До озера Ажабачье добираться часов двенадцать — если ехать без долгих остановок и ночевок из Петропавловска. На двадцать первом километре, не доезжая Усть-Камчатска, группу ученых встречает Сергей Петров, сотрудник КамчатНИРО. На озере много лет работает пункт наблюдения института. На Ажабачьем нерестится знаменитая нерка усть-камчатского стада.
В этом году лососевая путина началась активным свалом ранней весенней нерки, чавычи было меньше, теперь же активно идет кета. Рыбопромышленники кружат на вертолетах, рассматривают свои невода, на заводах — в цехах кипит работа.
Последние две недели нерку не ловили, много взяли за июнь — были объявлены проходные дни. Ученые КамчатНИРО не только дают свои рекомендации относительно количества проходных дней, но и наблюдают за тем, как рыбопромысловые артели соблюдают правила лова. Рыбаки не всегда довольны ограничению в лове, однако, делать нечего, нужно соблюдать правила. Река Камчатка до самого озера Ажабачье разделена на тони, каждый участок облавливают бригады для данного завода-переработчика. Закупочная цена для рыбаков составляет до семи рублей за килограмм живого рыбьего веса. Промышленники продают нерку минимум за сто двадцать. Переработанная — копченая, вяленая — стоит не менее пятисот рублей. Рыбный бизнес остается одним из самых прибыльных и доходных на Камчатке. Владельцы и директора заводов понимают, если не сберечь стадо озера Ажабачье, нерка не больше придет сюда через четыре года и через восемь и через двенадцать...
Полностью фотогалерею "Камчатка. Озеро Ажабачье смотрите здесь
Ученые КамчатНИРО ведут многолетние наблюдения, дают свои прогнозы, определяют ОДУ, допустимый улов. Сергей Петров много лет живет на берегу озера, он старожил Ажабачьего, окрестные леса перехожены им вдоль и поперек. Сергей приглашает сходить с ним в лес, чтобы увидеть, как живут медведи озера Ажабачье. Идти приходится долго, петлять между шаломайниковыми зарослями, спускаться в глубокие лощины, подниматься по крутым склонам. Шесть собак, лаек, сопровождают опытного охотника. Залаяли. Сергей остановился, поднял руку — медведь! За пять с лишним часов перехода собаки согнали с мест кормления не менее десяти медведей. Зачем считать медведей озера Ажабачье? Вполне разумный вопрос. Количество медведей зависит от количества пришедшей на нерест нерки. Косолапые облюбовывают себе крутые склоны вдоль речки, на отмелях ловят нерку, одетую в красный брачный наряд. Медведь наловит рыбин: выедает самое вкусное — кишки, икру. Разорвет всю рыбину, будто балуется. Когда медведь наедается он отваливается на примятую траву - развалится и будет так лежать весь день, а вечером снова выйдет на рыбалку. Сергей говорит, что медведей по сравнению с прошлыми годами стало намного меньше. Раньше он шел по медвежьим тропам, а ему наперерез выходили медведи. Приходилось кричать, свистеть, отгонять, иногда стрелять. Теперь же появилось много медведей мигрантов. Известно, что медведи могут проходить до шестьсот километров в поисках пропитания. Пришлые медведи ведут себя не так, как местные, они более агрессивны. Медведи Ажабачьего боятся человека, предпочитают уступать дорогу. Однако нужно быть осторожным в лесу, чтобы не напугать зверя и не вынудить его к нападению. Пришлые медведи имеют другой опыт — они научились питаться из мусорных баков, не боятся подходить близко к жилью человека.
Собаки отгоняют медведей от нерестилища, дают возможность рассмотреть поближе, как нерестится ажабачьинская нерка. Медвежья тропа приводит к озеру, которое расположилось в самой глуши леса. Нерестилище укрыто густыми кронами каменных берез, по склонам растет ольховый стланник, кажущийся на первый взгляд мягким ковровым покрытием, но на самом деле проходить через такие заросли очень трудно.
Озерцо размером с городской пятидесятиметровый бассейн, в нем плавает несколько тысяч особей нерки. Половина из них уже отнерестилась, белеет недвижимыми телами. Нерка моноцикличная рыба — она рождается в своем нерестилище, сеголетками скатывается в море, нагуливается в течении четырех лет и возвращается половозрелой особью в родное озеро, чтобы отнереститься и умереть. Своими гниющими телами нерка, как и другие разновидности лосося, кормят подрастающую молодь.
На реке работают рыбаки: ловят рыбу неводами — сплавом. Рыбак на лодке с высоким бортами заплывает вверх по течению - туда, откуда начинается тоня - участок его артели. После этого выбрасывает невод, выставляя его поперек речного русла. Сеть разворачивается, вытягивается ко дну свинцовыми грузами, привязанными к нижней части невода. Течением сетку несет вниз, Рыба как известно идет на нерест против течения. Попадая в сети, она становится добычей рыбаков. В один кулас, рыбацкую лодку, помещается до двух тонн рыбы.
Старые рыбаки говорят, что работа эта не из легких: приезжали чужаки в поисках легких денег — через две недели адского труда бросали работу, разрывали контракт и уезжали навсегда из этих комариных краев. Комары на реке Камчатке отличаются особым размером и кровожадностью. Обычная противокомариная мазь на них не действует, нужно покупать особую в красном флконе, брызгаться в час не менее двух раз. Мошка кусает до синяков. Солнце обжигает кожу лица и рук.
Рыбаки приходят на эту реку каждый год, приводят своих детей. Привыкли. Больше всего именно местные рыбаки думают о своем ажабачьем нерочьем стаде. Поэтому «наука», представители КамчатНИРО, здесь в авторитете. Ученых уважают, прислушиваются к их мнению, верят. Хочется, конечно, заработать побольше денег — поймать больше рыбы. Но жадность и недальновидность приведет к печальным последствиям. Не будет рыбы, не будет новой путины, не будет зарплаты, не будет жизни. Слава богу, что здесь в Усть-Камчатске это понимают и люди и медведи.