Национальный вопрос окончательно превратился в постоянную повестку дня. Свой ответ на него даёт профессор МГИМО Валерий Соловей.
То ли ещё будет
«АН»: Правильно ли говорить, что коренное население России недостаточно толерантно?
Соловей: Нас режут, убивают – а мы должны проявлять понимание? Это, извините, какая-то людоедская логика.
«АН»: Почему преступления мигрантов возмущают людей так сильно, как ничто другое?
Соловей: Потому что преступления совершаются людьми, которые очень отличаются от коренного населения – фенотипом (внешностью), культурой, языком. Когда таких людей немного, мы их не замечаем, ассимилируем, абсорбируем. Но, когда их количество превышает критическую планку в районе 10%, то межэтнические конфликты запрограммированы. Если верить оценкам международных организацией, в России 11 млн. мигрантов. Полагаю, реальная цифра выше. Они концентрируются в крупных городах России, где в итоге составляют больше 10% населения. Кроме того, приезжие часто избегают наказания благодаря поддержке со стороны этнического криминалитета, что также вызывает гнев местных жителей.
Я подчёркиваю: мы имеем дело с мигрантами, которые отличаются от нас. В 90-е годы в Россию тоже приезжало немало иностранцев, но, в основном, из Белоруссии, Украины и Молдавии – и это не вызывало такого напряжения. Акцентирование на различиях не надо называть расизмом, не надо клеймить русских ксенофобами. Это качество – ощущение важности отличия – заложено в природе человека с незапамятных времён, когда любое отличие несло угрозу. И Россия находится не в авангарде данного процесса, а в арьергарде. Европа давно стонет от аналогичных проблем.
«АН»: Всё же кое-где толерантность работает. В Швейцарии и Нидерландах этносы и религии сосуществуют довольно мирно.
Соловей: В Швейцарии на выборах антииммигрантская партия заняла первое место, в Нидерландах – третье. И это не «фашисты», это защитники демократии и либерализма. Власти России до сих пор не позволили создать ни одной реальной антиимигрантской партии. А при отсутствии цивилизованного политического национализма страна получает уличный, нецивилизованный. Даже в Германии националистов допускают к выборам, поскольку это вводит их в определённые рамки. Закрывая путь парламентской борьбы, государство провоцирует массовые волнения и силовые действия. Надо позволять пару куда-то выходить, иначе машина взорвётся.
«АН»: В своё время выразителем антиимигрантских настроений стала «Родина» Д. Рогозина, но в 2003 году её сняли с московских выборов, а потом растворили в «Справедливой России».
Соловей: Заметьте: в 2003 году национальный вопрос стоял совсем не так остро. Но уже тогда оказалось достаточно снять ролик «Очистим город от мусора!» про приезжих хулиганов – и популярность партии выросла как на дрожжах. «Родина» стала догонять «Единую Россию» по рейтингу и, соответственно, не дошла до выборов. А сейчас национальная тема – сверхактуальна. Это поистине главное требование жителей крупных городов – ограничить миграцию. Если некоторое время назад оно входило в пятёрку главных требований, то теперь оно – первое. В этом повинны русские националисты? Нет, таков результат политики властей.
«АН»: Интересно отметить, что волгоградский центр противодействия экстремизму, проглядевший теракт, в прошлом году арестовал парня за размещение в Интернете фотографии К. Кинчева, вскинувшего правую руку. Парень отсидел четверо суток.
Соловей: За националистические взгляды власть преследует людей чаще всего, особенно в провинции. Причём, как правило, русских людей. Применение статьи 282 к русофобам – исключительный случай. Так что её совершенно справедливо называют «русской статьёй».
«АН»: Своей реакцией на Бирюлёво власть как будто указала на эффективность погромов. Овощебазу закрыли. Убийцу доставили на вертолёте в главный полицейский кабинет страны, словно лидера террористов.
Соловей: Двух-трёх тысяч человек в Бирюлёве власть испугалась больше, чем 70 тыс. человек на Болотной. Участники бирюлёвского протеста – это граждане, которые голосовали за Путина и за Собянина. Чтобы эти люди вышли на улицы, властям надо было ну очень «постараться». Надо было в течение долгих лет позволять, чтобы русских убивали, резали, грабили. И людей это достало, говоря обиходным языком. Не надо интерпретировать данный протест как подростковый – в нём участвовали взрослые семейные мужчины. Они вышли защитить своё естественное право жить в своей среде обитания, а в первую очередь – просто право жить. У них не было политических требований. Закрыть овощебазу и выселить мигрантов – это не политика. Но, если люди увидят, что власть по-прежнему не решает проблему и отделывается болтовнёй, – тогда недовольство будет направлено против самой власти. На Кремль, может быть, они не пойдут. Но на районную управу и на отделение полиции – запросто. И попробуйте открыть по ним огонь. Подчеркну, речь идёт не только о Бирюлёве и не только о Москве.
Власть мигрантов
«АН»: Путин однажды назвал себя и Медведева «русскими националистами в хорошем смысле».
Соловей: Он сказал это, обращаясь к представителям Запада. Перед той встречей Путину подсунули западную газету, где его назвали русским националистом, и Путин решил это обыграть. Конечно же, президент не является русским националистом – ни в каком смысле. Его недавнее заявление, что России не нужен визовый режим с Закавказьем и Средней Азией, говорит само за себя. Если у нынешней власти есть какая-то идеологема, то – Евразия. Путин видит себя мессией, который должен восстановить пусть не СССР, но хотя бы его подобие – евразийское пространство. В глазах президента ограничение миграции разрушает эту идеологему. Между тем визовый режим не исключает обмена товарами и услугами. Если есть что оттуда ввозить, то оно будет ввезено, это естественный процесс. Между Россией и её главным торгово-экономическим партнёром – Европейским Союзом – действует визовый режим.
«АН»: Неофициально позиция власти объясняется так: введём визовый режим – таджики обидятся, откажутся от российской военной базы и пригласят войска НАТО.
Соловей: Войска НАТО стоят в Прибалтике. А Прибалтика находится к Москве поближе, чем Средняя Азия и Закавказье. НАТО используется российской властью как жупел. Такой аргумент кажется весомым – все замирают, геополитика же! Но если вдуматься, то этот аргумент смехотворен.
«АН»: Всё же хоть от каких-то мигрантов есть польза?
Соловей: 80-90% иностранных рабочих – избыточны. Они сбивают цену на труд. Мигранты – это пробки, давка в общественном транспорте, очереди в детские сады, переполненные классы в школах, роженицы-иностранки, составляющие в московских роддомах треть всех рожениц. Миграция лишает экономику стимула к инновационному развитию. Зачем экскаватор, если дешевле нанять сто таджиков? В результате падает качество производимой продукции. Например, качество жилья, построенного мигрантами, – чудовищное. Это вам скажет любой строитель, даже если речь идёт об элитном жилье.
Почему мы должны платить по чужим счетам? Правительства среднеазиатских стран поощряют миграцию, чтобы избавиться от избытка человеческого ресурса, снять напряжение, не проводить никаких реформ. Но нам-то это зачем? В 2012 году мигранты вывезли из России 12 млрд. долларов только через платёжные системы. Сколько они вывезли наличными – посчитать невозможно.
Наконец, преступность. Россия – основной потребитель афганского героина. Основной транзитёр афганского героина – Таджикистан. Ни одно нормальное государство не держит открытой границу с наркотранзитным государством. Мигранты совершают каждое шестое убийство и каждое третье изнасилование (а в Москве на их счету – 70% изнасилований). Иными словами, они совершают преступления чаще, чем коренные жители.
«АН»: Про Среднюю Азию и Закавказье – понятно. Но как быть с приезжими из Северного Кавказа? Ведь это – часть России.
Соловей: Существует такое противоречие: большинство россиян выступает за территориальную целостность, но при этом не воспринимает Северный Кавказ как свою страну. Там живут не по российским законам, не по российским правилам поведения, и вся Россия это знает. Таков исторический процесс: сначала происходит ментальное отторжение территории, граница проходит в головах – и только потом это реализуется в политике. Примером ментального отторжения можно считать реакцию общества на недавний эпизод, когда на интернет-выборах символа России победила мечеть «Сердце Чечни». Реакция была предсказуемой: истерический смех самых толерантных людей и отвращение большинства. Хотя в некотором смысле эта мечеть и вправду является символом путинской России.
Вряд ли русский народ может поддержать политическую силу, которая провозгласит своей целью отделение Северного Кавказа. Но реорганизацию этого региона люди поддержали бы с радостью. Во-первых, надо прекратить выплату повышенных дотаций, дани. Во-вторых, на Северном Кавказе идёт постоянная гражданская война – необходимо ввести на этой территории чрезвычайное положение, которое ограничило бы перемещение жителей Северного Кавказа по России.
«АН»: Когда заходит речь о жёстких мерах в отношении мусульман с Кавказа и из Средней Азии, на это говорят: «А как отреагируют татары?»
Соловей: Совершенно надуманная постановка вопроса. В нашем случае применима концепция Льва Гумилёва о комплиментарных и некомплиментарных этносах. Можно указывать пальцем на каких-нибудь татарских (или антитатарских) радикалов, но в общем и целом в отношениях между русскими и татарами нет никаких проблем. Аналогично – с башкирами, бурятами, якутами. И все эти народы относятся к мигрантам точно так же, как русские. Напомню, кстати, что предполагаемого «бирюлёвского погромщика» зовут Тимур Мусикаев. А убитого чеченцем в Пугачёве парня звали Руслан Маржанов.
«АН»: Если проводить антиимигрантскую политику, не случится ли восстание мигрантов?
- Собираясь в центре Москвы на Курбан-Байрам и снося заграждения, мигранты демонстрируют нам свою силу. Говорить, что мы их боимся, – означает признать, что мы не хозяева в своей стране. Если так, то тем более пора принять меры.