Лидер группы «Несчастный случай», актёр, автор песен из фильмов «День радио» и «День выборов» Алексей КОРТНЕВ принимал заметное участие в российском протестном движении последних лет. Сейчас музыкант сторонится общественно-политической деятельности, но злободневных тем отнюдь не избегает – ни в песнях, ни в разговорах.
Нам такое не грозит
– Вы заканчиваете работу над альбомом «Кранты». Заглавная песня уже известна публике. «Бомжи, бандиты, депутаты, и злых омоновцев орда, и генералы со знамёнами и пушками провалятся туда…» Альбом получается остросоциальным?
– Его нельзя назвать музыкой политического протеста, хотя социальные вещи в нём, конечно, будут. В частности, песня «Офигеваю, мама» впрямую затрагивает события майдана. Должен сказать, что мы не включили в свой репертуар три песни, написанные за последние несколько лет. Не включили по политическим соображениям. Впервые. Настолько критичным стал градус политической борьбы… Эти песни были моим ответом на происходящие события, но тут же происходили новые события, которые меняли моё отношение к ситуации. Я просто не успевал их исполнить. Пока мы возились с аранжировками, песни протухали, как селёдка.
– Например?
– Например, мы написали здоровенную вещь по следам нескольких скандалов, связанных с РПЦ. Это была смешная антиклерикальная песня. Пока мы её готовили, начались чудовищные наезды на Русскую церковь, а также чудовищные наезды её сторонников на её противников. Мы поняли, что нельзя в это вмешиваться. Если высказываешься каким-то образом, то занимаешь одну из сторон противоборства, которые, противоборствуя, отбросили стыд и совесть.
То же самое сейчас происходит с конфликтом на Украине. Не могу высказываться, хоть и думаю об этом день и ночь. Постоянно слушаю радио. И наверное, зря, потому что так с ума можно сойти. Для меня в этом конфликте нет правых и неправых.
– Когда на майдане стали погибать люди, вы не испугались от мысли, до чего мог дойти российский протест?
– Я достаточно хорошо знаю разницу между украинцами и россиянами. Украинский народ всегда был склонен к вольнице, к поиску воли любой ценой. В России нет и не было ничего подобного той форме выражения недовольства, какая укрепилась на Украине. Это хорошо видно на протяжении последних десятилетий. Палаточные городки в Киеве присутствуют постоянно: то люди протестуют против политики Тимошенко, то против её преследования. В нашей стране такого быть не может. Я мало в чём согласен с президентом Путиным, но точно согласен с ним в том, что «оранжевая» революция в России не пройдёт.
Внешний враг
– Как думаете, извлекла ли российская власть из майдана какие-то уроки? Станет ли больше думать о народе? Или все её выводы будут заключаться в дальнейшем закручивании гаек и борьбе с иностранными агентами?
– В том-то и дело, что у нашей власти нет необходимости больше думать о народе. Украинский кризис накрыл российский протест гробовой доской на долгие годы. Сейчас не только обыватель, но и умеренный оппозиционер вроде меня не откроет рот и не вякнет что-либо в поддержку акций протеста. Потому что – да, вот к чему это может привести.
К тому же возник сильный образ внешнего врага, который ежедневно подкрепляет свой устрашающий образ очередными заявлениями. Ни о каком бунте не может идти речь, когда всем показано воочию, как дважды два четыре, что ухудшение экономической ситуации в России обусловлено санкциями Запада. Спроси любую бабушку в деревне, почему у неё низкая пенсия, – она скажет, что Запад мешает нам развиваться.
– А вы бы на месте президента какие выводы сделали? Отправили бы в отставку правительство Медведева? Или оно ещё не проявило себя во всей красе?
– Это сложная шахматная партия. Я уверен, Владимир Владимирович всё просчитывает. Не знаю, хороший ли он стратег, но тактик он великолепный. Фигуры по доске двигает очень оживлённо и, как правило, очень успешно. Думаю, если он не отправляет правительство в отставку, то на сегодняшний день нет такой необходимости.
– Пытаются ли вас поставить сейчас в позицию человека оправдывающегося? Я имею в виду что-нибудь в таком духе: «А твой Навальный против присоединения Крыма!»
– Слава богу, в моём окружении нет людей, которые бы так сказали. Оно формировалось очень долго, с университетских времён, и на 99% состоит из людей разумных, склонных к рефлексии. Никто не скажет такой глупости, как «твой Навальный». Для этого нужен определённый тип мышления. Недавно знакомый рассказывал мне, как в Америке один артист стал предъявлять ему претензии за политику России: «А вот твой Путин…»
– Вы упомянули образ внешнего врага. До недавних пор этот образ воспринимался как изобретение кремлёвских политтехнологов, призванное отвлечь нас от внутренних проблем. Но теперь внешний враг выглядит гораздо реальнее.
– Согласен. Что касается крымского вопроса, то здесь я всё-таки занимаю достаточно чёткую позицию. На мой взгляд, присоединение Крыма к России в сложившейся ситуации стало необходимостью, в том числе с точки зрения государственной безопасности, а значит, и нашей личной безопасности. С одной стороны, я не могу представить, чтобы страны НАТО напали на Россию. Но, с другой стороны, в тысяче километров от нас идёт война, люди стреляют друг в друга из установок «Град» – этого тоже нельзя было представить полтора месяца назад.
– Наверное, грядущий альбом неслучайно называется «Кранты». Вы испытываете чувство тревоги в связи с войнами и экономическими кризисами?
– И очень серьёзное. Проживаю сейчас один из самых несчастливых кусков своей жизни. В 90-е я чувствовал себя свободным, как бабочка. Да, не было жратвы, не было денег, но и тратить их мне было не на кого. А теперь я обременён огромной семьёй, большим хозяйством и, наконец, группой из 11 человек, у которых тоже есть свои семьи. Много думаю о том, как мы будем зарабатывать и чем питаться. Надо признать, мы все привыкли к обеспеченной жизни. Сейчас всё это может прекратиться.
– И как спасаетесь от таких мыслей? Юмором?
– Пока не удаётся спастись. Нахожусь в сильно подавленном состоянии. Впрочем, это мне свойственно.
– Правда? Ваше творчество при всей сложности затрагиваемых вопросов было и остаётся позитивным.
– На самом деле это довольно удивительно. Видимо, так работает «свечной заводик» в моей голове. Я вообще-то не весёлый человек, хотя многие знакомые считают меня таковым. Это даётся некоторыми усилиями.
Музыка в реальной жизни
– Поговорим о светлом – о музыке. Как оцениваете успех телешоу «Голос»?
– Прекрасно оцениваю. И не только я, но и абсолютное большинство моих коллег. Есть, кстати, ещё одна великолепная и бескомпромиссная программа, но менее популярная, – «Большой джаз» на канале «Культура», где точно так же соревнуются вживую джазовые музыканты. Когда что-то делается в режиме реального времени, без возможности редактуры, это производит сильнейшее впечатление. Среди исполняемого материала в «Голосе» много качественного, в том числе много эстрадной классики, – программа не скупится на расходы, связанные с авторскими правами. Конечно, это повышает музыкальную культуру аудитории.
– Пения под «фанеру» в российской поп-музыке становится меньше?
– Думаю, «фанера» по-прежнему процветает в гастрольных турах. Поймать артиста на этом стало почти невозможно, потому что качество фанеры выросло вместе с возможностями компьютера. Но если говорить о телевидении, то на Первом канале нет ни одной программы, в которой бы использовалась фанера (за исключением новогоднего шоу). Это огромное достижение.
– «Несчастный случай» выступает не только в клубах, но и на корпоративах. Вы принимаете все предложения?
– Мы не играем для частных лиц, являющихся госслужащими, потому что они расплачиваются деньгами, украденными у государства. Также мы не играем для производителей алкоголя и табака. Пришли к этому мы не сразу: пять–семь лет назад играли для кого угодно. Со временем повзрослели.
– Может быть, вы стали отказываться от этих предложений потому, что вам стало поступать много других предложений?
– Не так уж их и много. Их достаточно, я не жалуюсь. Но мы могли бы потянуть больше концертов, я вас уверяю.
– А в госкорпорациях играли?
– Играли до декабря прошлого года, пока Владимир Владимирович не запретил корпоративы в госкорпорациях. Очень многие тогда обломались, и мы в том числе (смеётся). На празднике в корпорации ты развлекаешь тысячу человек – обычных людей с обычным доходом. А играть в бане у руководителей «Роснано», «Роснефти» или ещё какой-нибудь «Рос…» – не хочется.
– А перед бывшими бандитами приходится выступать?
– Думаю, таков каждый второй концерт. Ковырни ногтем любой банк, любую успешную корпорацию – доковыряешься именно до этого. Когда-то почти все они были бандосами. Главное, чтобы сейчас себя хорошо вели.
– Приходилось ли ругаться с заказчиком?
– Да, мы несколько раз прерывали концерты. Бывает, что заказчик или его гости ведут себя совершенно по-хамски. Однажды в городе N гости из ФСБ на одном корпоративе стали делать нам замечания в оскорбительной форме, что мы играем и поём слишком громко. Мы удалились, после чего заказчики на протяжении долгого времени звонили нашему директору, требуя от нас каких-то извинений. Хотя деньги за концерт мы сразу же вернули. Мы всегда их возвращаем в подобных ситуациях.
– В заключение хочется вспомнить фильм «День выборов» с вашими песнями. Ощущаете ли вы либерализацию выборного процесса, когда-то объявленную Медведевым?
– Думаю, сейчас её не будет. Сейчас вообще не время произносить слово «либерализация» – только негативные ассоциации с ним связаны. Хотя в слове «свобода» («либерасьон») ничего плохого нет. Спроси любого: «Ты за свободу?» – «Конечно!» – «Значит, ты за либеральные ценности?» – «Господь с тобой, ты что!»
– В сентябре – региональные выборы, в том числе в Москве. Вы по-прежнему живёте в ощущении, что все кандидаты – плохие люди нетрадиционной ориентации?
– Я настолько отвлёкся на основной конфликт современности, что даже не знаю, кто избирается в столичный парламент. Надо посмотреть.