В России существует огромная пропасть между музеями, обладающими «федеральным» статусом, и всеми остальными. Например, бюджет Эрмитажа составит в 2014 г. 6 млрд. рублей, ещё 14 млрд. ахнули на подготовку к 250-летнему юбилею сокровищницы. Между тем в провинции малые музеи закрываются из-за долга по электричеству в 100 тыс. рублей. Среди них есть и не слишком интересные собрания водочных шкаликов, но встречаются ценнейшие экспозиции, например военных лет. Это не значит, что деньги того же Эрмитажа нужно размазать тонким слоем по провинциальным собраниям колобков или леших. Но надо понимать, что 90% российских музеев держатся на голом энтузиазме, и вечно так продолжаться не может. Большинство собраний возникло до распада СССР, а люди, вся жизнь которых связана с этими музеями, постепенно уходят.
Мышеловка
10-тысячная Тотьма находится в 200 км к северо-востоку от Вологды – это самая что ни на есть глубинка. Тем не менее в городе 6 музеев, и все «по делу»: у Тотьмы богатейшая история. Местные купцы в XVII–XVIII веках снарядили 26 экспедиций в Америку: добирались по земле до Иркутска, потом по сибирским рекам выходили в Охотское море, где строили полноценные корабли и в обход Камчатки отправлялись на Аляску. На всё про всё уходило 2–3 года. Именно благодаря тотьмичам Россия приросла Америкой, родом из Тотьмы был легендарный Иван Кусков, основавший Форт-Росс в Калифорнии. Возвращаясь на Вологодчину, купцы строили в родном городе оригинальные храмы в духе барокко. После большевиков из 17 церквей осталось 5, но и они делают город красивейшим и уникальным.
С 1991 г. шесть городских музеев (плюс два в соседних посёлках) собраны в Тотемское музейное объединение, которое финансируется исключительно районом.
– Администрация нам очень помогает, но выше головы не прыгнуть: катастрофически не хватает оргтехники, о современных экспозициях с мультимедийным оборудованием я вообще молчу, – говорит директор ТМО Алексей Новосёлов. – Но не факт, что на областном уровне мы получили бы лучшие условия: у Вологодской области большие долги и денег на культуру нет, о чём не раз говорилось прямым текстом. Рассчитываем на гранты, включаемся в проектную деятельность. Частные спонсоры помогают только по мелочи: призы для конкурсов например.
Это и называется «музей на энтузиазме»: когда зарплата старшего научного сотрудника – 9 тыс. рублей. А всего в коллективе полсотни человек. Но, даже если они искренне болеют за своё дело, музейная деятельность всё равно висит на волоске. В тотемских музеях – 77 тыс. единиц хранения, из которых удаётся единовременно экспонировать 12%. К тому же музей мореходов находится в здании Входоиерусалимской церкви, а краеведческий музей – в стенах бывшей духовной гимназии. И РПЦ может в любой момент предъявить на эту недвижимость свои права.
Примером частной инициативы в музейном деле является народный музей в г. Мышкине, созданный группой краеведов в 1966 г. и развившийся благодаря энтузиазму жителей. Всё началось с добровольного молодёжного объединения, не имеющего материальной поддержки властей. После позитивной статьи в областной газете ребятам выделили здание кладбищенского храма, который три года доводили до приемлемого состояния. Ещё через семь лет музею досталось здание столярной мастерской, целое десятилетие бились за право создать музей под открытым небом, куда свозили традиционные крестьянские постройки. Так появились коллекции прялок и кованых изделий, в доме местного водочного короля Петра Смирнова воссоздали купеческий быт. В итоге вырос музейный комплекс из 12 зданий, занимающий 2 гектара.
– Теоретически музей – это не собрание абы чего: речь идёт о сборе, хранении и изучении памятников естественной истории, материальной и духовной культуры, – говорит историк Павел Серпухов. – Что подходит под этот критерий? Например, при гостинице в Великом Новгороде создали музей забытых вещей. Это интересная идея, постояльцы часто заходят взглянуть. Но какова культурная ценность такой экспозиции? И как быть властям, если собрание скамеек или чупа-чупсов вдруг начинает просить денег? В том же Мышкине есть интереснейшие музеи, но туристы валом валят в местный Музей мыши, представляющий собой странное собрание «мышиных» игрушек и поделок со всего мира.
По следам коммерческого успеха музея на Волге в Светлогорске (Калининградская область) возникла «Мышеловка». Идея этого музея выросла из частной коллекции мышей (постеров, книг, фигурок, шаржей), которая собиралась в течение 15 лет. Стоимость входного билета – всего 50 рублей, а летом в приморском городке полно туристов. Культурная ценность такого собрания сомнительна, но оно вполне может самоокупаться. А ведь в России полно музеев, которым наплыв посетителей не светит.
Дышим на ладан
В 1967 г. в посёлке Шелтозеро на границе Карелии и Ленобласти возник Вепсский этнографический музей. Внимание туристов ему не светит: вокруг дремучие леса, до федеральной трассы – 30 километров. Де-юре это филиал Карельского государственного краеведческого музея, но местный комитет культуры может такой филиал «отцепить», едва объявят кампанию за сокращение расходов. Вепсов в России осталось менее 6 тыс. человек. Но без этого финно-угорского этноса, который новгородцы называли «чудью», невозможно представить себе развитие ладожских земель. Ещё в XIX веке вепсов насчитывалось более 50 тыс., они создали древнейшую самобытную культуру.
А если музей находится в глубинке, да ещё и частный – для чиновников он как бельмо на глазу. В карельском посёлке Куркиёки бывшая петербурженка Лидия Иванова содержит музей финского архитектора Ларса Сонка. Имя в России совершенно неизвестное, но среди творцов европейского модерна начала XXвека Сонк – в первой десятке. Он строил дачи президента Финляндии и композитора Сибелиуса, почтамт в Хельсинки, церкви в Турку и Тампере, а в России единственное творение архитектора – в Куркиёки.
В 1991 г. Лидия Иванова с мужем купили этот дом на дрова – он стоял без окон, дверей и полов. Что это творение великого архитектора, в округе не знали и знать не хотели. Иванова с мужем восстанавливали дом 8 лет, четыре года добивались в Минкульте постановки здания на учёт. Естественно, никаких дотаций на музей не получали, заработать удалось на съёмках здесь двух кинофильмов. Какая тут может быть самоокупаемость, если билет стоит 40 рублей, а посетителей за год – человек 300? Ивановой 74 года, живёт она здесь одна, летом дети и внуки помогают. Но разве это не называется «музей дышит на ладан»?
С 1975 г. на авиабазе Дягилево под Рязанью существует старейший музей дальней авиации в стране. Здесь собраны редкие модели Ту-16, М-4, Ту-22П, Ту‑22М2, Ту-22М3 и Ту-95К – всего 8 тыс. экспонатов. В залах под крышей выставлены подлинные реликвии: детали машин, приборы, документы, вещи и награды знаменитых лётчиков, простреленные в бою карты и военные письма. Однажды Министерство обороны решило снять музей с баланса, чтобы сэкономить на что-то более важное. Шёл 2009 г., когда финансирование военного ведомства стало одним из лучших в истории. Умереть музею не дали: военные лётчики бросили клич, нашли спонсоров, и собрание функционирует на общественных началах.Но надолго ли? И сколько похожих музеев тихо канули в Лету, а вещи из их коллекций пополнили чёрный рынок.
– Провинциальные музеи не менее важны, чем Эрмитаж или Кремль, – говорит историк Сергей Ачильдиев. – Не забывайте, что по европейской части России прокатилась Гражданская война, потом Вторая мировая, и большевики 70 лет уничтожали всё, что связано со старым строем. На таком историческом фоне нужно беречь крошечные музеи народных промыслов – например, плотницкого искусства поморов. За ними уже ничего нет, это единственная связь времён. Однако приезжаешь в такой музей: хозяин-энтузиаст семь раз судился с администрацией, которая хочет его закрыть, прописался в здание, чтобы не выгнали. Местным властям обычно не нравится, когда у них под боком существует предприятие, с которого денег не получить, а отношения выстраивать приходится. Случись что с таким хозяином – музея завтра же не станет.
Идея финансировать все подряд провинциальные музеи из центра, наверное, неадекватна. Тогда в каждом втором доме назовут экспонатами, например, свои ложки-вилки и будут требовать средств. Но Минкульт сегодня даже не располагает сведениями, сколько в стране музеев. Нет хоть какой-нибудь их классификации, потому что заботу об этом удалось спихнуть в регионы. А те ведут себя очень по-разному.
Ликвидация музеев ведь может оказаться такой же выгодной, как ликвидация заводов. Например, в Петербурге в 1990-е годы закрыли музей авиации. Экспонаты, среди которых были самолёты, стоящие у коллекционеров по 60 млн. руб., потерялись было в недрах комитета по культуре. Но сегодня всплывают в зарубежных коллекциях.