные фигуры в арте, поэтому они долго с нами нянчились. Как только прояснилось наше отношение к родине, мы оказались на улице. Количество вариантов размещения было бесконечным – и вдруг все они исчезли.
- Экстрадиции в Россию не опасаетесь?
- Исключено. Предъявленные нам обвинения для европейцев смехотворны.
- После того, как от вас отвернулись европейские спонсоры, вы отправились из Вены в Венецию, где с вами произошёл первый скандальный инцидент.
- Была договорённость с местной тусовкой леваков, то есть политических активистов левого толка, занимающихся, как позднее выяснилось, распространением наркотиков в исторической части Венеции. Нас обещали разместить в квартире, но не разместили, и мы с детьми расположились в гостевой комнате бывшего хосписа, переделанного в наркопритон. Через некоторое время леваки выманили нас с Козой на улицу под предлогом того, что нам покажут новое жильё, в котором, правда, надо выбить дверь. Я взял с собой топор, но по мере развития ситуации стало ясно: это провокация, за взлом нас повязали бы менты. Мы сказали, что возвращаемся к детям, и тут на нас напали эти барыги-левачки с битами и кирпичами. Им надо было от нас избавиться. Они блокировали детей в палаццо, а нас избили и сдали полиции, сообщив ей об Интерполе (Россия объявила Вора и Козу в международный розыск. – «АН»).
После того, как в больнице зашили мою голову, я попал на допрос. Менты бросили меня – человека после операции – на холодный плиточный пол, и я провёл так всю ночь. Потом я отсидел в итальянской тюрьме десять суток, и меня освободил Президент венецианского суда. Нам навязывали политическое убежище, но мы отказались, потому что не бежали из России и в убежище не нуждаемся. Так начались наши скитания по Европе.
Волки в овечьей шкуре
- Самая громкая история, связанная с вашей семьёй, произошла позднее. В Швейцарии.
- Рассказываю. В 2016 году мы были приглашены туда цюрихской арт-институцией «Кабаре Вольтер» в качестве международных художников на празднование столетия дадаизма. И только на месте они поняли, что мы нелегалы, то есть абсолютно бесправны. В Швейцарии с нелегалами можно делать что угодно, как со скотами. От нас тут же потребовали передать права на весь художественный архив «Войны» в нашем чемодане.
- Это праворадикальная страна?
- А ты не видел в Интернете швейцарские плакаты, где белые овцы выталкивают чёрную за черту или где налетевшие со всех сторон чёрные вороны клюют милую швейцарскую землю? Во Второй Мировой войне эта страна не получила исторического урока, зато сказочно обогатилась, потому что её банкам не пришлось возвращать деньги многим евреям (дети погибли в концлагерях вместе с отцами, семьи были полностью уничтожены).
Короче говоря, швейцарцы сказали, что нам надо отправиться в их лагерь для беженцев и прожить там пару лет – примерно столько у них длится процесс, чаще всего заканчивающийся депортацией. Знаешь, что представляют собой эти лагеря? Тема табуирована. Это подземные бункеры без окон. В стены твоей клетушки встроены глазки, чтобы за тобой наблюдали. Находиться там можно только лёжа, абсолютная теснота. Электричество подают только по решению охраны, основную часть дня ты проводишь в потёмках. Там торгуют наркотиками и даже людьми (для борделей), за несогласие с лагерным режимом тебя могут избить. И никакие правозащитники за этими лагерями не следят, никакая Ганушкина, это тебе не Россия.
- Зачем швейцарцам задарма кормить таких узников?
- Для них это совсем не накладно, в Швейцарии всё сделано из денег. В общем, подписывать бумаги о передачи архива и направлении в лагерь мы отказались. Тогда нас сбагрили на чердак, передав правозащитной организации «Вассерштрассе». Курирует её Социал-демократическая партия Швейцарии (член партии Симонетта Соммаруга занимает пост министра внутренних дел и министра юстиции). 20 марта 2016 года эти так называемые правозащитниками, вооруженные как боевики, явились к нам на чердак и напали на нас, чтобы отправить в лагерь силой. Мы с Козой стали от них отбиваться, но они похитили наших детей – голых, принимавших ванну. А потом бросили их на улице (если кто забыл, на дворе холода). Когда мы вызвали полицию, она не заинтересовалась этой историей. Прокуратура тоже не встала на нашу сторону, хотя инцидент на чердаке задокументирован, снят нами на видео (кому интересно, легко найдёте ролик в Интернете). Мы для них – тараканы под ногами. Хоть Швейцария и подписала всяческие конвенции о правах человека, она никого не слушает и всё делает как хочет.
Между молотом и наковальней
- Откуда у них такое отношение к детям?
- Это огромная проблема Запада, одна из основных. Они потеряли чувство детей. Многие не рожают их вовсе, а те, у кого они есть, обращаются с ними, на мой русский взгляд, как с домашними животными – приказывают и запрещают. Для них это четвертьлюди, которые потом становятся людьми наполовину, потом – людьми на три четверти, и лишь потом – полноценными людьми. Не знаю, много ли человеческого остается в этих людях. Очень печальный выбор они сделали, полностью отслоившись от традиционной культуры. Зато сосредоточились на защите прав сексуальных меньшинств… Как-то раз в Чехии менты похитили у нас детей, чтобы мы проследовали за ними в полицию. Очень удобно: не нужно хватать человека, надевать наручники, просто отобрал у него коляску с ребёнком – и человек сам пойдёт за тобой куда угодно. А ещё наш сын посещал начальную школу в центре Праги, так там действует сегрегация: сначала в класс запускают всех чешских детей и только потом – детей иммигрантов. Можно ли преподать ребёнку худший урок на всю оставшуюся жизнь? Вдобавок там практикуют телесные наказания.
Но вернёмся к истории на чердаке. После нападения правозащитников мы были арестованы и все-таки отконвоированы в лагерь, откуда бежали весной 2016 года. Затем скитались по Чехии и Германии, пока не осели в Берлине. Там 27 января 2018 года меня арестовала полиция и вернула в Швейцарию, где я повторно попал в лагерь для нелегалов. Коза и дети оставались в Берлине – в брезентовой лодке…
- Почему они не подались в какой-нибудь сквот? (Сквот – местожительства неформальной коммуны, занятое, как правило, нелегально. – «АН»)
- Сквотов нет в Европе, это миф. Все сквоты давно превратились в жилые проекты и кооперативы, курируемые, как правило, различными политическими силами, в том числе финансово, или выкупленные на кредит в банке, тоже организованный кураторами. Мы поначалу обращались в такие места — например, в известный берлинский «проект» на Ригаерштрассе, 78. Там нам прямо заявили, что проявляют солидарность с правозащитниками, похитившими наших детей в швейцарском Базеле. Так мы снова оказались на улице и перебрались в лодку.
- Итак, тебя арестовывают, а жена с детьми остаются в лодке. И тогда жена связалась с уполномоченной по правам детей в России – Анной Кузнецовой?
- Диалог велся с представителями Кузнецовой, вышедшими на Козу после моего ареста. Возможно, они захотели воспользоваться ситуацией, ошибочно решив, что Коза теряет над ней контроль. Русским, пожалуй, интересно разыграть против европейцев ту же карту, которую поначалу думали разыграть с нами европейцы против русских, – ткнуть оппонентов нашим негативным примером. Со стороны России нам было сказано, что закрыть уголовные дела против нас несложно. Прозвучало слово «помилование», хотя оно в данном случае неуместно: помиловать можно осуждённого, а не обвиняемого. Рекомендуют нам удалить из соцсетей «компрометирующие» видеоролики, как мы воруем еду в европейских супермаркетах. Предлагают активно критиковать Европу. Мы, в общем-то, не против этим заниматься, потому что относимся к Европе даже критичнее, чем большинство русских, гораздо критичнее, ведь мы узнали её изнутри. Но возникает ощущение, что «Война» оказалась между молотом и наковальней, и, может быть, завалилась в какую-то опасную щель.
- Ты утверждаешь, что быть нелегальным мигрантом в России лучше, чем в Европе?
- Я этого не говорил. Нет, не лучше. Но Россия не бегает и не кричит, что она государство прав человека и что другие государства – отстой. Нельзя заявлять на весь мир, какой ты правильный и какие другие неправильные, и при этом вести себя так, как ведут себя европейцы.
- Сейчас вы в австрийском Граце. Почему именно там?
- Нас пригласили на фестиваль «Риск и смелость», очень модный фестиваль, там выступает Ассанж (создатель WikiLeaks. – «АН»). Использовав ресурсы фестиваля, Коза помогла мне сбежать из швейцарского концлагеря. На фестивале мы показали ту видеозапись похищения наших детей с чердака. Я сказал со сцены, что в России такое отношение к детям невозможно и что такими темпами Европе скоро наступит конец. Как ни странно, организаторы не вызвали полицию, а поселили нас в принадлежащем Компартии Австрии прекрасном особняке в центре Граца. Может быть, у австрийцев появились новые планы на «Войну». Может быть, это новые смотрины. Не знаю. Честно говоря, сейчас совсем не хочется об этом думать – впервые за долгое время мы перевели дух.
Борьба против всех?
- На сайте поддержки «Войны» сказано, что ваши враги – обыватели, менты и власть. Про ментов и власть более-менее понятно, а про обывателей не очень. Вот, скажем, я обыватель? Враг?
- Наверное, обыватель. Если человек не ведёт радикальный образ жизни, он превращается в обывателя.
- Стало быть, ваши враги – это без малого все?
- Речь о художественной борьбе, она ведётся внутри себя. Если ты борешься с чем-то в себе, являешься ли ты врагом всех? Разве только в каком-то извращённом смысле.
- Не быть, как ты говоришь, обывателем можно лишь за чужой счёт. Чтобы тебе украсть еду в супермаркете, кто-то должен её произвести и продавать.
- Мне на это абсолютно наплевать, я призываю всех экспериментировать и не быть обывателями – и тогда посмотрим, что из этого выйдет.
- Когда человек терпит невзгоды ради принципов, это вызывает восхищение. Но если человек ради принципов вынуждает терпеть невзгоды своих маленьких детей, это вызывает шок.
- Вот эту-то точку зрения мы и называем обывательской. Главный урок, который родители должны преподать детям и часто забывают преподать, – это урок независимости. Мы настаиваем на таком уроке. Чтобы человек с детства не только знал, как хороша свобода, но и постоянно имел её. Имел так, как надо иметь бабу.
- Есть и другие ценные уроки – математика, правописание. Твои дети не получают образование в детскому саду и начальной школе, так?
- Они получают образование от меня, выпускника философского факультета, и от Козы, кандидата физмат-наук. И сильно превосходят в образованности большинство сверстников.
- В Чехии вашей дочери не оказывали медицинскую помощь. Слава Богу, всё обошлось, но создавать своим детям такие ситуации – это чересчур.
- Меня и Козу в Чехии «полулегализовали» (так странно это у них называется), а детей – нет, потому и не оказывали медпомощь. Дичайшее нарушение детских прав. Считаешь, это моя вина? Ну, не знаю. Художник не должен стремиться к комфорту. А то, как живут современные дети, не кажется мне правильным. Они почти не видят и не знают родителей, как и родители – детей. А наши дети с нами всегда, 24 часа в сутки, – это счастье для них и для нас.
- Ты говорил, что «Война» – это лучшее в русском искусстве со времён распада СССР. Скажи, пожалуйста, на чём основана такая самонадеянность?
- Мы явили абсолютно новый и самый мощный групповой акционизм, когда акция совершается группой, коллективом. Наш принцип основан на таком свойстве русской культуре, как соборность. И мы сделали ряд художественных высказываний, которые породили несколько общественных волн. Одна из них – это волна протеста 2012 года, когда либералы нас держали на иконе и выходили в своих шубах бодаться с ОМОНом (впоследствии мы отстранились от либералов в результате акции, когда участница «Войны» Патрикеевна вынесла курицу из супермаркета). Мы родили гражданское общество в России, которое с тех пор стало существовать, пусть оно и чувствует себя сейчас несколько придушенно. Мы предъявили несколько образчиков искусства, которые затмили всё западное искусство и сделали нас звёздами мировой величины. При этом мы никогда не связывались с арт-институциями. Одно дело – быть звездой планетарного масштаба, имея в качестве поддержки фонды, телеканалы, отлаженный механизм западной пропаганды, и совсем другое дело – быть заметными и узнаваемыми без всего этого.
- Ты говоришь нам, что гражданское общество чувствует себя в России придушенно, но категорически не хочешь говорить это европейским СМИ. Почему?
- Не хочу мараться. Послушай, многие европейские деятели желают русским смерти. Они удивлены, что мы вообще где-то там у себя ещё живы и копошимся, на что они нам права не давали. Не хотят они разговаривать с русскими на равных. Между тем Россия – сильная Россия – станет гарантией мира будущего. И не надо этому сопротивляться. Сопротивление бесполезно, оно будет загонять нас во всё более неприятные ситуации, чуть ли не в очередную гонку вооружений. Им нужно смириться с тем, что времена победы Запада в холодной войне прошли, как проходят любые времена. Это будет самым разумным со стороны Запада, но они почему-то наотрез не хотят признавать за Россией право на равенство.
- Ты применял по отношению к Европе слова «извращенцы» и «дегенераты». Многие используют эти же эпитеты для характеристики того, что другие называют современным искусством. Не потому ли Европа так ценит современное искусство, что её вкусы извратились?
- Я вижу это иначе. Западные элиты испытывают недовольство оттого, что им не удалось создать религию нового типа. А она нужна, поскольку в обществе вновь возник религиозный запрос и заполнить эту духовную лакуну нечем. Запад понимает, что проигрывает идеологическую войну мусульманам, китайцам и русским. У него нет высших смыслов. И вот Запад увидел, что современное искусство можно попытаться использовать таким образом. В свою очередь люди во главе России умные и понимают ценность современного искусства, особенно для Запада, понимают, что это область очень идеологизированная, заряженная, в ней происходят взрывы. Но, оппонируя Западу и претендуя на историческую роль (особенно после Крыма), они решили доказать миру, что всё это никакое не искусство, что искусство – это скрепы, попы, социальные граффити на домах. Если так, то я России сочувствую, потому что за современным искусством на Западе большое будущее. Раз уж между русскими и Западом постоянно происходит диалог, пусть и конфликтный, то русским хорошо бы понять: на современное искусство там сделали удачную ставку. Непонятность такого искусства широким массам – не минус, а плюс. Это запредельное, постигать которое будешь вечно. Вечная область восторгов и сомнений.
- Напоследок вспомним участников скандально известной группы «Пусси Райот» – Надежду Толоконникову и Петра Верзилова, которые вместе с вами стояли у истоков «Войны». Сейчас вы порознь?
- Ни у каких истоков они стоять не могли. «Война» была создана в 2005 году, постоянно пополнялась активистами, а эта парочка присоединились к группе в 2007-м и была с позором изгнана в 2009-м после безобразной выходки в Киеве: они сдали ментам невинного человека, который явился, как он думал, на акцию «Войны». Без задержаний нет желаемого медийного шума. Вряд ли стоит объяснять, что такое поведение недопустимо.