На днях в Тюменской области началось массовое тестирование школьников на употребление наркотиков. Активно обсуждается идея тестировать водителей и на алкоголь, и на наркотики. Об этом и не только мы беседуем с Леонидом ПАНЧЕНКО, доктором медицинских наук, профессором, академиком РАМН, заслуженным деятелем науки РФ. Леонид Федорович руководит лабораторией биохимии национального научного центра наркологии Минздравсоцразвития.
- Леонид Федорович, как вы относитесь к идее тестировать водителей на наркотики?
– Тестировать нужно не только обычных автолюбителей (если сотрудники ГИБДД заметят в их поведении что-то неладное), но и водителей общественного транспорта, пилотов самолетов, машинистов. На Западе такой контроль давно организован. А у нас есть только предрейсовый контроль на алкоголь. Так что водители пить не могут. Зато колются свободно! Подобные случаи – сплошь и рядом. На днях в Украине было два громких «эпизода». Водитель, чье поведение пассажиры характеризуют как «неадекватное», подставил автобус под локомотив. Погибли 45 человек. А другой водитель «под кайфом» вез 11 человек на маршрутке. К счастью, гаишники остановили его за нарушение ПДД раньше, чем он успел кого-то покалечить.
– Многие автолюбители боятся, что тестирование на наркотики станет очередной «кормушкой» для инспекторов ГИБДД.
– Сами тесты вполне достоверны. Они похожи на тесты на беременность. На специальные полоски наносят кровь, мочу или слюну. Результат получается однозначный: наркотики есть или нет. Чтобы зафиксировать результат, полоску помещают в считывающее устройство, которое выдает чек о проведенном исследовании. Но есть проблема: гаишники могут подсунуть трезвым людям полоску с положительным результатом наркомана. Чтобы этого избежать, необходимо использовать тест-системы, позволяющие фиксировать изображение полоски (на ней нанесен индивидуальный номер). Причем информация о проведенном анализе должна тут же уходить в учреждение (скажем, региональное ГИБДД), аккумулирующее подобную информацию. Такая система разработана в Институте биохимии им. А.Н. Баха РАН.
– Почему же эта система не внедряется?
– Минздравсоцразвития милее немецкие разработки. Они однозначно хуже (изображение тест-полоски не сохраняется, данные нельзя отправить в центральное учреждение). Зато дороже!
– Очень напоминает историю с томографами, купленными через посредников по безобразно завышенным ценам.
– И мне напоминает. Жалко перспективную российскую разработку. Созданы тест-системы, с помощью которых можно не только устанавливать факт употребления наркотиков, но и моментально диагностировать гепатит, сифилис, СПИД, другие заболевания. Представьте себе: стало человеку плохо на улице, он без сознания. Вызвали «скорую». Привезли его в больницу, сделали анализы, положили в приемный покой. Результаты анализов на инфекционные заболевания будут готовы только через две недели. Но тогда, возможно, от гепатита придется лечить уже не только его, а еще 20 человек, которые находились поблизости от зараженного! Страшно сказать: в России СПИД до сих пор распространяется по африканскому образцу, то есть через больничное оборудование. Экспресс-тесты решили бы эту проблему: врачи быстро определяли бы, кто заражен, а кто здоров.
– Эти данные тоже можно аккумулировать в едином информационном центре?
– Да. Тогда в здравоохранении появится информация о реальном состоянии здоровья граждан. Сейчас данные, прежде чем достичь федерального уровня, проходят через множество инстанций. Все они приукрашивают статистику, пытаются демонстрировать собственную эффективность с помощью приписок и т. п. Но внедрение системы лабораторной диагностики с прямой передачей информации приведет к тому, что утаить шило в мешке будет уже невозможно. И президент Д.А. Медведев неоднократно говорил о том, что система сбора данных нуждается в совершенствовании.
– Эти разработки, как мне представляется, тесно связаны с телемедициной, столь популярной на Западе.
– Телемедицину можно понимать по-разному. Самый простой вариант телемедицины – это, грубо говоря, обмен картинками. К примеру, если я хочу проконсультироваться с другим доктором, могу отправить ему томограмму черепа по электронной почте. Более сложный вариант телемедицины: один врач по Интернету в онлайн-режиме инструктирует другого, как делать операцию. Следующий этап – передача по сети лабораторных данных, в том числе изображений тестов, снимков препаратов крови. Теоретически в будущем каждый гражданин сможет купить себе устройство для анализа тест-полосок, подсоединяющееся к компьютеру. По Интернету его обучат делать дома анализы. А потом полученное изображение полосок и результаты теста можно отправлять разным врачам, которые их проанализируют и поставят диагноз, дадут рекомендации. Это очень актуально для занятых людей (не нужно ходить в поликлинику, стоять в очереди) и для жителей отдаленных районов страны, где не хватает квалифицированных специалистов.
– Удивительно, что Минздравсоцразвития равнодушно к таким перспективам.
– Равнодушие – болезнь современной власти. Вот, например, наш Национальный научный центр наркологии Минздравсоцразвития. У нас столько интересных разработок! Наши ученые открыли, что в механизме формирования наркозависимости участвует не только опиатная система (как считалось раньше), но и глутаматная. Это важно для лечения наркозависимости. Другой пример. Мы уверены, что лечащимся наркоманам нужно обязательно давать иммунопротекторы, поскольку иные лекарства, которые они принимают, резко снижают иммунитет. Испытания подтвердили наши выводы, но широкого применения результаты исследования не нашли. Нашему центру более 20 лет, а Минздравсоцразвития только недавно поинтересовалось, чем мы занимаемся! И в системе РАН, и в системе РАМН минимум раз в пять лет проводятся проверки, ученые обмениваются опытом. Поразительно, что в учреждениях Минздравсоцразвития ничего подобного не существует. Только иногда придут финансисты, бумаги поваляют – и все! В работе Минздравсоцразвития, увы, очевиден экономический уклон. Развитию здравоохранения это явно не способствует.
– Другая наркологическая тема, широко обсуждаемая в последнее время, – выявление детей и подростков, попробовавших наркотики.
– На самом деле сегодня никто не знает реальных масштабов этой проблемы, поэтому с ней не удается адекватно бороться. Есть экспертные данные (то есть оценки, так сказать, на глаз). Говорят, что наркотики к окончанию школы пробовали 19,5% мальчиков и 13% девочек. А прочно «сидят на игле» 9% мальчиков и 5% девочек. Реальные данные могут оказаться значительно выше. Чтобы получить четкую статистику, нужно протестировать минимум 30% школьников.
– Что мешало сделать это раньше?
– По действующему законодательству, тестирование может проводиться только с согласия родителей. А они не всегда к этому готовы. Сейчас Минздравсоцразвития хочет принять подзаконный акт, устраняющий данное препятствие. Уверен, что с этим делом нужно спешить. Я отношусь к тем ученым, которые считают: наркотики нельзя попробовать. Тот, кто принял их хотя бы раз, уже наркоман в начальной стадии. Это та область, где не нужно стесняться строгих и радикальных мер.
– Каких, например?
– Помню, когда я был студентом 4-го курса, на практике мы алкоголикам, страдающим крайней формой цирроза, специальной иглой из живота откачивали асцитную жидкость. Это необходимо делать, чтобы бороться с водянкой: когда печень не справляется с детоксикацией организма, рано или поздно плазменный компонент крови поступает в брюшную полость – и его приходится механически убирать. Видите, до сих пор помню ту практику. Вот и школьникам на уроках биологии нужно показывать препарат печени алкоголика – она серая, шершавая, неестественно скрюченная. И препарат мозга наркомана… Неизгладимые впечатления на всю жизнь останутся!