Начатая три года назад кампания в поддержку неблагополучных семей даёт противоречивые результаты. С одной стороны, появились социальные гостиницы, школьные психологи и профильные центры. С другой, возникло общественное движение родителей против такого рода заботы. И неудивительно: костяк штата социальных работников составили уволенные из МВД инспекторы по делам несовершеннолетних и сотрудницы РОНО, привыкшие к «палочной системе» отчётности.
Детки в клетке
В теории усилия органов опеки должны быть направлены на реабилитацию уличных детей, которых, например, в Петербурге то ли 2 тыс., то ли 20 тыс., – толком никто не знает. Они должны помочь не сломаться ребятам, родители которых завтракают водкой. Но с пьющими людьми ведь разговаривать неприятно, а беспризорников утомишься искать по подвалам, поэтому соцработники предпочитают другой контингент.
– Моего ребёнка прошлым летом задержали на улице в комендантский час: у него сломался велосипед и он не успел доехать домой до 22 часов, – рассказывает петербурженка Надежда. – Теперь мой ребёнок считается неблагополучным, хотя никаких проблем с поведением у него нет. Раз в месяц ко мне приходит социальный работник, садится на кухне пить чай и интересуется климатом в нашей семье. Есть ли у меня мужчина, как относится к нему ребёнок? Потом вздыхает и жалуется, что на её участке ещё двадцать «неблагополучных мамаш».
К сожалению, работа с неблагополучными семьями на этом не заканчивается. По данным Росстата, число детей, отобранных у родителей за неисполнение обязанностей по воспитанию, выросло с 2557 в 2000 г. до 5877 в 2008-м. Безусловно, ребёнка нужно изымать из семьи, если мать-алкоголичка предлагает его приходящим мужчинам за бутылку водки. Но статистика констатирует, что пик общественного разложения пройден в девяностые годы: выросли доходы населения, снизились безработица и наркомания.
У жительницы Петербурга Веры Камкиной отобрали двоих детей за… долги по квартплате. Трое детей Сергея Пчелинцева из Саратовской области отправились в детдом, потому что, по мнению психолога, в квартире малообеспеченного дорожного рабочего не проводилось евроремонта. В Строгине ребёнка забрали, когда взрослых не было дома, из-за беспорядка в комнате и просроченного кефира в холодильнике. В этих случаях не имелось никаких оснований полагать, что детей бьют, плохо кормят или не занимаются их воспитанием.
– Ко мне обращалась женщина, у которой забрали троих детей, – говорит глава Центра психологической помощи «Кэт» Людмила Крапухина. – В школе старшая девочка сказала, что мама её шлёпнула за замечание в дневнике. Школьный психолог вцепился в эту семью мёртвой хваткой: ребёнка чуть ли не ежедневно допрашивали, не повышала ли мама на неё голос. Повышала? Значит, нужно отправить всех троих детей в детский дом. Им там будет лучше?
Форма заботы – суд
В Белгороде мать троих приёмных детей Галина Воронова посмела пожаловаться на задержку в выплате детских пособий. Власти тут же обнаружили у одной из девочек сбитые коленки, обвинили в халатности и забрали всех троих.
– В одном из регионов на ресурсе администрации вывесили объявление о приёме на работу: требуется выявлять неблагополучные семьи и иметь навык ведения судебных процессов по лишению родительских прав, – говорит юрист и правозащитник Борис Александров. – Заметьте, не помощи детям, не реабилитации их родителей – надо лишь уметь рушить семьи, единственной проблемой которых чаще всего является бедность. Наводчиков на неблагополучные семьи поощряют в размере 350 рублей за взрослого ребёнка и 450 за маленького. Эти сведения публиковались, так же как и планы по изъятию детей, – 723 человека на двухмиллионный регион.
В органах опеки говорят, что «перегибы» преувеличены, а число лишений родительских прав по суду за два последних года снизилось с 74 до 56 тысяч. Однако в официальную статистику не включают досудебные изъятия детей. Соцработники уже знают из брошюр, что нужно отвечать на обвинения во вмешательстве в жизнь семьи: по данным Совета Федерации, из-за жестокого обращения со стороны родителей ежегодно погибают 2500 детей. Сколько детей погибают в детдомах, в Совете Федерации не знают. Известно лишь, что только 10% детдомовцев нормально адаптируются во взрослой жизни, остальные становятся наркоманами, преступниками и самоубийцами.
– Мы настолько привыкли к существованию детских домов, что забываем – в развитых странах их нет, – говорит социолог Сергей Прозоров. – Детей сразу забирают в семьи родственники или приёмные родители. В Татарстане, например, один детдом на всю республику, но в столичных министерствах это вызывает раздражение вместо восхищения. Ведь места в детдомах оплачиваются исходя из числа заполненных коек, и многие учреждения оказываются на грани закрытия. Им нужны новые воспитанники.
В 2010 г. на международной выставке в Шанхае был с помпой презентован форсайт-проект «Детство-2030» – долгосрочная стратегия России в области семьи. В ней представлены следующие пункты: «введение обязательного лицензирования и экзаменов для родителей на право воспитания детей», «отказ от дискурса «дети растут в семье», «отказ от детско-родительской любви как заблуждения и атавизма», «упразднение традиционной семьи с многообразием форм семейной жизни». В русле форсайт-проекта принимаются законы в области семьи. Например, президент Владимир Путин поручил подготовить предложения по формированию накопительных счетов детдомовцев за счёт средств их родителей, которые не справились с воспитанием.
По словам депутата Госдумы Елены Мизулиной, закон позволяет применять «порядка десятка технологий, позволяющих произвольно отбирать ребёнка из семьи». Суды в 90% случаев встают на сторону опеки, хотя только в 10% случаев речь идёт об угрозе здоровья ребёнку и в 4% – о жестокости к нему. Это согласуется с подсчётами МВД: в отношении несовершеннолетних совершается 108 тыс. преступлений в год, из них родителями – всего 4 тысячи. Обычно речь идёт о подзатыльниках или порке ремнём. Откуда взялись 2,5 тыс. родителей-убийц в брошюрах соцработников – неизвестно.
В стране намереваются создать ювенальную юстицию. Формально, это суды по делам несовершеннолетних, призванные защищать их права. Но люди опасаются, что формируется новая кормушка для десятков тысяч чиновников, которых некуда больше пристроить. Им нужно доказывать свою нужность, а завкафедрой семьи и демографии МГУ Анатолий Антонов называет их «чумой на наши дома». Только в одной социальной сети группа «Против ювенальной юстиции» насчитывает 123 тыс. участников.