- Зритель знает вас как одного из самых выдержанных и невозмутимых ведущих новостей. Вы действительно не испытываете беспокойства или это уже профессиональное?
- Наверное, действительно профессиональное, потому что привыкаешь ко всему. Знаешь, что все под контролем, все успели (смеется). Бывают, конечно, и форс-мажорные ситуации, когда новость приходит в последний момент, но это не беспокойство, а то, что называется драйв. Самое интересное в работе ведущего - когда возникают ситуации, которые нужно экспромтом разрешить.
- Говорят, у вас феноменальная память и вы почти не пользуетесь суфлером...
- Нет, сейчас я уже вполне принял эту «техническую новинку». Собственно говоря, это давно уже не новинка, она действительно помогает работать. Но иногда в последний момент появляется желание что-нибудь добавить от себя. Так что я сочетаю эти два подхода.
- Вы всегда были человеком с четкой гражданской позицией. Часто ли приходится идти на компромиссы? Есть ли у вас собственное нравственное табу?
- Для ведущего новостей, пожалуй, гражданская позиция заключается в том, что он должен стараться объективно рассказывать о том, что происходит. Давать все точки зрения - официальные и неофициальные - примерно в одинаковой пропорции, чтобы люди сами делали выводы, кто более убедительно высказался. Работать в таком ключе - это и есть моя гражданская позиция. Слава богу, получается. А моральные принципы... Наверное, это должно быть какое-то вопиющее нарушение правил журналистики. Если произошел какой-то страшный теракт, а о нем запрещают говорить - это вещь, которую нельзя перенести. Один раз мне пришлось проявить такую позицию, когда был путч 91 года, я тогда работал на первой кнопке, должен был выйти в эфир на «орбиту» и зачитывать те первые документы. Я сказал, что не буду это читать. Меня, правда, не уволили, только отстранили. Но все быстро кончилось и обошлось. Я почему-то был уверен, что так и произойдет.
- Что вы думаете о российской тележурналистике сегодня, есть ли у нее свое будущее?
- Будущее, конечно, есть. Собственно, мы работаем, и это залог того, что оно есть. Есть сильные люди, есть интересные передачи, другое дело, сейчас им труднее работать, например, из-за ограничений, которые накладывают официальные структуры, хозяйствующие субъекты... К сожалению, «золотой» век российского телевидения позади. Бурная политическая жизнь 90-х, а вместе с ней пик интереса к телевидению и пик развития телевидения остались в прошлом. Но все равно сегодня есть интересные программы, документальные фильмы, хотя их, конечно, меньше, чем было тогда.
- Как вы думаете, куда вообще сейчас движется Россия и куда ей нужно двигаться?
- Я думаю, что Россия если и не двигается в данный момент, то скоро начнет двигаться вперед. Другого выхода нет. Чтобы выйти из кризиса, надо перестраиваться, надо развивать высокоточные технологии, надо отказываться от опоры только на нефть, надо освобождать средний и малый бизнес, снимать все препятствия на пути обмена информацией - иначе просто не выжить в современном мире. Будущее мне представляется вполне радужным, в том числе и для СМИ. Мне кажется, власти не смогут действовать по-другому.
- Как-то вы рассказывали, что у вас в профессии нет близких друзей. Почему? В журналистике вообще не может быть дружбы?
- У меня мало близких друзей по складу характера. Я достаточно пассивный, предпочитаю читать, не так много общаюсь с людьми. А в принципе телевизионное пространство не предполагает особой вражды. У меня много знакомых, которые работают на разных каналах, и нет непосредственной конкуренции. Мы еще не доросли до Запада, где каналы напрямую конкурируют друг с другом и, если один проигрывает, ведущих увольняют... У нас более щадящая система, слава богу. Нет такой жестокой капиталистической эксплуатации (смеется).
- Вы всегда оставались ведущим именно новостных выпусков, не было желания поменять область деятельности?
- Нет, мне новости очень нравятся. Уже, кажется, ко всему привык, но все равно что-то происходит. Кто-то хорошо сформулировал: «Новости - это одни и те же события, но которые происходят с разными людьми». Мне нравится это разнообразие, как салат оливье, - всего понемножку, и можно выбрать все, что нравится.
- Сейчас все ополчились на современное телевидение и считают, что это зло...
- Как написано в одной из пьес Шекспира, «нет в мире самой вредной из вещей, чтоб не могли найти мы толку в ней». В любой, даже плохой вещи есть что-то хорошее, и в хорошем есть плохое. Телевидение конечно же зло, если его потреблять в больших количествах, как и любое другое средство массовой культуры. Все надо смотреть умеренно.