Красная площадь, дом 1. По этому адресу, самому солидному в стране, находятся не Кремль и не собор Василия Блаженного, не ГУМ и не Мавзолей. Здесь находится Государственный исторический музей – один из старейших в России, в структуру которого помимо главного здания и упомянутого собора входят Музей Отечественной войны 1812 года (в здании бывшей городской Думы, а впоследствии Музея Ленина) и палаты бояр Романовых в Зарядье.
9 февраля ГИМ празднует 145-летие. В гостях у директора Алексея ЛЕВЫКИНА побывали главный редактор «АН» Андрей Угланов и корреспондент Сергей Рязанов.
- ГИМ – не единственный музей в России, который имеет отношение к истории, но, безусловно, главный.
– Должен сказать без ложной скромности: мы – единственный музей, посвящённый истории развития цивилизации на территории России, тысячелетней цивилизации, а если исходить из наших экспонатов, то пятитысячелетней.
– Огромное восхищение и интерес вызывает уже само здание…
– Само по себе здание является таким же экспонатом Исторического музея, как и его экспозиция. Всё началось после знаменитой Политехнической выставки 1872 года, которая помимо прочего представляла и историю государства, в частности, эпоху Петра Первого, Крымскую войну. Инициаторы выставки обратились к императору Александру II через наследника Александра Александровича (будущий император Александр III. – «АН») с предложением о создании музея, в котором были бы представлены «достопамятности» из истории нашей страны, где был бы представлен быт русского народа на разных этапах. Здание строилось именно для Исторического музея. Проектом занимался архитектор В.О. Шервуд. Очень большую роль в проектировании сыграл инженер А.А. Семёнов, взваливший на свои плечи и сам процесс строительства. Проект здания, победивший в конкурсе, назывался «Отечество». Архитектурное убранство музея было определено смысловым содержанием. В дальнейшем Исторический музей определил стилистику Красной площади и архитектуру здания бывшей городской Думы, и здания ГУМа, и гостиных рядов. Музей был открыт в 1883 году в дни коронационных торжеств императора Александра III.
– В 30-е годы прошлого века здание хотели снести…
– На Генеральном плане развития Москвы 1935 года нет ни Исторического музея, ни Покровского собора (более известного как храм Василия Блаженного. – «АН»). Но у нас нет достоверных документальных свидетельств о том, что планировался их снос.
– Вроде бы на месте музея предполагался монумент в честь победы коммунизма и даже проводился конкурс проектов.
– Такие планы могли зреть в художественной среде, но официальных решений о сносе Исторического музея и Покровского собора не было.
– Слава богу, здание не снесли, но оно всё же пострадало: многие росписи и детали интерьеров в 30‑е годы XXвека уничтожили или забелили.
– Оно не могло не пострадать. Это был памятник истории, а после Октябрьской революции долгое время господствовал тезис, что истории до 1917 года нет, что всё прошлое – это сплошная эксплуатация народа. Музей сохранил свою музейную сущность и должен был показывать историю с точки зрения борьбы классов, подтверждать правоту теоретиков марксизма-ленинизма, начиная с происхождения семьи, частной собственности и государства и вплоть до победы Октябрьской революции, и дальше. Соответственно, тот декор, что создавался в течение долгого времени, продумывался для каждого зала и служил не только украшением, но и частью исторической экспозиции, погружал посетителя в ту или иную эпоху (залы назывались Владимирским, Киевским, Новгородским, Московским и так далее), этот декор не соответствовал новой идеологии и подлежал частичному уничтожению. Всё, что можно было восстановить, в 1990-е и начале нулевых годов, было восстановлено. Тогда же на башни музея вернули двуглавых орлов.
– В послереволюционные годы из усадеб выносили художественные ценности и отдавали их в музеи. А у вас много такого «конфиската»?
– Да, наша коллекция после 1917 года увеличилась в разы. В какой-то степени можно назвать это положительной культурной политикой Советского государства. С другой стороны, очень многое было утрачено: уникальные ценности в усадьбах горели в Гражданскую войну, в ходе грабежей. Горели и позже, когда на базе усадеб создавались совхозы, и местные крестьяне, не захотев отдавать имущество, которое они оттуда вынесли, сжигали его.
– Давайте поговорим о загадочных экспонатах музея, об артефактах. Например, в Армении, в Эчмиадзине, хранится наконечник копья, которым убили Христа…
– Да, один из таких наконечников.
– Смотришь на него, и волосы дыбом встают: то ли просто мозг так срабатывает, то ли вправду артефакт так действует на человека.
– У нас есть экспонаты, которые вызывают не меньшее воздействие. Палеолитические орудия, насчитывающие более миллиона лет. Или уникальный чёлн третьего-четвёртого тысячелетия до нашей эры, найденный в верховьях Дона, огромный, длиной семь с половиной метров, выдолбленный из дуба… Или дольмен «Колихо» из бронзового века, обнаруженный на Северном Кавказе (до сих пор непонятно, какую функцию выполняли эти дольмены, могильники это были, места поклонения или что-то ещё). Или потрясающий Бородинский клад (имеется в виду село Бородино Бессарабской губернии. – «АН»): эти предметы являются ровесниками Трои; к примеру, нефритовые топоры близки по своему исполнению к эллинистическому миру, а сам нефрит происходит из Алтая, представляете, какие перемещения?! В фондах музея хранится платье, обнаруженное в захоронении женщины-викинга в 1833 году в Смоленской области, китайское платье! Или памятники Чёрной могилы, кургана времён Киевской Руси (конец X века) в Чернигове, одно из самых ранних свидетельств истории нашего государства. Или мечи с днепровских порогов удивительной сохранности, смотришь на них и вспоминаешь «Повесть временных лет», знаменитого князя Святослава, погибшего на этом месте. В общем, уникальные артефакты в каждом зале. Если говорить о более близкой истории, то это окровавленная шинель адмирала Корнилова, участника обороны Севастополя. Или предметы, связанные с именем Шамиля (того Шамиля, не нынешнего). Или сабля князя Пожарского…
– Или древний топор с гербом Рюриковичей.
– Да, с гербом Рюриковичей – летящим соколом.
– Он напоминает герб современной Украины.
– Ничего странного. Никто и не скрывает, что этот трезуб, несколько замаранный в определённые годы определённой частью Украины, повторяет тот древний символ. Но скажу честно: прямых, жёстких доказательств, что летящий сокол связан с Рюриковичами, у нас нет. В Европе есть место, где таких изображений множество, например, остров Рюген в Балтийском море, на территории современной Германии.
– Растёт ли посещаемость музея?
– Стабильно растёт, и это видно невооружённым глазом – часто стоят очереди. В 2010 году, когда я был назначен директором, мы очень сильно потеряли в посещаемости, потому что из состава музея в собственность РПЦ был передан Новодевичий монастырь, дававший значительную часть посетителей. С тех пор мы не только восстановили утраченные показатели, но и нарастили их до миллиона двухсот-трёхсот человек в год. Это много, но, с нашей точки зрения, недостаточно. Посещаемость комплекса Исторического музея до его закрытия в 1986 году была выше, и на то есть объективные причины. Мы потеряли огромный процент людей из регионов (а музей в большей степени привлекает наших граждан, нежели иностранцев), потеряли даже Московскую область. Существенная часть наших посетителей – школьники, а организация школьных экскурсий из Подмосковья и ближайших областей затруднена и финансово, и организационно. И всё же мы занимаем восьмое место в России по посещаемости. Это неплохо.
Добавлю, что в некоторых случаях мы вынуждены не увеличивать, а ограничивать количество гостей. В первую очередь это касается Покровского собора и связано с высокой антропогенной нагрузкой. Посетители выносят памятник истории «на ногах». Палаты бояр Романовых также не могут принять всех желающих – просто в силу своих размеров. В этих случаях нам приходится использовать методы ценового регулирования.
– Работаете ли вы в регионах?
– У нас договорные отношения с музеями в Вятке и Ульяновске. Кроме того, мы проводим в регионах (в больших и малых городах) от 30 до 40 выставок в год, то есть основное число наших выставок приходится не на Москву. И главная проблема здесь не в наших возможностях, а в возможностях регионов. В стране недостаточно оснащённых выставочных залов.
– Как вам удаётся увеличивать посещаемость?
– У нас с большим успехом проходят курсы лекций «Дилетантские чтения», «Исторические субботы». Огромное значение сейчас имеет Интернет, а именно в социальных сетях у нас в общей сложности более 900 тысяч подписчиков и ежегодно более трёх миллионов посещений сайта. Конечно, для популяризации музея нужны не только люди из мира культуры и науки, но и профессиональные пиарщики, которые тоже у нас работают. На нашем сайте есть видеоэкскурсии, интервью с сотрудниками, много интересной информации. За свой медиапортал мы получили Гран-при на фестивале «Интермузей». Это очень важно – не только собрать ценную коллекцию, но и уметь представить её. Сейчас мы работаем над созданием приложения для гаджетов, которое будет служить виртуальным экскурсоводом.
– А ещё какие планы на будущее?
– Помимо собственно музейных функций у нас есть функции научно-исследовательские. В идеале они требуют электронной базы данных музея, а это стоит больших усилий и больших финансов. Что касается экспозиции, то нам нужны дополнительные площади – у нас мало представлена история XX века. Она трагична и победоносна. Есть что вспомнить с горечью, с назиданием на будущее, и есть чем гордиться.