Таксист-бомбила попался до смешного хрестоматийный – чернявый худой кавказец лет 30 на старой раздолбанной пятерке: дверь удалось закрыть со второго раза, продавленные сиденья прикрывал вытертый коврик. До метро ехать минут 15, но впереди случилась авария, и весь поток машин встал намертво в ожидании ГИБДД. Водитель тихо включил музыку – очень печальную и явно народную песню.
- Какая красивая, на каком это языке? – искренне поинтересовалась я.
– На азербайджанском. Вам правда нравится?! – шофер преобразился на глазах, как-то весь расправился, глаза заблестели, сделал музыку громче. Слово за слово, выяснилось, что бомбит он в Москве полгода с целью накопить денег. Последние 5 лет мой неожиданный собеседник жил в Чите. Там у него была семья, и остался трехлетний сын. Чтобы забрать сына, и нужны сейчас деньги, а также отец, который на днях приехал из родного Азербайджана.
– Странно как-то, зачем забирать маленького сына, а мать как же? – осторожно интересуюсь, чтобы поддержать разговор.
И вдруг парня как подменили, он начинает говорить, что очень несчастлив и все у него в жизни не так. Словно из прорвавшейся плотины выплеснулась на меня его история.
В 26 встретил 18-летнюю девушку Лену, влюбился, женился, через год родился сын, еще через год у жены обнаружили опухоль мозга. Все невеликие сбережения ушли на поездки в онкоцентры Иркутска и Новосибирска. Он до последнего верил, что жена выздоровеет, ведь она так молода! Но операция не помогла. Вдовцом стал в 29 лет. Пока родители мотались по клиникам, их маленький сын жил у родителей жены. И вот теперь они не хотят отдавать ему ребенка, мотивируя тем, что так всем будет лучше. Пока возился с женой, и работу хорошую потерял, и деньги, которые на квартиру копил, потратил. Уехал в Москву. Скопив немного, вызвал тяжелую артиллерию с родины в виде отца-пенсионера.
– Сын – это все что у меня от нее осталось. Вы не представляете, какая она у меня красивая, а сын Эдик на нее так похож, – глаза мужчины стали влажными. – Хотите ее фото покажу?!
Сказать «нет» было невозможно. Водитель достал паспорт и бережно вынул фотографию. Я онемела: на меня смотрело луноликое создание с типичными для монголоидов маленьким носиком и раскосыми глазами.
– А кто она по национальности? – честно пытаюсь не выдать своего удивления.
– Бурятка. У них семьи крепкие, как и у нас на Кавказе, поэтому ребенка и не отдают, – вздохнул водитель. – Но ведь они не имеют права, я же отец!
Мы наконец доехали, я расплатилась, хотя водитель попытался было не взять с меня денег.
Первое время я не совсем поняла, что в этом рассказе так поразило? А когда, наконец, разобралась в причине собственного удивления, то стало еще грустнее.
Мы все – россияне – как-то незаметно, но очень быстро погружаемся в мир стереотипов. Например, в последнее время все чаще звучат разговоры о том, что создавать семью надо только со «своими», т.е. с представителями этноса, к которому сам принадлежишь. Еще лет двадцать назад такое утверждение воспринималось бы как аномалия. Сейчас, увы, уже нет. Поэтому так и поражаемся, когда сталкиваемся с обычным искренним чувством, которое, как известно, выше этнических различий. И это всеобщее удивление говорит лишь о том, насколько далеко сознание нашего общества отклонилось от нормы.