Власти планируют сократить число государственных вузов на треть. Заявляется, будто они неэффективны и дают лишь диплом без качественного образования. На самом деле в чёрном списке могут оказаться лучшие вузы страны, не проходящие по странным критериям, разработанным в Министерстве образования и науки. Ожидается волна укрупнений, за которой стоит банальный передел собственности вузов. При этом никто не предлагает запретить частным конторам выдавать дипломы государственного образца. Хотя именно здесь и кроется главный пласт коррупции в высшем образовании.
Слишком много умных
Сегодня в России примерно 1100 вузов. Лет пять назад экс-министр образования и науки Андрей Фурсенко предлагал оставить 50 университетов и 100–150 институтов. В июле 2012 г. президент Владимир Путин заявил о необходимости выявить неэффективно работающие вузы, разработать и утвердить программу их реструктуризации до мая 2013 года. Премьер Дмитрий Медведев высказался о реформе совсем тупо: «Карфаген должен быть разрушен». Лучшие умы Минобрнауки бросились искать критерии, по которым предстоит определять неэффективные вузы. И сгоряча хватили через край.
Осенью появился «предварительный чёрный список», в который вошли 136 вузов и 450 филиалов, среди них оказались ведущие учебные учреждения страны: Российский государственный гуманитарный университет (РГГУ), Российский государственный социальный университет (РГСУ), Московский архитектурный институт (МАрхИ) и т.д. На заседании совета Ассоциации ведущих вузов России представили пять основных критериев, по которым осуществлялся выбор. Во-первых, это средний балл ЕГЭ зачисленных студентов. Во-вторых, затраты на научные исследования в расчёте на одного педагога. В‑третьих, процент иностранных студентов (не считая стран бывшего СССР). В-четвёртых, общий заработок вуза в расчёте на одного преподавателя. В-пятых, площадь всех помещений вуза на одного студента.
– Идея критерия с площадями – хотели накрыть филиальчики, у которых есть один кабинет, стол и два стула и где студенты физически не могут обучаться, – говорит юрист Алёна Гаврилова. – Но получилось, что в выигрыше оказались слабые вузы, которые не могут набрать студентов – у них и площадь на одного учащегося выше. Все военные академии почти не имеют иностранных студентов, но это не значит, что они слабы. А откуда иностранцам взяться в Литературном институте, который также попал в чёрный список? У гуманитарных вузов расходы на исследования куда ниже, чем у технических. Ведь одно дело найти деньги на изобретение буровой установки, а другое – на труд о наследии Батюшкова. У гуманитариев часто зачисляют студентов на основе творческого конкурса, и балл ЕГЭ даже в Гнесинке может оказаться невысоким.
Нередко бывает, что в приличном вузе профессора и академики работают на полставки, читая 1–2 лекции в неделю. Но если взять фонд заработной платы и поделить на количество преподавателей, средняя зарплата будет маленькой. Для сравнения: в провинциальном филиале экзамены принимают ассистенты, которые отправляют экзаменационные ведомости в Москву на подпись светилам. И получается, что 90% преподавателей горе-филиала в «Железнодрищенске» – столичные профессора.
Оценивая эффективность вузов, почему-то забыли про основные критерии, принятые во всём мире. Прежде всего это профессиональный успех выпускников, их заработная плата. Тогда, например, Государственный университет управления, где большинство выпускников работают по специальности, вместо чёрного списка оказался бы на коне. А если бы учитывали выданные институту гранты, то и МАрхИ вышел бы в лидеры.
По словам ректора Высшей школы экономики Ярослава Кузьминова, качество работы и потенциал вузов изначально планировали определять по 50 критериям. Учитывалось количество олимпиадников в вузе, доля целевого набора, доля иностранных преподавателей, доступность международных электронных библиотечных ресурсов и т.д. Сам Кузьминов считает, что один из главных критериев эффективности вуза – соответствие рынку труда. Необходим национальный мониторинг карьеры и доходов выпускников вузов в первые пять лет после выпуска. Вместо странных пяти критериев можно ввести ЕГЭ для бакалавров – и сразу будет понятно, чему их научил вуз.
К тому же качественный вуз – не значит крупный. Российская экономическая школа, Школа частного права, Европейский университет в Петербурге – в них учатся всего несколько десятков студентов. Но власть неохотно признаёт престиж «малышей». Потому что создание образовательных монстров, в которых легко перемалывать бюджетные деньги, стало главным трендом вузовской реформы.
Размер имеет значение
Процесс укрупнения госвузов стартовал ещё в 2008 году. Например, Московский государственный университет пищевых производств (МГУПП) поглотил университет прикладных биотехнологий. Его бывшие сотрудники рассказывают в интервью, что половину преподавателей сократили, а студентов погнали из обустроенного общежития в ветхие корпуса по 4–5 человек в комнате.
Высшая школа экономики поглотила МИЭМ, Псковский государственный университет «съел» пять вузов области, Северо-Восточный университет – шесть. Сообщалось, что после присоединения Всероссийского заочного финансово-экономического института к Финансовому университету плата за обучение выросла на 30%, закрыли аспирантуру.
Московский и Петербургский университеты уже не самые крупные вузы в стране. Их потеснили Уральский, Южный, Казанский и Дальневосточный университеты. В Южном федеральном университете, объединившем четыре вуза, обучаются 43 тыс. студентов – вдвое больше, чем в Оксфорде или Гарварде. Пару лет назад из 11,4 тыс. сотрудников только 4 тыс. представляли научно-педагогический состав. В вуз полились миллиардные инвестиции, более 3 млрд. рублей освоили на некую «модернизацию содержания и организации образовательного процесса». Скандальным выдалось и приобретение госвузом прогулочной яхты за 9 млн. рублей. Правда, по результатам проверки оказалось, что яхта может быть использована для научных изысканий.
– Суть реформирования не в закрытии слабых вузов, а в их присоединении к сильным, – говорит правозащитник Борис Александров. – Но к какому вузу можно присоединить Литинститут? В Калужской области вообще один-единственный университет – имени Циолковского, и он может исчезнуть. Хотя в области наблюдается «экономическое чудо», а универ как раз и готовит кадры по 16 специальностям. Многие реформируемые вузы имеют лакомую собственность: тот же Литинститут находится на Тверском бульваре. РГГУ, помимо здания на Миусской площади, объединяет десяток институтов, около двадцати учебно-научных центров, санатории, филиалы. Поглотить их – одно удовольствие.
Часть слабых вузов поглотят, часть переведут на подготовку только по программам бакалавриата. Фактически они превратятся в техникумы. Чиновники Минобрнауки говорят, что общее количество бюджетников вырастет, хотя и не объясняют, как это возможно при сокращении числа вузов на треть. Независимые эксперты предполагают, что под шумок бюджетные места сократят сразу наполовину. Ведь если сокращают парк автомобилей, то как может вырасти общее число колёс? Тем более что с высоких трибун постоянно несутся речи о рентабельности и доходности высшего образования, словно это торговля бензином.
Кавказский синдром
В России исключительно сильная высшая школа, которая пережила все напасти последних 20 лет. Несмотря на финансовые проблемы, МГУ, МГТУ, МИФИ продолжают выпускать специалистов, которые без труда устраиваются в престижные западные корпорации. Это несмотря на постепенное сокращение бюджетных мест и, как следствие, снижение качества студентов. Следующей напастью стала необходимость принимать в вузы по результатам ЕГЭ, когда приходится зачислять «отличников» с Кавказа, которые едва говорят по-русски.
После распада СССР от коммерциализации образования было не уйти. Зарплаты преподавателей сократились в разы, прекратилось обновление фондов и строительство современных корпусов. Тысячи педагогов уехали из страны. На место вымирающей старой профессуры приходили единицы молодых специалистов. Тем не менее количество вузов в стране стремительно росло – с 510 в 1991 г. до 1071 в 2005‑м. Количество студентов и вовсе увеличилось с 600 тыс. до 7,5 миллиона. Хотя число выпускников школ сокращалось.
Разговоры о купленных дипломах, плагиате и липовом образовании идут давно. Государственная высшая школа прирастала филиалами и коммерческими факультетами, частных вузов в стране наплодилось около 450. И их-то как раз Минобрнауки закрыть не имеет полномочий!
– Какой смысл сокращать госвузы, если это не решит проблемы фиктивного образования, – говорит историк Сергей Ачильдиев. – Россия и Китай являются едва ли не единственными странами, где частные вузы выдают дипломы государственного образца. Такой вуз может состоять из одного кабинета – ни библиотеки, ни бухгалтерии. При этом у него 20 филиалов по всей стране, особенно на Северном Кавказе. Чтобы лишить такой вуз лицензии, нужно доказать фиктивность предоставляемого им образования. Прецедентов в стране нет. Лицензии, вероятно, выдают не безвозмездно, зато и отбирать их чиновники не стремятся.
Получается, что частных институтиков, состоящих из одного кабинета и выпускающих 200–300 липовых специалистов в год, сокращения не коснутся. А сотни две нормально работающих государственных вузов пойдут под нож. Только потому, что они либо нерентабельны, либо на их имущество кто-то претендует. В ходе реформы отклонена поправка, предлагающая тратить на образование 7% ВВП вместо нынешних 4%. Не исключено, что и эта цифра скоро уменьшится. Мародёры от образования продолжают своё чёрное дело.