«Зажигательное» лето 2010 года заставляет снова и снова возвращаться к проблеме лесопользования. Что происходит в лесах европейской части страны и на заповедных территориях, удалось посмотреть в Псковской области. Первые впечатления – Лесной кодекс и практика его применения все дальше разбегаются в совершенно противоположных направлениях.
Еврозадница
Если на западе европейской части России возникает серьезный пожар – не сомневайтесь, тут же донесется «вой» протестов из Евросоюза. Может быть, поэтому организатор поездки – Международный союз охраны природы (один из исполнителей Международной программы ЕПД ФЛЕГ (FLEG) в России, направленной на совершенствование лесного хозяйства) предложил Псковскую область? Она непосредственно граничит со странами Еврозоны. Интересно, что инициаторы программы не «зеленые», а покупатели и переработчики древесины, и российской в том числе. Они желают выглядеть в глазах человечества белыми и пушистыми, хотят получать сертифицированное сырье с гарантией, что приобретают продукт не безобразной браконьерской добычи. Для них важно, чтобы процесс находился под контролем, а на месте вырубок проводились восстановительные лесопосадки. Чтобы площади лесов не уменьшались в планетарном масштабе.
В Европе леса довели до идеально-выставочного состояния. Такого, что птицы не могут найти в древесине паразитов – жучков-червячков. В Германии, например, раздался клич: «Дятлам жрать нечего!» И специально для них выборочно стали уродовать деревья. Для этого с совершенно здоровой сосны обдирают кору, и в незащищенной части начинает быстренько плодиться корм для пернатых санитаров. Экобаланс, возведенный в абсолют. Нам до этого очень далеко, от пожаров защититься бы.
Весной возникают тысячи очагов возгораний. плюс традиционно пускают пал дачники, крестьяне и работники сельхозпредприятий – в силу привычки они просто не знают других способов избавления от бурьяна и прошлогодней травы. Можно, конечно, мониторить пожарную обстановку из космоса. Но как разобрать с космических высот, куда бежать и что тушить? Только лесник и региональная авиалесоохрана способны мгновенно среагировать или предотвратить серьезный пожар. Если горит, то один опытный лесничий стоит роты МЧС. Знает, что делать, где срубить завал, как пустить встречный пал, отжиг. Иначе получится тушение пожара бензином. А так, говорят, все просто: «Обнаружили пожар быстро – лесник сам полгектара потушит. Потеряли время, полыхают три гектара – и тридцати человек будет мало».
Лесную глушь раньше спасали парашютисты-десантники, служившие в некогда мощной и эффективной системе авиалесохраны. Штучные суперпрофессионалы – прыгать на лес надо уметь, на горящий лес тем более. Чтобы не погибнуть при пожаре, повиснув над очагом на стропах парашюта, а выполнить задачу и задушить огонь. Но на северо-западе страны сохранили часть кадров только в Карелии. Во избежание международных скандалов, наверное.
Лесничие с уходом ветеранов из отрасли постепенно превращаются в рядовых чиновников-надзирателей с нищенской зарплатой. Государство словно подталкивает их в пучину коррупции. Зарплата от 3 тыс. 300 руб. до 4 тыс. 700 рублей. Надбавки сняли. Оставили возможность получения квартальной премии. Правда, случилось чудо – вместо древних ЗиС-157 (в народе «Колун» или «Захар»), скопированных с американских студебекеров времен Второй мировой войны, в качестве транспортного средства выделили «русские джипы» УАЗы.
По логике Лесного кодекса основное предназначение лесничих – проконтролировать арендатора. Как тот выполняет лесопосадки, как идут противопожарные мероприятия. Бумажная волокита отнимает три четверти рабочего времени. Но вот незадача – в аренде находится всего лишь 3% лесов. А ведь за остальным лесом тоже нужен присмотр.
На три района области, где раньше было шесть лесхозов и 324 лесничих, осталось 54 сотрудника. На одного человека в среднем приходится свыше 5 тыс. гектаров. Для сравнения – в соседней Беларуси один лесничий рулит не более чем 500 гектарами. Там пожаров этим летом не было.
Говорит лесничий Борис Андрианов: «И арендаторов нет, и мы всего лишь «надзиратели». Хорошо, удалось пожаров этим летом не допустить. Но рубки прекращаются из-за плохих дорог, низкосортной древесины. Куда сажать молодняк, если не рубят?»
Старый лес с умирающими от возраста деревьями и сухим валежником сродни пороховому складу. 94-й Федеральный закон, принятый в 2005 году, превратился в узаконенный отраслевой откат. Царствует субподряд – повсеместно конкурсы на уход за лесами, не взятыми в аренду, выигрывает тот, кто имеет административный ресурс. А поскольку кроме ресурса нужно умение, «победители» подряжают тех, кто еще не забыл, как обеспечивать лесопосадки и пожарную безопасность.
Недовольные арендаторы
Арендаторы-лесопромышленники недовольны Лесным кодексом. Лес не их собственность. Они не могут его продать как завод или недвижимость, передать в наследство детям. С их точки зрения бизнес получается «кривой». Работаешь, вкладываешь деньги, а когда возникнет необходимость уйти на покой или сменить сферу деятельности, изволь передать ухоженные лесные делянки обратно государству.
Люди при болоте
Автобусное сообщение в области беднеет с каждым днем – принцип самоокупаемости обрубает концы. Часто из одного района в соседний можно доехать общественным транспортом исключительно через областной центр. Вместо сотни километров выходит крюк в 400. По дороге в Полистовский заповедник, в сотне метров от обочины, прямо в прозрачных сосняках стоят машины редких грибников. Но королева местных собирателей дикоросов – клюква.
Парадный вход на болота – Цевло, умирающее село с пятивековой историей. От него до болот рукой подать. Бросается в глаза жуткая картина – полуслепые дома. Это ноу-хау Бежаницкой районной администрации – заложили кирпичами часть окон в многоподъездных пятиэтажках. После развала лесхозов, закрытия лесопилок народ активно разбежался по столичным городам. Оставшиеся плюнули и стали выпивать и доживать, понемногу разбирая все, что плохо лежит или стоит. Часть домов в стороне вообще напоминает первые фотографии Сталинграда после окончания битвы. Плитка, трубы, бетонные плиты, пеноблоки и кирпич превратились в ходовой товар для дачников и строителей. А в «полуслепых» домах успели распотрошить квартиры и вытащить рамы и стекла – пригодятся. С наступлением холодов системы отопления, естественно, начали замерзать. Так что замурованные квартиры – спасение для «оставшихся в живых».
Зинаида Петровна Федорова – одна из немногочисленных здесь «энерджайзеров». Успевает и малый бизнес вести – собирает и сушит всякие полезные травки. Потом продает туристам травяные чаи в Пушкинских горах. Успевает и общественной деятельностью заниматься. Для нее оседлать велосипед и отправиться по делам за 30 верст – не проблема. Петровна угощала во дворе собственного дома этим чаем из настоящего медного самовара и чудо-пирожками с ревенем и клюквой с пылу с жару. И клюковка на собственном «сырье»…
С грибами-ягодами-травами Лесной кодекс тоже ввел селян в ступор. Для себя собирай на здоровье. Но если хочешь сдать добычу заготовителям или продать на рынке – изволь оформлять лес в аренду. Вы можете себе представить бабульку-пенсионера с лукошком в роли арендатора? Это же куча бумаг, время, месяцы бумаготворчества и немалые деньги. Плюс обязанности – санитарные рубки, противопожарные мероприятия, лесовосстановительные посадки. Задача, решить которую по силам только крупным лесозаготовительным организациям. Раньше такой проблемы у собирателей дикоросов (грибов, клюквы, черники, брусники) не было.
В ожидании туристов
Если бы планы мелиораторов в 60–70-е годы прошлого века осуществились, то Полистово-Ловатская болотная система приказала бы долго жить. Но, рассказывает директор заповедника «Полистовский» Михаил Яблоков, «добыча торфа для электростанций по мере внедрения в энергетику природного газа, оказалась нерентабельной. Погубили «всего» пару некогда чистейших лесных озер, куда попала торфяная жижа с разработок». Сейчас можно гордо утверждать, что это самая большая в Европе болотная система и регулятор климата, а также естественный природный фильтр. Реки на западе страны не мелеют в самое жаркое лето! Зимой здесь теплее, а летом – прохладней.
Для экспертов и журналистов устроили пробный тур по тропе, что проложили по краю заповедника за последние два года. Тропа – это настил из двух досок-«пятидесяток», положенных параллельно на бревна, лежащие поперек. Конструкция далека от высоких технологий, но в болоте не тонет. Строительство четырех с лишним километров тропы по топям далось сотрудникам нелегко – технику-то в заповедное болото загонять нельзя. Все ручками, ручками. В надежде, что тропа привлечет туристов и станет дополнительной статьей доходов.