Всегда считал, что главный завод дагестанского Кизляра – коньячный. Оказывается – нет! Острые, как бритва, ножи под маркой «Кизляр»? Увы, тоже нет. Уже 55 лет в городе царит эмблема Кизлярского электромеханического завода, теперь «Концерна КЭМЗ». Название скучное, зато содержание богатое, не хуже бочек с элитным коньяком и блеска дамасской стали. А уж об авторитете генерального директора КЭМЗ Ибрагима Ахматова говорит единственный факт (из многих!) – в 1996 году, когда банда Салмана Радуева напала на Кизляр, и в 1999-м, когда опять террористы нарисовались на горизонте, именно он возглавил штаб самообороны Затеречного района города. На стенах старых построек завода по сей день видны шрамы от пуль и выстрелов из гранатомётов. Сегодня Дагестан находится не в состоянии обороны, а, по личным ощущениям, в процессе «максимального ускорения». Мало кто знает, что именно эта республика является лидером по темпам роста среди субъектов Федерации. Суперфорвард, забивающий – «Концерн КЭМЗ».
«Фалькатус» навстречу
Всё же Дагестан – особая планета в созвездии российских регионов. По всей стране вдоль трасс работают бензоколонки известных брендов. В Дагестане их не видел, но есть «Луккойл», «Русьнефть», «Gazпромнефть» и другие. Максимально приближённые по расцветке и звучанию. И вроде бы к качеству бензина особо претензий нет – машины летают по очень приличным дорогам (таковые не везде, но…) очень даже шустро.
Но, конечно, не замечать блокпосты, автоколонны с прикрытием бронетехникой совершенно фантастического вида невозможно. Едем из Махачкалы в Кизляр, и навстречу по трассе со стороны Кизляра несётся чёрный «бэтмобиль» Центра спецназначения ФСБ. Больше известный как «Каратель» (так устрашающе-недемократично назвали когда-то тему разработки), превратившийся в новейший защищённый бронеавтомобиль «Фалькатус», его точные характеристики по сей день секретят. Президенту В. Путину только в прошлом году показали. Предположительно, «Фалькатус» построен на шасси раллийных грузовиков КамАЗ и имеет соответствующий двигатель 830 лошадиных сил и скорость под 200 км/ ч. Но, чёрт возьми, смотрится круто! Одним видом намекает на то, что лучше жить по закону. Суетливо уступаем дорогу.
Проверки на дорогах обыденны. Водители дружно недолюбливают местных «гайцов» и совершенно спокойно воспринимают командированных сотрудников из других регионов страны: «Русские документы проверят, осмотрят – проезжай. А наши...» Владимир Васильев, возможно, сыграет в республике роль нейтрального ростовского или ставропольского омоновца, но только наделённого колоссальными властными полномочиями.
Дагестан стреляющий и Дагестан работающий – как часы, где стрелка показывает без одной минуты двенадцать. Рапорты силовиков и чрезвычайные положения скорее говорят об эффективной работе спецслужб. Явно для боевиков осталась минутка – нормальная жизнь, работа или…
Таксисты на базаре, заводчане негромко, но говорят, что операция в Сирии возникла очень вовремя и к месту: «Отморозки туда отправились, а у нас здесь стало куда спокойнее». И на каждом углу шуточки про «кирпичный завод». Как узнать, чем дышит город без того, чтобы пройтись по базару? Таксист Шамиль, которого попросил подождать полчасика на автостоянке у рынка, встретил фразой: «А я уж думал в ФСБ бежать, сообщать, что московского гостя на кирпичный завод забрали». С улыбочкой. Звоню в редакцию – а оттуда вопрос один к одному. Видно, тема болезненная, набившая оскомину, центральные СМИ всенепременно сообщают о любом ЧП в республике. И почти ничего о том, что в Дагестане есть нормальная жизнь, республика развивается невиданными темпами (можно сказать, лидер). Понятно, это развитие связано с околонулевой точкой отсчёта – в стране сегодня есть регионы, которым уже трудно взвинчивать и поддерживать темпы роста. Взять агропром Белгородской области – вся земля в деле.
Мальчики – налево, девочки – направо
В одноэтажном (в своей основе) Кизляре тоже, как в мегаполисах, бывают автомобильные пробки. Когда заканчивается смена на базовом заводе «Концерна КЭМЗ», джигиты седлают железных коней. Перед этим в 17:00 к проходной на выход выстраиваются две очереди из сотрудников. Левая – мужская, правая – женская. Это не «Восток – дело тонкое», а нормальное цивилизованное отношение к сотрудникам. Если рамка металлодетектора (как в аэропортах) заверещит нечеловеческим голосом, то слабый пол будет досматривать слабый, а сильный – сильный. Сомнительно, что эта процедура – здесь вещь обыденная, честь в здешних краях в большой цене. Все друг друга знают, к чему позор на весь мир?
Да и отношение к главному заводу не только города, да и всей республики трепетное. Плавательный бассейн – КЭМЗ, ледовый каток – КЭМЗ, жильё для специалистов – КЭМЗ, спортивная команда, чемпионы мира, Европы и России по ушу-саньда, смешанным единоборствам. Перечислять долго. Ваш корреспондент останавливался в санатории-профилактории завода (даже адрес совпадает). Отлично! Раздражал преследующий всюду запах свежей краски – к юбилею готовились всерьёз и, как водится, лоск наводили в последний момент. Зато пил воду «Чистая», которую везут с гор и разливают на КЭМЗ.
В честь юбилея премировали каждого работника – выдали всем по 5 тысяч рублей, организовали гала-концерт мастеров искусств Дагестана. А церемонии награждения оставили цехам и подразделениям, чтобы не устраивать многочасовой марафон с поздравлениями. Большая группа сотрудников отмечена наградами Министерства обороны.
Аккурат к юбилею завода открыли 3D-кинотеатр в здании Дворца культуры. «Раньше молодёжь мчалась на премьеры за 150 вёрст в Махачкалу, а с 12 октября можно пешочком», – резюмирует, разрезав ленточку, бессменный уже более 30 лет генеральный директор Ибрагим Ахматов. Афиши с космическим блокбастером «Салют‑7» уже висят. «Будет кинотеатр заполнен – сделаем ещё один кинозал», – пообещал Ахматов.Уверенный в себе, спокойный человек. Генеральным директором назначили его в 1984 году. Как он вспоминает, «вот тогда была серьёзная кадровая политика»:
– Прошёл десять собеседований на всех уровнях!
Мэр Кизляра Александр Шувалов, в прошлом учитель физики, опоздал к торжеству. Оправдание принято – в столице республики в этот день представляли нового руководителя Дагестана, и.о. главы республики Владимира Васильева. Спрашиваю мэра, а что будет, если КЭМЗ закроется? Отвечает не задумываясь:
– Да вы что! Градообразующий завод, целый район города им построен – Черёмушки.
– Но рыночная экономика в российском варианте – «терра инкогнита». Сегодня завод, а завтра, опа, на его месте – торговый центр. Где знаменитый московский «Серп и Молот», а с ним заодно станкостроительная и инструментальная промышленность страны?
– Я вижу, какие усилия прилагаются для заключения «необоронных» договоров. Мирная продукция – гарантия стабильности. Вы правы – помню, в Махачкале был приборостроительный завод, на нём работали 10 тысяч человек. От завода не осталось ничего, вообще ничего! На его месте построили многоэтажки. А КЭМЗ жив!
Социальная функция завода простая – в Дагестане с работой, скажем так, не очень. Хочется верить, временно. А когда есть предприятие, нафаршированное суперсовременными станками и обрабатывающими комплексами, выбор «в горы с автоматом или на завод» решается, поверьте, в пользу последнего. Очередь в отдел кадров – тому свидетельство.
Объективный контроль – ОК
РАНЬШЕ, чтобы снять с самолёта данные, надо было взять запись параметров с самолёта, пойти за два километра, сдать на станцию объективного контроля, там будут считывать, расшифровывать и обрабатывать информацию, потом долго писать заключение.
Комплекс аппаратуры «Дозор», созданной на КЭМЗе, – другое дело. За 10 минут, буквально под крылом самолёта, «Дозор» проверит все системы, что и как происходило в полёте, как функционировали вооружение, системы и агрегаты самолёта, как работал экипаж. Но «Дозор» наши ВВС не брали – будто взяли на вооружение лозунг «Нам спешить некуда!». Только когда запахло жареным, начались боевые действия, подняли авиацию, картина поменялась. А КЭМЗ пошёл на опережение – выделил ВВС несколько «Дозоров» без оплаты. Инженерно-технический состав новинку оценил, «Дозор» приняли на вооружение. Одно дело – выполнять заранее известные «учебные задачи» и потом не спеша делать разбор полётов, другое – война.
Пятилетка модернизации
Средняя зарплата на заводе – около 25 с половиной тыс. рублей. Бесплатное питание для сотрудников. Для Дагестана – немало. Но большие заработки несут угрозу экономике предприятия. За примером далеко ходить не надо – производители уже бегут из Китая.
Я, зная практику Ростеха и других госкорпораций, уточняю у Ибрагима Магомедовича, что это, видимо, вместе с миллионными зарплатами топ-менеджеров? И получаю отлуп:
– У нас топ-менеджеры не шикуют. Например, моя зарплата не может превышать среднюю по концерну более чем в 5 раз.
Теперь понятно, почему у Ахматова прозвище «красный директор», люди к нему подходят смело, многие обращаются просто по отчеству – Магомедович.
– Тогда опять вопрос к генеральному директору – чем силён КЭМЗ?
– За девять месяцев мы уже выдали объёмы всего прошлого года, который, мы тогда были уверены, был замечательным – зафиксировали выручку в 4 миллиарда рублей.
– Сопоставимое по показателям предприятие в Дагестане есть?
– На втором месте – знаменитый завод «Дагдизель», он чуть не дотягивает до 1 миллиарда.
– Значит, нет…
Ахматов извлекает из папки лист с внушительным списком изделий. Правда, их номера непрофессионалам ничего не говорят:
– Это список изделий, которые мы освоили за неполных три года. Благодаря новому оборудованию и перевооружению предприятия.
Ахматов и сейчас меряет всё пятилетками, как в советское время. Каждый юбилей завода – своего рода засечка на планке роста. Были, конечно, «времена покруче», в 90-х героически бились за выживание. Сейчас идёт борьба за развитие, от простого к сложному.
Ростех без денег, а КЭМЗ со станками
Последние годы, минимум пять лет, схема функционирования выглядит так: заработали, собрали акционеров и решили – никакой выплаты дивидендов, всю прибыль направляем на модернизацию производства. И точка. Государственных денег в развитие «Концерна КЭМЗ» не вложено ни копейки.
Единственный акционер, который давил – «Дайте денег!», был (и есть) Ростех. Но у госкорпорации, к счастью, всего 25% акций. «К счастью» потому, что если бы у неё был контрольный пакет, то новые обрабатывающие комплексы, производственные площадки, 3D-кинотеатры, базы отдыха и спорткомплексы стали бы недостижимой мечтой, деньги на которую осели бы в карманах акционеров и функционеров.
От государства никаких налоговых льгот – в прошлом году заплатили в бюджеты всех уровней около миллиарда. Основные доходы не от гособоронзаказа, а от экспортных контрактов. Самый востребованный продукт – средства объективного контроля летательных аппаратов. Куда идут поставки нашей авиационной техники, там и появляется окно для оборудования концерна – Китай, Индия, Малайзия, Индонезия… КЭМЗ его разработчик и производитель.
Китай сначала заказал две установки. Одна скоро перестала работать. Из Кизляра срочно примчались специалисты-ремонтники. Обнаружили, что в оборудовании кто-то до них покопался – по обыкновению в Поднебесной попытались скопировать и сделать своё. Однако повторить не вышло! Это говорит о высочайшем интеллектуальном уровне изделий и программного обеспечения. Китайцы были вынуждены купить ещё несколько комплексов.
Без них безопасно эксплуатировать и обслуживать сложные современные истребители Су и МиГ крайне непросто. Даже для контроля технического состояния двигателей, разработанных в России, но производимых в Китае, закупается оборудование «Концерна КЭМЗ». В этом году на экспорт поставлено 20 этих изделий, каждое стоит почти полтора миллиона долларов.
Берегись китайского кипятильника!
Классический, известный всем командировочным электрокипятильник стал предметом серьёзного расследования. На КЭМЗ стали поступать жалобы – кипятильники разваливаются, чуть до пожара дело не доходит. Спираль не защищена, может убить человека электротоком.
Выяснили – китайцы продают кипятильники собственного производства с паспортом и гарантией КЭМЗа! Стопроцентная фальшивка. С восточными соседями дружить надо, но и держать ухо востро.
Сейчас товары народного потребления для концерна – не главное направление, оно существует как подушка безопасности. Будет снижение объёмов гособоронзаказа – и отопительные котлы, печки, водонагреватели, энергосберегающие лампы (единственные в России разработанные собственными силами) выйдут «из тени» основного производства. Свои изделия предлагать не стыдно – инженеры завода раскурочили накопительные водонагреватели именитых западных производителей и долго потом смеялись: «Металл баков тоненький, обычный, как фольга! Если бы не эмаль – сгнил бы сразу. То ли дело у нас – настоящая нержавеющая сталь!» Была сделана большая партия, но продаётся отечественный товар неважно. Генеральный директор объясняет ситуацию неконтролируемым засильем импорта. Значит, надо искать новые ниши. Ахматов уверен, они есть:
– Сегодня продажи гражданской продукции составляют около 300 миллионов рублей в год. Но на «запасном пути» у концерна готовится новый козырь – самолёт.
Получится пройти муки сертификации и наладить серийное производство, будет заметный рост объёмов в гражданском сегменте. Про престиж и говорить нечего.
Реальное импортозамещение
Горский самолёт
Самолёт, на который делает ставку Ахматов, относительно невелик – двухмоторный, рассчитан на 4 пассажиров, имеет крыло большого удлинения с винглетами. Фюзеляж и частично крыло сделаны из композиционных материалов. Расчётная дальность – до 1500 км, максимальная скорость – до 270 км/ч. Его демонстрировали на статичной экспозиции МАКС‑2017. Старший сын – Магомед Ахматов, он руководит в Москве одним из филиалов концерна, горячо поддерживает самолётостроительную программу, ещё на МАКСе потащил меня к самолёту:
– Посмотрите на него, садитесь в салон. Это же лимузин, «Бентли»!
И верно, немного найдётся четырёхместных лёгких воздушных судов с 4 дверями. Как правило, пассажирам приходится карабкаться на задние места в скрюченном состоянии. А тут и правда лимузин. Два двигателя являются отличной страховкой при полётах в горах – при отказе одного очень много шансов приземлиться на посадочную полосу, а не рухнуть на скалу.
Сейчас самолёт дособирают и готовят к первому полёту. Работают и местные инженеры, и московские конструкторы. Сразу за производственными корпусами готовят взлётно-посадочную полосу длиной 800 м, скоро там будет нормальный аэродром. А мне удалось увидеть, как расширяют на пару метров ворота, которые отделяют сборочный цех от ВПП – новый самолёт попросту не проходит по размаху крыльев. Интересно, что сын генерального директора Ахмат Ахматов, очень серьёзный молодой человек, студент выпускного курса самолётостроительного отделения Московского авиационного института. То ли такова стратегия отца, то ли так звёзды сошлись?
К самолётостроению шли пошагово. В начале 1990-х собрали лёгкий биплан МАИ-890, проект объединения «Авиатика». Испытывал его Герой России лётчик-испытатель Магомед Толбоев. Потом был мотодельтаплан, следом – одномоторный самолёт сельхозавиации «Пайпер», и вот МАИ‑411 – серьёзный летательный аппарат.
Догнать и перегнать
Рост в этом году – 20%. Культура производства – на самом высоком уровне. Входящий контроль, исходящий, гальванический цех обновлён полностью, барокамеры, термобарокамеры, лаборатории, чистота и порядок снаружи и внутри. Ряд цехов работает круглосуточно, в три смены, что сегодня редко где встретишь. Как правило, иное предприятие и радо бы выполнить заказ побыстрее, но не хватает специалистов и рабочих рук, разбазаренных в перестроечно-рыночном прошлом.
Собственный центр обучения – вереница современных станков с ЧПУ. Зачем такое расточительство?! Станки сейчас приходится тащить в Россию с массой проблем – санкции! У руководства точка зрения иная – кадры решают всё. На древних «ДиП» («Догнать и Перегнать» – были такие станки) специалистов не вырастишь. Своими силами с нуля готовят кадры для работы на новом оборудовании – его свыше 1000 единиц. Мало того, мастера этого центра реально одни из лучших специалистов по своему профилю, делают сложнейшие детали для основного производства.
У обрабатывающих комплексов и станков с ЧПУ можно встретить весь «интернационал» многоликого Дагестана, при этом технические вопросы решаются на русском языке. Впрочем, базар в Кизляре тоже русскоязычный. Земляки одной народности, конечно, перебрасываются фразами на родном языке, но использовать «великий и могучий» для межнационального общения совершенно логично.