После визита Владимира Путина на Байкал в центре обсуждения оказалась история со щукой, а не реальные проблемы региона. Пять лет назад после закрытия ЦБК в Байкальске оптимисты полагали, что самое страшное позади. Но не тут-то было: гайки закрутили простым жителям, а экология только ухудшилась. Над Великим озером навис ряд мегапроектов, которым власти уделяют подозрительно мало внимания.
Дым над водой
Путин снова показал, что не страдает «медвежьей» болезнью – склонностью премьера Дмитрия Медведева забывать свои обещания и заявления. Президент в очередной раз довёл до ума ситуацию с обратившимися к нему во время июньской прямой линии – на этот раз с жителями острова Ольхон на Байкале. Состояние воды у них таково, что в чайниках накипь на два пальца. А чтобы не видеть ольхонских дорог, начальство прибывает сюда строго на вертолётах. Путин не только проконтролировал, но и пресёк идею губернатора накопать щебень прямо на Ольхоне: дескать, лучше завезём с материка подороже, чем будем убивать экологию Великого озера.
Ещё в школе каждый россиянин узнаёт, что Байкал – один из главных российских брендов наряду с Московским Кремлём, Эрмитажем или рекой Волгой. Что озеро размером с Нидерланды хранит 20% всей пресной воды Земли. А чистота этой воды такова, что можно камни рассматривать на полсотни метров вглубь. В тех же учебниках написано, что красота эта хрупкая: флора Байкала чувствительна к малейшим изменениям среды, а некоторые живые организмы не выживают даже в чистой воде лабораторий. Дело в том, что свойствами воды озеро обязано крошечному рачку эпишуре, который пропускает через свой организм 90% биомассы. Нет эпишуры – нет феномена Байкала.
Тем не менее «Закон об охране озера Байкал» принят только в 1999 году. И это не значит, что все тут же бросились его соблюдать. Об экологии здесь заботились специфически: после войны, например, запретили сплав леса, но с 1966 г. в Байкальске начал производство целлюлозно-бумажный комбинат с открытой формой водооборота. Это значит, что 240 тыс. т промышленных стоков ежегодно сбрасывали в озеро. Естественно, никаким нормам это безобразие не соответствовало, и на каждом совещании говорилось, что вредное производство вот-вот закроют. Временные разрешения на работу выдавались с учётом обещаний отдела по перепрофилированию комбината сделать цикл водооборота замкнутым (то есть гонять и очищать один и тот же объём воды). И так более 30 лет.
Отношение населения к происходящему существенно изменилось с распадом СССР. В 1987 г. возник проект построить поперёк Байкала трубопровод, чтобы пустить стоки ЦБК в реку Иркут. Народ понял, что тут-то озеро угробят по-настоящему: протесты разгоняли водомётами, и на уровне Политбюро решили не накалять обстановку. Зато когда в середине 2000-х заговорили о полном закрытии ЦБК, реакция была противоположной. К тому времени работы в округе совсем не стало, и среди 2, 3 тыс. сотрудников комбината был чей-то муж, брат или сват.
К тому времени на многие километры вокруг Байкальска давно не стало ни омуля, ни голомянки, ни пресноводных губок. Даже уникальные байкальские водоросли поменяли свой цвет, а зона деградации по соединениям серы оставила 32 кв. км. Тяжёлые фракции образовали огромное пятно, которое погружалось на глубину до тысячи метров. Зато каждый приезжий ревизор или чиновник мог убедиться, что вода-то довольно чистая. ЦБК закрыли только после того, как на дно Байкала погрузился аппарат «Мир», который установил превышение нормы диоксинов вокруг ЦБК в 40–50 раз.
Тут надо понимать, что вся заруба шла вокруг загрязнения южной части озера, где находился Байкальск. А в центре и на юге была почти что идиллия. Экологи ворчали лишь по поводу добычи золота на монгольском участке реки Селенги, что питает Байкал, но после закрытия ЦБК это были мелочи. И вдруг новые угрозы уже всему озеру. В 2013 г. возникла идея построить водопровод длиной 2 тыс. км для транспортировки байкальской воды в Китай. А в 2014 г. появились подозрения, что газопровод «Сила Сибири» может пройти напрямую по дну Байкала между бухтой Бугульдейка и посёлком Истомино в Бурятии.
К счастью, не сбылось: водопровод остался на уровне разговоров, а «Силу Сибири» после вмешательства президента Путина пустили в 300 км от заповедных берегов. Но это были только семечки.
Вся монгольская рать
В 2013 г. Монголия официально признала планы постройки каскада ГЭС на реке Селенге и её притоках, через которые проходит половина попадающей в Байкал воды. Таким образом Улан-Батор надеется добиться энергетической независимости от России, создав мощности для развития горнорудной промышленности. За спиной монголов маячили инвесторы проектов: Китай, который надеялся импортировать часть монгольских киловаттов, и Всемирный банк.
Предлагаемые места сооружения объектов ГЭС расположены более чем в 150 километрах от границы с Россией и в 550 километрах от Байкала. Но час от часу не легче. По словам эколога Сергея Шапхаева, один только проект ГЭС на реке Эгийн-Гол предполагает возведение дамбы высотой 103 метра и протяжённостью водохранилища 75 километров – ничего подобного в Монголии никогда не строили и не эксплуатировали. Случись что, цунами сметёт всё живое, включая Улан-Удэ.
Второй момент: одно только водохранилище на Эгийн-Гол будет наполняться 5–7 лет. Гидрологические циклы Селенги и притоков изменятся, а Байкал ждут снижение уровня воды и засуха. Великое озеро уже 20 лет испытывает маловодный период, связанный с особенностями глобальной циркуляции атмосферы. В 2014–2015 гг. уровень воды упал до экстремально низких 456 метров по тихоокеанской системе высот. В Бурятии начался мор рыбы, обмелели колодцы и скважины, приходится завозить воду цистернами.
К тому же любая ГЭС меняет распределение стока в зависимости от потребности в электроэнергии: летом воду придерживают, а зимой сбрасывают. Нежная байкальская биота этого не переживёт: икра омуля, например, гибнет при температурных колебаниях в одну десятую градуса! Нельзя также забывать, что воды любой реки несут большое количество органики и питательной среды, необходимой водным организмам. А плотина будет задерживать эти наносы.
В советских анекдотах Монголию называли «самой независимой» страной, поскольку от неё ничего не зависит. Времена изменились настолько, что в 2014 г. Минэнерго Монголии собиралось начать строительство одной из ГЭС немедленно, без каких-либо экспертных оценок проектной документации. А ГЭС на Эгийн-Голе находится, на минуточку, в сейсмоопасной зоне. Случись что – моментально погибнут сотни тысяч россиян. Тем не менее, по словам эколога Александра Колотова, российские госорганы на все просьбы вмешаться в происходящее стабильно отвечали отказом. Возымели действие только прямые обращения в Инспекционный совет Всемирного банка, Комитет по всемирному наследию ЮНЕСКО и в китайские банки, которые инвестируют в строительство на Эгийн-Голе. Почему же так?
А просто в 2014 г. вследствие украинского кризиса Россия начала «разворот на Восток». Китайцев пустили в ряд стратегических областей, их пообещали обеспечить газом на несколько столетий вперёд. Вряд ли Кремль осознанно решил разменять Байкал, чтобы не портить новую дружбу. Гораздо страшнее: чиновники на местах хором подумали, что опасно становиться на пути «разворота». Угробят Байкал? Ничего страшного, главное – сохранить кресло. Зато собственную власть выместили на жителях Байкала. В июне 2017 г. жители Ольхона рассказали президенту Путину, что экологические требования начальства сделали их жизнь невыносимой: «В лес нельзя, скотину нельзя – вплоть до арестов доходит».
Удобный исторический момент прочувствовали и монгольские товарищи: пока за ними китайцы и Всемирный банк, Россия не решится играть мускулами. И уже никто не вспоминал, что в 2003 г. Россия списала 11, 1 млрд долларов монгольского долга. А в 2010 г. – ещё 180 миллионов. И тогда, и сейчас мало кто понимает политическую целесообразность такого шага. И что толку от того, что тогдашний премьер Монголии Чимэдийн Сайханбилэг учился в МГУ, а президент Цахиагийн Элбэгдорж – в Львовском высшем военно-политическом училище? Хотя у нас странная традиция – заносить таких ребят в «друзья России».
Байкалу опять повезло. В мае 2016 г. Всемирный банк приостановил финансирование гидроэлектростанций на Селенге и водохранилища на Орхоне. А ЮНЕСКО приняла резолюцию по Байкалу, согласно которой строительство ГЭС в Монголии запрещено без многоаспектной экологической оценки проектов. Китайские инвесторы отказались от финансирования самого стрёмного проекта на Эгийн-Голе. Осознав, что отношения с Поднебесной так и не стали братскими, осмелели и российские чинуши. В 2016 г. Монголии списали ещё 170 млн долларов.