«Музыка воров и бездельников»

К рэперу Роману ЧУМАКОВУ, известному как РОМА ЖИГАН, абсолютно применимо выражение «из грязи в князи», как, впрочем, ко многим представителям хип-хопа. Выйдя на свободу после четырёхлетней отсидки за угон автомобилей, он выиграл телевизионный рэп-конкурс «Битва за респект», и его воочию поздравил тогдашний премьер В. Путин. В нынешнем году Роман заявил о себе в новом качестве – как режиссёр-документалист – и покорил ещё одну вершину: его фильм «BEEF: русский хип-хоп» побил все рекорды документального кино в отечественном прокате.

Рэп-культура как общественное явление, первопричины социальной неустроенности, равнодушие властей, криминализация молодёжи силами самого же государства – всё это стало предметом разговора артиста с обозревателем «АН».

- Влад Валов – один из основоположников русского рэпа – написал в своей книге: «Всегда нужно бороться за справедливость на улицах в социальной и политической сферах. Рэп – прежде всего голос улиц. Если истинный рэпер знает о проблеме и не поднимает её, отмалчивание является позором».

- Не всегда согласен с Владом, но здесь он абсолютно прав. Эта культура родилась на улицах, и в ней поднимаются больные темы, затрагиваются проблемы молодёжи. А проблем, как известно, куча: безработица, безденежье, наркомания, криминал…

- Полицейский произвол?

- Полицейского беспредела как такового я сегодня не вижу. Хотя только что, прямо перед твоим приездом, к нам на студию заходили друзья и рассказали, как сегодня в течение двух часов шмонали их машину. Кому-то показалось, будто они с собой везут что-то запрещённое. Показалось на ровном месте. Если хочешь, можешь назвать это полицейским произволом. Но я смотрю шире. За что сидит большинство людей в тюрьмах? Они сидят по статье 228 (хранение и распространение наркотиков. – Прим. «АН»).

- Так вот почему эту статью называют народной…

- Да. Когда я заехал на зону в 2004 году, то по статье 228 сидели 20% заключённых, а когда я заехал в 2012 году (вторую судимость Роман получил за то, что забрал денежный долг. – Прим. «АН»), их было уже 70%. В основном это молодёжь. Ребята по большей части сидят за хранение или за распространение наркотиков в мизерных количествах, при этом серьёзные распространители остаются на свободе. Все знают, кто их крышует.

- Снова речь о полиции?

- Без комментариев. Так вот, государство, направляя эту молодёжь в тюрьмы, само же плодит криминал. Подтверждаю: зона действительно школа новых преступлений. Ты сидишь с самыми матёрыми, отвязными зеками, которые научат тебя всему. Выйдя на свободу после первой отсидки, я был уверен, что посвящу жизнь криминалу, – меня научили красть так, чтобы не попадаться. Слава Богу, появилась возможность выбрать рэп, а не криминал.

- Принимаешь ли ты упрёк в романтизации уголовного образа жизни?

- Абсолютно нет. У меня нет ни одной подобной строчки. Напротив, я говорю, что делать на зоне нечего.

- В треке «Я невиновен» ты обращаешься к правоохранительной системе: «Мы босота, за это вы судите нас». Что такое «босота»?

- Босяки. Те, у кого ничего нет. Они живут, изо дня в день думая, где взять деньги на хлеб. Когда у босяка что-то появляется, он не жрёт «в одного», а делится. У меня с самого детства так. Если мы что-то где-то заработали (не скажу «отработали»), мы делили это на всех. И сегодня вот молоко пьём все вместе (указывает на открытый пакет молока). Будешь? Угощайся.

- Ты оправдываешь криминал бедностью?

- В 90-е годы мои родители по пять-семь месяцев не получали зарплату на ЗИЛе. Денег на одежду не хватало, а ведь нужно было в чём-то ходить в школу. Я шёл на рынок, вытаскивал руку из рукава (называется «третья рука») и воровал джинсы. И почему мне должно быть за это стыдно? Ситуация в стране по-прежнему оставляет желать лучшего, и криминал среди молодёжи – это не проблема молодёжи, а проблема государства. Оно не может или не хочет дать молодым людям те возможности, которыми располагают их сверстники из более обеспеченных семей. Если какая-то дура (так и напиши – дура), отвечающая в региональном правительстве за молодёжную политику, заявляет, что государство не просило граждан рожать детей и ничего им не должно, – о чём вообще говорить? Здесь, в Москве, мы видим уличные спортивные площадки, спортзалы, бесплатные секции, а в провинции всего этого нет. Я много езжу по регионам (а теперь и сам перебрался на юг России) и потому знаю, о чём говорю.

- И всё-таки нельзя полностью снимать с человека ответственность за его выбор. Кому-то удаётся пробиться наверх с самых низов.

- Здесь-то на помощь и приходит рэп. Посмотри хотя бы на простого ростовского пацана Басту, который собирает «Олимпийский». Рэп дал ему всё.

- Что есть такое в рэпе, чего нет в роке?

- Доступность. Записать рэп гораздо проще, чем записать рок. Хип-хоп – самая простая по форме (хотя зачастую не по содержанию) музыка. Чтобы делать её, не требуются дорогостоящие инструменты: гитары, барабанные установки, «примочки», комбики и так далее. Не нужно уметь петь. Нужны лишь микрофон за две тысячи рублей и компьютер. Ты можешь совершенно бесплатно скачать из интернета бит и зачитать под него свой текст. А можешь сделать свою музыку из чужой. Как сказал Баста, хип-хоп – это музыка воров и бездельников. Мы воруем из любого жанра всё, что нам нравится. Допустим, нравится нам джаз – берём из него семплы. В соответствующей компьютерной программе режем, растягиваем – и получается уже совсем другая композиция. Главные мировые рэп-хиты созданы полностью на семплах. Например, группа The Fugees стала популярна благодаря песням, собранным из элементов чужих композиций, – и только потом участник этой группы Жан Вайклеф показал, как здорово умеет играть на гитаре, записавшись с самим Карлосом Сантаной.

Хип-хоп – как детский дом культуры для брошенной государством молодёжи. Что ты можешь? Рисовать? Вот тебе баллон, иди рисуй граффити. Сочиняешь стихи? Пойдём, запишем их под бит. А рок, если продолжать метафору, – это уже училище или даже институт. Это некий отбор, учёба, зубрёжка. Рэп же по силам каждому. Главное, чтобы тебе было чтосказать.

- Снобы уцепятся: Рома Жиган признался, что рэп – культура непрофессионалов. Без входного порога.

- Пускай. Так оно и есть. Снобы могут обделаться от злости, но рэп – это возможность для тех, у кого нет возможностей. Это возможность для молодых ребят не бухать, не щёлкать семечки в подъезде, а созидать и становиться кем-то. Недавно стартовал наш проект «Рэп Cити», чтобы молодёжь со всей страны могла приехать и показать себя. Может быть, среди них окажутся новые звёзды – новый Баста, новый Андрей Бледный и так далее.

- Для большинства нашей аудитории старшего возраста самый известный рэпер – это Тимати. Кстати, один из героев твоего фильма. Его персона никак не вяжется с правдой улиц.

- Да, один из 130 героев фильма… О чём мы с тобой говорили в самом начале? О том, что если артист знает о проблемах и умалчивает, то это зашквар. А у Тимана нет проблем. Начни он их выдумывать, создавая себе какой-нибудь гангстерский или протестный имидж, – это будет нечестно, как раз это и будет зашкваром. Тиман говорит о том, как живёт. Ездит на последнем «Гелендваген» – и зачитывает об этом. Если же кто-то из ваших читателей видит в Тимати эталон хип-хопа, то это неправильно. Больше скажу, эталона вообще не существует. Хип-хоп многогранен. Потому он и стал настолько близок русскому слушателю, что каждый может найти в нём что-то своё. Мажоры слушают Тимана, бедные пацаны слушают, например, Жигана. Хочешь рэп про спорт – вот тебе Миша Маваши, хочешь про наркотики – вот тебе Гуф, хочешь интеллектуальный рэп – вот тебе группа «Грот» или Оксимирон. Попроси меня назвать единственного артиста, который бы олицетворял хип-хоп, – я не назову никого. Каждый из нас олицетворят хип-хоп, каждый.

- А что скажешь про «новую школу»? Фараон, Фейс…

- Мы, старшее поколение рэперов, зачастую не понимаем эту молодёжь. Парни выглядят как девки: женственные, с длинными волосами – посмотри на Фараона… Фейс, кстати, недавно подстригся. А ещё выпустил социальный альбом. Нельзя сказать, что альбом мне понравился, но для него это очень смелый шаг. Прежнее его творчество, которое про бургер («Она жрёт мой …, как будто это бургер». – Прим. «АН»), сделало Фейса популярным на всю страну, у него был расписан тур на множество городов России. Выпустив социальный альбом и сбрив все свои косы, он лишился тура – концерты стали отменяться. Фанаты любили прежнего Фейса, и новый большинству из них оказался не нужен.

Недавно он сказал мне: «Старик, уверяю тебя, я вырасту и через десять лет тоже буду офигевать с людей, что появятся в жанре». Я для себя понял: так же, как мы копировали Onyx, Nas, DMX, Mobb Deep, нынешняя молодёжь копирует то, что популярно на Западе сейчас, всяческих Лилов – Lil Peep, Lil Pump, Lil Wayne… Что будет дальше – мы не знаем. Я побаиваюсь будущего, потому что молодёжь выглядит немного педерастично. Но, скорее всего, они перебесятся, и этот их стиль уйдёт в какой-нибудь поджанр. Классика остаётся, несмотря ни на что. 24-летний американец Joey Badass, выступая в стиле классического хип-хопа, собирает в интернете не меньше просмотров, чем исполнители в стиле «новой школы». Классика – это ствол дерева, а всё остальное – ответвления.

- Кстати, что насчёт сравнения русского рэпа с американским?

- У них – кач, у нас – содержание. Недаром Россия славится поэтами. У них тоже стали появляться исполнители с очень крутыми текстами, но поэзией я бы их не назвал. Знаешь, как мы всегда к этому относились? Кто-то из группы «Ю.Г.» (кажется, Кит) сказал примерно так: пока рэп летел к нам из Америки через океан, он потерял кач, шарм, блеск… и приобрёл смысл.

- В своём фильме ты явно наслаждаешься триумфом жанра. Как думаешь, это на века? Или в обозримом будущем музыкой номер один снова станет рок?

- Думаю, жанры сольются. Это уже происходит. Группа «25/17», начинавшая как абсолютно рэперский коллектив, в прошлом году взяла главную рок-премию страны «Чартова дюжина», даже две – в номинациях «Лучшая группа» и «Лучший альбом». Баста, «Грот», Gruppa Skryptonite – всё это слияние жанров.

- Тимати в одном из своих треков повторяет: «Мой лучший друг – это президент Путин». У тебя таких треков нет, однако, когда 10 лет назад Путин воочию поздравлял тебя с победой в телешоу «Битва за респект», ты назвал его «нашим кумиром». Вяжется ли это с твоим недовольством властью?

- Сейчас, в свои 35 лет, я вижу жизнь иначе, чем десять лет назад, когда я поймал за хвост птицу счастья и понял: у меня в жизни всё получилось. Будь сейчас у меня возможность заговорить с Владимиром Владимировичем, я бы стал задавать ему неудобные вопросы. По-прежнему считаю, что его есть за что уважать (вспомни бухого Ельцина), и в то же время моё отношение к происходящему в стране ухудшилось. Я вижу, какая незначительная поддержка оказывается многодетным семьям (я сам многодетный отец) и инвалидам (мой брат – инвалид детства). Вижу, что делает государство с медициной, вижу, как оно повышает налоги и при этом игнорирует прогрессивную шкалу налогообложения. Я поездил по регионам, посмотрел на тамошнюю жизнь – и офигел.

- Недавно ты появился в эфире у Урганта, и он шутя сказал, что тебя проверили на наличие оружия. Ты ответил, что проверили плохо, и достал из кармана нож. Элемент шоу?

- Нет, мы не договаривались. Этот нож у меня всегда с собой (достаёт). Хороший нож, дагестанский.

- В драках применял?

- Всякое в жизни бывало.

- Кстати, о драках. В фильме ты много рассказываешь о противостоянии со скинхедами в 90-х…

- И не только со скинхедами.

- Это была борьба за жанр?

- Борьба за жизнь.

- Я вот о чём. Если бы вы тогда испугались, прогнулись, перестали бы носить рэперский шмот – были бы сегодня у русского рэпа дворцы спорта и стадионы?

- Возможно, что и нет. Мы отстаивали право выглядеть так, как нам хочется, право афишировать свои музыкальные пристрастия – и это закалило нас. Сегодня такого противостояния между субкультурами нет, и слава Богу. Если кто-то кричит, что он за расу и нацию, то избивать и убивать людей той же национальности за балахон с названием чёрной группы – абсолютная тупость.

- Заметим, впрочем, что и рэперы не были белыми и пушистыми. Те же «вайт смоки»…

- Сто процентов. Но такова жизнь. Если парень, скажем, не стрелял из рогатки, у меня сразу возникает вопрос, как он рос. Видимо, его окружали восемь бабушек, и каждая говорила, как ему жить. Да, мы хулиганили. И, я уверен, лучше хулиганить так, чем как пусси райоты или как некоторые современные подонки, отрезающие головы кошкам.

Кстати, сегодня многие пацаны из клана «Вайт смок» общаются со старой правой гвардией – и нет никакого недопонимания.

- Помирились?

- Повзрослели. Как раньше было – сначала двор на двор, а потом друзья на всю жизнь. Нам делить нечего, мы за Россию. Сейчас вот зачитаю тебе из нового… (Достаёт смартфон, начинает читать с экрана.)

Что такое Родина? Зачем она нужна вообще?

За бугром всё в глянце, и жить там слаще.

Одежда лучше, дома теплее,

Люди толерантнее, машины быстрее.

Там можно всё. Мужчины там самые стильные.

Там в семьях – чёрные, белые, синие.

А мы, что там ни было, – сильные,

Вот за это я люблю Россию.

Мы победители, и нас ничто не остановит,

Наши родители отстояли это с кровью.

Победа не осталась незамеченной, запомни.

Не отдадим своё. Даже не пробуй.

Здесь дух не сломлен, вся сила воли,

Здесь дети помнят всех, кто достоин,

Чьи имена остались на поле боя.

Бессмертный полк! Идём всем строем.