Самый «долгоиграющий» губернатор России 73-летний Аман Тулеев с апреля не показывается на публике по болезни. Тем не менее 20 августа Кремль подтвердил, что не планирует назначать преемника в руководимую ветераном с 1997 г. Кемеровскую область. Не то чтобы Тулеев был ментально близок центру – скорее наоборот. Просто у него получается более 20 лет держать в повиновении шахтёрский край, который до его воцарения колотил касками по асфальту перед Белым домом. Проблема в том, что созданная харизматичным губернатором система заточена лично под него. И если здоровье всё-таки не позволит Тулееву вернуться, у Кремля могут быть серьёзные проблемы в регионе, где добывается более 60% российского угля.
Шахта Родины
Кемеровскую область выделили из состава Новосибирской в 1943 г., когда у Сталина и политбюро хватало других важных дел. Тем не менее в Кемерово и Новокузнецке сконцентрировались такие промышленные мощности, что управление ими из далёкого Новосибирска не могло быть эффективным. Новокузнецкой стали хватило на 50 тыс. танков и 45 тыс. самолётов. Война вдвое увеличила мощности Кузбасса: одних только эвакуированных предприятий сюда перевели более 70. И большинство из них так и осталось здесь после войны.
В Кемеровской области чего только не добывают: золото, серебро, железо, марганец, бокситы, свинец, цинк. Но главное – каменный и бурый уголь. Даже во время войны местные разведанные запасы в несколько раз превосходили Донбасс и Воркуту, вместе взятые. И даже после 70 лет усиленной эксплуатации экономика Кузбасса строится на угле, которого в 2016 г. добыли вдвое больше, чем в звонкие советские времена, – 230 млн тонн. Сегодня в области около 120 шахт и разрезов, и их число, как ни странно, растёт: в 2017 г. открылся Трудармейский Южный разрез, заработали шахты им. Тихова и «Увальная».
В то же время уголь на мировых рынках дешевеет и в ведущих экономиках постепенно вытесняется газом. А значит, производитель вынужден постоянно экономить на издержках: работать на старом оборудовании, сокращать шахтёров и их заработки. А горняк в советские времена считался рабочей элитой – и многие ещё помнят те времена. Молодой парень, добывавший уголёк на Кузбассе, мог позволить себе сесть в пятницу в самолёт и улететь на уик-энд в Сочи. А после распада Союза ему едва хватало заработка на еду. Государство прекратило дотировать угольную отрасль, у разрезов появились какие-то мутные новые хозяйчики, смотревшие на шахтёров как солдат на вошь.
На некоторых шахтах до сих пор встречается довоенное оборудование. Даже в наши годы в России гибнет более сотни шахтёров ежегодно, а в постсоветские годы – значительно больше. В 2010 г. два взрыва метана в забое шахты «Распадская» на Кузбассе повлекли за собой не только гибель 91 шахтёра, но и сокращение производства коксующегося угля в стране на 11%. Хотя российская экономика в ту пору находилась на подъёме, встал вопрос об остановке металлургических и химических гигантов. А каково было экономике держать удар в 1990-е? Тогда на Кузбассе бастовали десятки шахт, горняки перекрывали железнодорожное сообщение и отправляли в столицу отряды злых активистов.
В общем, власти должны были хорошо усвоить, чем пахнет недовольный Кузбасс: именно здесь в 1989 г. начались первые в истории Союза массовые забастовки. Но ликвидировать угольную отрасль, как в Британии при Маргарет Тэтчер, нет смысла: в России до трети мировых запасов угля, которых хватит на 500 лет. На фоне постоянно дорожающего газа доля угля в российском энергопотреблении вновь стала расти – с 25 до 30%. Но рентабельность угля всё же невысокая, и перевооружать отрасль не на что. Нет, на хороший комбайн, повышающий производительность труда шахтёра в 5 раз, 100 млн рублей, конечно, найдут. А вот оборудовать современную вентиляцию шахты, расположенной на глубине 300 м, – дороговато.
Казалось бы, Кузбасс должен стать для Кремля вечной мигренью. Однако после назначения Тулеева губернатором явка на выборы в регионе составляет 85–90%, а поддержка курса Москвы беспрекословна. При этом Кемеровская область не является крупным получателем дотаций, хотя уровень доходов населения средний. В этих фактах, вероятно, и кроется разгадка, почему Тулеев пережил на своём посту других губернаторов-тяжеловесов ельцинской поры – Росселя, Аяцкова, Шаймиева, Рахимова.
Овца на бедность
В 1991 г. Тулеев был оппонентом Бориса Ельцина на президентских выборах (занял в итоге 4-е место с 7% голосов), в августе поддержал ГКЧП. Годом ранее он стал главой Кемеровского обкома КПСС (по сути, губернатором) и для демократической власти не мог быть родным по определению. Части великорусского электората Амангельды Молдагазыевич (Аманом Гумировичем он стал называть себя после 20‑летия) тоже вряд ли был мил. Тем не менее в народе его прозвали Тефалем – он, как в рекламе, «всегда думает о нас».
У молодой матери Натальи Гридневой муж остался без работы – семью признали малоимущей. В соцзащите им выдали справку, с которой молодая мама идёт в поликлинику и получает 3 коробки детского питания. И хотя на этом «тулеевский социализм» в отношении неё, по сути, заканчивается, в других регионах и такой соцзащиты нет. Или другая форма поддержки: в преддверии зимы приезжает к одинокой бабушке КамАЗ и высыпает ей полный кузов угля в подарок. Где такое найдёте, кроме Кузбасса?
Или вот построили в области новый мусороперерабатывающий завод, а тариф для жителей остался ниже прежнего – рубль с квадратного метра жилья. И расценки на ЖКХ для кемеровчан вдвое ниже, чем для жителей Новосибирска. Как Тулеев этого добился? Да очень просто: и за мусор, и за гигакалории областной бюджет платит 60–70% цены. В реальности тепло на Кузбассе чуть ли не вдвое дороже новосибирского. Но жителям-то какая разница? Не они ж платят! У соседей нет Тулеева, а льготы только тают. Зато в Кемеровской области малоимущим даже живых кур и овец выдают.
Критики морщат нос: мол, это не соцзащита, а подачки, которые сегодня есть, а завтра нет. А нужна комплексная система. Но опять же: в каком ещё регионе можно получить ипотеку под ноль процентов, второй материнский капитал (за рождение третьего ребёнка) или помощь на платье для дочери-выпускницы?
Другой вопрос: откуда деньги? Тулеев со товарищи отвечают: наши предприниматели – самые социально ответственные в России. Действительно, на Кузбассе многие компании платят налоги вперёд! В регионе более 100 системообразующих предприятий, которые помимо налогов с военной исполнительностью вносят долю и в создаваемые под эгидой губернатора фонды. Самый известный из них – «фонд риска» на случай паводков и наводнений, в который отстёгивали даже банкроты. А распоряжаться собранными средствами мог только один человек.
Как сообщается в СМИ, в 2017 г. угольная компания СУЭК профинансирует соцпрограммы области на 140 млн рублей, а Кузбассразрезуголь – на 138 миллионов. Якобы платит не только крупняк, а тысячи предприятий. А деньги могут пойти как на ремонт больницы, так и на церковь или чиновничий сабантуй.
Те же рычаги используют для рекордных явок на выборы. По советским лекалам, день выборов на Кузбассе – это праздник. У избирательных участков – целые ярмарки с невысокими ценами. Выпить, закусить – пожалуйста. Злые языки говорят, будто за явку своих сотрудников отвечают главы компаний.
Как Тулееву удалось так всех построить? В конце 1990-х главным олигархом в регионе считался глава группы «МИКОМ» Михаил Живило. Однако после избрания Тулеева губернатором он за несколько месяцев потерял все свои заводы и угольные разрезы, и даже оказался в розыске по линии Интерпола. Вот и сегодня на Кузбассе все знают историю, как один управленец выдвинулся в депутаты, не посоветовавшись с хозяином региона. И у него вскоре не стало ни должности, ни наград, ни бизнеса. А у другого собственника угольный разрез добыл в 10 раз меньше угля, чем годом ранее. Почему? Потому что не надо злить папу, тогда и технадзоры не будут в вашем офисе жить. Ведь хорошие мальчики получают шахты буквально за один рубль. А потом за три копейки вывозят тонны угля за границу, чтобы снизить экспортную пошлину, а уже за кордоном перепродают товар и там же остаются с прибылью. И их никто не проверяет.
Счёт в конце тоннеля
Кремль всем демонстрирует, что незаменимых нет, но глава Кузбасса, похоже, исключение. Даже несмотря на имиджевые шалости: местные депутаты присвоили Тулееву звание «народного губернатора». Вышел фильм, где рассказывают, что наш госслужащий ведёт свой род от Чингисхана. В мае 2017 г. светлейшего прооперировали в Германии, дальше перевели в клиническую больницу Управделами Президента РФ. Ходили слухи, что у Тулеева осложнения, он чуть ли не в коме. Но раз преемника не назначают – похоже, шанс на возвращение велик.
А Кузбассу не знаешь, завидовать или нет. Если считать целью выживание, то получить в подарок машину угля – предел мечтаний. Или вот цена проезда в маршрутках в Кемеровской области невысока. Извозчики давно бы её подняли, но губернатор это делать запретил. И разве не приятно передовикам производства получать за свои усилия грамоту, медаль и конверт с деньгами – совсем как раньше.
Правда, перспективы развития при такой системе неважные. Ведь не всякий инвестор пойдёт в регион, где надо платить налоги вперёд и где могут запретить варьировать цену. И где вместо закона – царское слово и настроение. Конечно, пойдут те, кому интересен уголь, но разве «угольная игла» для экономики чем-то лучше нефтяной? Тут и простым людям несладко приходится: согласно докладу «Цена угля» организации «Экозащита», ожидаемая продолжительность жизни в Кемеровской области на 3–4 года меньше среднероссийской, умственно отсталых детей рождается в 2, 4 раза больше, 93, 8% источников питьевой воды не соответствуют государственным нормативам. Независимых экологов в регионе практически нет, потому что власти они не нравятся.
Несмотря на сбор налогов авансом, госдолг Кемеровской области достиг 62, 2 млрд рублей, а дефицит бюджета – в районе 15%. Соответственно, и милости малоимущим начинают скудеть. Изобретённые Тулеевым рецепты, по сути, антирыночны. И если он при этом один из самых сильных и незаменимых губернаторов в России, то что можно сказать об остальных элементах системы?