Экономия на образовании набирает обороты: в 2016 г. закроются все коррекционные школы. А их в России насчитывается 1660. Взамен в стране обещают расширять возможности инклюзивного образования: то есть перевести детей-инвалидов в обычные школы, создав там условия для их самореализации. Но непосредственно до школ доходят деньги, которых хватит разве что на пандусы для школьного крыльца.
Инвалиды, на выход!
В октябре 2014 г. о тревожной ситуации сообщила президенту Путина учитель средней школы №33 г. Смоленска Наталия Семенцова. «Вы привели статистику: 150 коррекционных школ закрыто за последнее время, – заявил президент, комментируя слова Семенцовой. – Безусловно, закрытие школ, если оно происходит, должно быть сопоставлено с возможностями инклюзивного образования. А этого, к сожалению, нет. И на это я прошу Министерство образования и наших коллег, руководителей регионов Российской Федерации, обратить самое пристальное внимание».
«Коллеги» из правительства Медведева к тому времени уже пересадили коррекционные школы на голодный паёк. Например, на каждого учащегося столичной школы-интерната №30 выделяются 8 тыс. рублей в год, а бюджет учреждения за несколько лет сократился вдвое. «Оптимизация» коррекционной школы для глухих принесла оригинальное решение: сурдопедагоги теперь работают только до обеда. А в единственной на Москву вечерней школе для глухих №197 сурдопедагогов вовсе сократили. И это Москва – в провинции ситуация ещё хуже.
Количество коррекционных школ России снижалось постепенно: в 2000 г. их насчитывалось 1967, через пять лет осталось 1810. Но обвальным процесс стал именно в последние годы: в 2012 г. – 1728 школ, в 2014 г. – 1660. При этом школьники вовсе не становились здоровее.
– Количество детей, нуждающихся в специальном образовании, ежегодно увеличивается на 4–5%, – говорит член оргкомитета движения «Образование для всех» Светлана Суворова. – Рост наблюдается за счёт увеличения доли страдающих хроническими недугами. Заболеваемость детей болезнями костно-мышечной системы выросла на 53,6%, эндокринной системы – на 45,6%, врождённых аномалий – на 41,8%. Если в 1996 году ребёнок-инвалид приходился на 70 детей в возрасте до 15 лет, то сегодня соотношение примерно 1 к 50.
Между тем коррекционные школы посещают не только дети-инвалиды. Бывает нарушения речи вызваны возрастными особенностями. Или наблюдается задержка психического развития, которую вполне можно преодолеть. В стране 30 млн детей, из которых 1 млн нуждается в коррекционной помощи. Таковы подсчёты Минобрнауки, а по данным ЮНЕСКО, у нас 2–3 млн «особых детей». Мест в коррекционных учреждениях всего 500 тысяч. А по закону «Об образовании» с 1 сентября 2016 г. исчезнет само понятие «коррекционная школа».
Взамен будет введён новый образовательный стандарт инклюзивного образования, то есть дети с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ) будут учиться вместе с обычными школьниками. Мнения экспертов разделились. Одни считают, что рядом со здоровыми сверстниками инвалиды будут лучше социализироваться. Другие опасаются, что ребёнок с умственной отсталостью или слабослышащий, наоборот, станет в школе объектом издевательств, да и общий уровень среднего образования снизится.
Как же тогда западный опыт? Например, в Швеции дети с самыми разными способностями прекрасно учатся вместе. Но проблема в том, что такой образовательный процесс нужно запускать с умом: постепенно и со значительными финансовыми издержками. А в российском варианте переход на инклюзию связан, похоже, исключительно с экономией средств. На содержание одного ребёнка с ОВЗ тратится в 20 раз больше средств, чем в обычной школе. «Реформа» заключается в том, чтобы просто посадить его за парту вместе со всеми и посмотреть, что получится.
Имя им – миллион
Министр образования, наоборот, полон оптимизма. По его сведениям, количество детей с ОВЗ, обучающихся инклюзивно, за три года увеличилось на 15,5%. В нынешнем учебном году чуть менее половины детей с ОВЗ (212 тыс.) обучаются в коррекционных школах, которые собираются закрывать. Остальные 270 тыс. ребят уже посещают обычные школы: 110 тыс. учатся в отдельных «инвалидных» классах, 160 тыс. – со здоровыми сверстниками. Итого получается 482 тыс. детей. Но ведь ещё недавно министерство признавало, что в коррекционной помощи нуждаются около 1 млн учащихся. Куда же делись без малого 520 тыс. «особых детей»? Где они? Что у Ливанова с головой?
По всей видимости, они растворились в чиновничьих отчётах. К тому же стало сложнее получить инвалидность.
– Я третий год доказываю, что у моего 5-летнего сына детский церебральный паралич, – рассказывает Оксана из Новгородской области. – Вместо того чтобы нормально обследовать ребёнка, требуют собирать бумаги. А нет статуса инвалида – значит, и пособия нет. И в какую школу мне его отдавать?
У родителей ребёнка с ОВЗ есть две альтернативы обычной и коррекционной школам: специализированный интернат Минздрава или домашнее обучение. На интернат редкий родитель решится, зато к домашнему обучению власти его толкают обеими руками. При этом практически все расходы и хлопоты ложатся на семью.
– Мой ребёнок – инвалид по зрению, отдали его в инклюзивный класс, – рассказывает Ольга Мартыненко из Петербурга. – В первом классе я боролась за то, чтобы защитить ребёнка от издевательств одноклассников. А на следующий год уже педагоги стали топить мальчика в двойках,хотя основная причина плохой успеваемости была в том, что он не видит написанного на доске. Я пыталась перевести сына в другую школу, но мне отказывали по формальному поводу – вы, мол, по адресу не к нам приписаны. Хотя понятно, что не хотели брать лишнюю проблему. И что оставалось? Только перевести ребёнка на домашнее обучение.
Не по Димке шапка
Инклюзия – процесс комплексный и постепенный. В странах, на успехи которых кивают наши чиновники, в нём участвует всё общество. Детям с пелёнок объясняют, что некоторым их сверстникам повезло меньше, чем им, – они тяжело больны. И издеваться над слепым или глухим – верх скотства. Да и родителей хулиганов за это могут сурово оштрафовать. Параллельно вузы готовят специалистов в нужном количестве, каждый школьный учитель должен сдать отдельный курс по работе с детьми с ОВЗ. В школе на каждых 5–6 проблемных детей приходится тьютор – взрослый друг, помогающий ребёнку сгладить все возникающие противоречия со средой.
На фоне этой работы уже мелочью выглядит техническая сторона. Если у ребёнка проблемы со зрением, то необходимо иметь аудиобиблиотеку всех учебников и пособий, рельефный материал, специальную оптику. Обычная вещь – преобразователь световых сигналов в звуковые и тактильные. Как дважды два – пандусы для колясочников и лифты. В подавляющем большинстве российских школ всего этого нет. Как нет тьюторов, а учителя, когда ребёнок с ОВЗ их не понимает, просто орут. Более того, редкие школы, где для «особых детей» созданы хоть какие-то условия – продукт энтузиазма их директоров. А все остальные – нормальное следствие министерской «заботы».
Одновременно с объявлением о закрытии коррекционных школ, премьер Медведев объявил, что на инклюзию из федерального бюджета выделят 3 млрд рублей. Как сказано в официальных сообщениях, эти средства «будут распределены между 82 субъектами РФ на формирование 3150 базовых общеобразовательных школ с условиями для инклюзивного образования детей-инвалидов». Но вот какое дело: в 2011 г. на эти цели выделялось 9 млрд – в три раза больше. А последствия крайне скромны.
Детский омбудсмен Павел Астахов отметил, что за последние 5 лет количество специальных (коррекционных) учреждений сократилось в России на 8,6%. При этом число коррекционных классов возросло лишь на 5,4%, а в период с 2013 по 2014 год и вовсе начало снижаться – на 37 штук.В 2011 г. в Минобрнауки клялись учесть «все аспекты», сформировали программу «Доступная среда». Прошло четыре года. Много ли вы видите съездов для колясочников у ближайшей школы?
3 млрд руб. на 3,1 тыс. российских школ – это меньше миллиона рублей на школу. Никакую инклюзию на эти деньги запустить невозможно.
– Мы проводили исследование внедрения инклюзивного образования в Петербурге в 2013 году, – говорит политолог Анна Рудая. – 10 городским школам досталось 9,7 млн рублей. Но, во-первых, в коррекционных школах города обучается 4 тыс. детей – в 10 учреждений их распределить никак не получится. Во-вторых, денег хватит только «на булавки». Одна из школ Приморского района разместила заказ на пандусы и поручни в своём здании на сумму 959 тыс. рублей. Вот и годовой бюджет! А где взять на всё остальное?
Инклюзию сознательно сделали бревном, которое запускают против течения. Ведь большую часть денег на её развитие должны искать регионы. По мысли медведевских реформаторов закупать за валюту электронные лупы и сенсорные айпады будут те самые областные чиновники, которые сейчас в поте лица кромсают социалку по всей стране: школы, больницы, дома престарелых. Пытаясь хоть как-то свести концы с концами, они заточены на сокращение бюджетников и всех связанных с ними расходов. И уже заострили жало на освобождающиеся здания. И вдруг им новый привет из центра: «обеспечить развитие инклюзивного образования». Получается как в анекдоте: «Спросили, что такое квадратный трёхчлен – а я и не знаю. И даже представить себе не могу».