Александр ЛАПИН – известный писатель и публицист, лауреат Премии Правительства РФ в области средств массовой информации, национальной премии «Лучшие книги и издательства – 2014», Международной премии имени Валентина Пикуля. Его самое крупное произведение – роман-эпопея «Русский крест» (в него уже вошли книги «Утерянный рай», «Непуганое поколение», «Благие пожелания», «Вихри перемен», «Волчьи песни») – затрагивает драматичные моменты истории нашей страны с конца 1970-х до середины нулевых годов. Это правдивая и яркая летопись судеб нескольких школьных друзей, рядовых героев своего времени, узнаваемых и оттого близких и понятных, которые оказываются в центре водоворота исторических событий – от времён брежневского застоя и перестройки до экономических кризисов и эпохи становления бизнеса в России. Заключительная книга романа – «Время жить» – выходит в издательстве «Вече» в феврале. Сегодня «Аргументы недели» публикуют отрывок из неё.
На сцену маленького захудалого сельского клуба поднялся глава поселения Николай Болгов. Он одет в тёплую куртку и войлочные ботинки. Только лысина голая. В помещении, где стоят рядами несколько десятков старых потёртых рыжих кресел, давно не топят. И народ, собравшийся на «встречу с депутатом», тоже хорошо утеплён. Сидят бабушки, дедушки, молодухи и прочие селяне в пальто и полушубках, валенках и сапогах.
Поздняя осень. Урожай убран. Заготовки сделаны. Так почему же не пойти в клуб, не послушать заезжих агитаторов? Тем более что потом обещали концерт.
– Дорогие товарищи! – начал свою речь хороший мужик Николай Болгов. – Скоро выборы в Государственную думу. И мы должны выбрать туда самых достойных. Тех, кто сможет представлять наши интересы. Сегодня к нам приехал главный редактор нашего самого популярного издания – газеты «Наше» – товарищ Дубравин!
При этих словах Дубравин приподнялся из своего кресла в первом ряду и показался народу. Попутно оглядел зал. Простые русские лица. Сельские труженики. Такие же, как его родители, брат, оставшиеся в Жемчужном одноклассники. Как и он сам.
...Пока глава доносил до собравшихся факты из биографии кандидата, Дубравин как-то отстранённо, как будто говорили не о нём, слушал рассказ и постепенно «разгорался», набирал обороты. Как ни странно, ему нравилось выступать перед людьми. И он чувствовал то самое волнение перед выходом на сцену, которое ощущают и артисты. То, что называется теперь современным словом «драйв». А раньше было вдохновением, полётом, порывом…
Наконец объявили и его.
Александр энергично – соколом – взлетел на сцену.
Речь его давно готова. Опробована. И отрепетирована. Он только по ходу дела адаптировал её к аудитории. Одновременно он искал взглядом в зале подходящего человека. Человека, который активно реагировал на его слова. Нашёл. Это пожилая круглолицая женщина в меховой шапке – по виду учительница. Теперь его задача – убедить её. Заставить поверить. Поверит один – поверят все.
– Что нужно молодой семье для того, чтобы в соответствии с божественной волей «плодиться и размножаться?» – спросил он зал.
Посмотрел на реакцию. И бросил:
– Жильё! Крыша над головой! В первую очередь свой угол. Но кто сегодня может вам его гарантировать? Никто! Его можно только купить. Но как купить? Как накопить при нынешних ценах и зарплатах? Не знаете? А я знаю! Есть такое слово – «ипотека». Это когда можно взять кредит в банке и купить квартиру сегодня, а деньги отдавать десять – двадцать лет. Потом! На Западе так делают много лет...
И, судя по тому, как заинтересованно люди начали смотреть на него, а потом и одобрительно кивать в такт его словам, Дубравин понял, что попал в точку. Туда, где лежат их чаяния и нужды.
Он продолжал всё смелее и увереннее говорить о наболевшем. И его понимали. Потому, что все пять пунктов его программы направлены на одно. На выживание этого близкого ему, родного по крови и духу простого народа.
Проводили его бурными аплодисментами.
Пора уезжать. Он своё дело сделал. Но отъезд – это тоже ритуал.
На выходе его обычно встречали несколько человек. С «челобитными» и жалобами. Так как в России достучаться до властей в обычное время почти невозможно, люди пытаются прорваться именно в дни выборной кампании. Рассуждают так: «Теперь-то мы им нужны. Голоса наши. Пусть помогают».
Вот и сейчас люди подходили, благодарили и, конечно, изливали свои проблемы, беды и несчастья. Он ручкался, согласно кивал, выслушивал, кого-то сразу отправлял к помощникам, что крутились здесь же.
Уже через несколько минут его старая «Волга» снова отправилась в плавание по просёлочным дорогам. Поскрипывая на ходу металлическими косточками, этот рыдван, специально реанимированный умельцами для выборов, успешно преодолевал ямы и гигантские лужи.
По дороге к следующей точке Дубравин изучал график встреч в этом районе.
Сегодня у него их пять.
Едва они повернули в сторону крупного населённого пункта, в котором, согласно графику, значилось 623 двора, как у него в кармане раздалась трель сотового. Из него послышался испуганный голос Марины Сорокаумовой:
– Ксан Ксеич! Тут такое дело! Ну прямо никудышное дело. Всё пропало.
– Какое дело? Ты меня, Марина, не пугай! У меня сейчас тяжёлое время…
– Какой тут пугать! Губернатор Кулик вчера на встрече со школой милиции объявил, что «независимым кандидатом» от партии власти теперь пойдёт господин Сосук.
– Как Сосук? Он же обещал поддержку нам!
– Да, вот так!
– Он же офицер! И своё слово не держит! И этот Сосук, он же из бывших. Не из его команды, а из врагов…
Дубравин в своё время не раз общался с советскими функционерами. Те если говорили и обещали, то выполняли. «Видно, измельчал совсем народ!»
– Да, не держит. Но туда огромные деньжищи вложены! За спиной Сосука стоит наш самый главный олигарх. Миллиардер.
– Тот, с которым мы тогда встречались? Обедали?
– Ну да.
– Так он, значит, всё-таки решил двигать своего человека?
– Да, видно, так. Теперь у нас будет море проблем. Против нас бросят весь административный ресурс.
* * *
Он и не представлял, насколько им придётся трудно. Уже на следующий день в селе, куда Дубравин приехал со своею командою, его ждал большой и неприятный облом. Местный дом культуры встретил его ржавым замком на двери. Сам глава этого поселения, ещё вчера обещавший всемерную поддержку, спрятался с глаз долой. Телефон его не отвечал.
Они поехали дальше. Ведь, несмотря на поступившие свыше указания не допускать его до общения с народом, закрыть школы, детские сады, поликлиники, предприятия, нашлись люди, посмевшие его поддержать.
Тот же Николай Болгов, когда его спрашивали, почему он не отступился от этого чужака, приезжего, отвечал: «Этот парень – не то что наши вахлаки, которые два слова связать не могут. Он знает, что говорит. И говорит по делу!»
Но, как известно, сила солому ломит.
Они не сдавались. Теперь приходилось выходить прямо на улицу. Агитировать во дворах.
Вообще выборная кампания, так же как и войсковая операция, имеет свои правила. На войне позиции противника сначала утюжит авиация, потом артиллерия. И лишь после этого на них идут танки и пехота. На выборах первым должно отработать телевидение, затем газеты и наглядная агитация. И только потом выдвигаются вперёд агитаторы, идёт на встречи сам кандидат. Те же, кто не имеет поддержки властей, не могут рассчитывать на помощь со стороны телевидения и газет, принадлежащих администрации.
И сейчас, образно говоря, они идут в атаку сразу. С голыми руками. Вот и Дубравину теперь надо «бросаться на амбразуру».
...Дубравин и его команда подъехали во двор. Вышли из машины. Кандидат остановил какую-то женщину с коляской. И произнёс:
– Я, Александр Дубравин, кандидат в депутаты. Хочу рассказать вам о своей программе.
Кто-то по-быстрому ушёл. Кто-то отмахнулся от него как от назойливой мухи.
Но главное – не бояться! Говорить. Сначала подошёл один. Потом другой. И образовалась маленькая толпа.
Через пару минут её недоверие сменилось всевозрастающим интересом, и она начала слушать этого чудака, рассказывающего такие удивительные и загадочные вещи.
Сегодня всё, кажется, шло нормально. Люди слушали.
Пока в толпу не влезла тощая, с явными признаками потасканности и пьянства на лице истеричка. Дубравин знал, что есть и такие типажи, которым не важно, что ты говоришь и кто ты. Им нужно выплеснуть агрессию. Покричать. Самоутвердиться. Подтверждая его опасения, косматая фигура вылетела вперёд и начала орать:
– Вот он, гад, депутат-кровопийца! Пришёл, когда ему понадобились наши голоса! Чтобы, значит, голосовали за него. А у нас уже много лет течёт крыша! Куда я только не обращалась… И к нему тоже…
Главное сейчас – не дать перебить себя. И он, не останавливаясь ни на секунду, продолжал гнуть своё:
– Реформы проводить надо. Но проводить с умом. То же касается и крыш. Они текут потому, что когда-то, ещё во времена коммунистов и Никиты Хрущёва, в целях экономии денежных средств вместо нормальных покатых крыш стали делать плоские. И заливать их битумом. Вот теперь половина вашего посёлка и страдает от этого. Надо не только чинить крыши, но и принять закон о том, чтобы строить нормальные дома…
Он никак не мог закончить свою речь, рассказать до конца программу, потому что безумная тётка с перекошенным ртом продолжала орать что-то своё, не давая народу сосредоточиться на его словах.
В этот момент сбоку из толпы вышел такой представительный, крепенький импозантный старичок, судя по выправке – военный пенсионер.
Дубравин подумал: «Ну, всё, кранты. Вдвоём они уже точно сорвут мне выступление, не дадут договорить. Придётся уходить несолоно хлебавши».
Но старичок-боровичок нахмурил брови, а потом командирским голосом цыкнул на фурию:
– А ну молчать! Что вы вызверились на парня?! Он ещё даже никакой не депутат, а только кандидат. И за просчёты нынешней власти не отвечает… К тому же дело говорит. Его надо послушать! А вы тут устроили базар!
Женщина осеклась. И тихо-тихо, что-то бормоча себе под нос, растворилась в толпе.
* * *
...И так несколько раз в день. Чем дальше продвигалась кампания, тем яснее становилось, что административная машина не даст им победить. Но он не останавливался. Понимал, что биться всегда надо до конца. Каким бы он не был.
В какой-то момент власть не выдержала. Сорвалась. Чтобы запугать его агитаторов, менты схватили двоих. Вывезли их ночью в зимний лес. Отобрали шапки, рукавицы, тёплые вещи. И оставили там. На морозе.
В ответ Дубравин написал и опубликовал в газетах заметку под сакраментальным названием: «Звериный оскал власти!»