Артур Дыдров: «Меня волнует поиск самого себя»

Продолжение, начало здесь

В этот раз все пошло не так. Я намеренно не готовилась к встрече с героем. Все мы знаем, что философы — люди странные, с парадоксальным мышлением. Все равно по схеме не получится. Вот и решилась на эксперимент — интервью-экспромт. В итоге разговор вышел разновекторный и с неожиданными признаниями. Профессор Артур Дыдров поделился своими мыслями о бессмертии, интернет-зависимости, искусственном интеллекте, человеке будущего и философском подходе к жизни.

Справка «АН»:

Артур Александрович Дыдров, профессор кафедр философии ЮУрГУ и ЧелГУ, доктор философских наук. Окончил ЧГПУ. С 2007 по 2011 год работал учителем истории и обществознания. Учился в аспирантуре ЧГАКИ, тема кандидатской диссертации «Человек будущего в утопиях и дистопиях: философско-антропологическая интерпретация». В 2021 году стал доктором философских наук, защитив диссертацию на тему «Человек будущего в контексте инновационных стратегий». Сферы научных интересов: мифология технологий, исследование интернета, реакции общества и человека на инновации.

Свою докторскую работу Артур Дыдров писал по тематике трансгуманизма. Это совокупность относительно современных западных концепций о том, что человека можно апгрейдить, усовершенствовать, собственными технологическими методами.

— Между тем к трансгуманизму я критически относился. Но мне повезло: на кафедре работал Игорь Владимирович Вишев, в честь которого сейчас проводятся «Вишевские чтения». Он свою иммортологию позиционировал как науку о практическом бессмертии. В своих статьях о долголетии указывал разные цифры: 800, 1000 лет...

Мы с ним расходились во взглядах. А скепсис мой, собственно, основывался на том, что к бессмертию надо быть еще и духовно, морально готовым. Недостаточно просто физически продлить жизнь на 1000 лет. Эта цифра еще как-то должна в сознание уложиться. Он был убежден, что телесность может оставаться, например, посредством клонирования и, кстати, завещал, кажется, себя крионировать. По крайней мере останки его первой супруги хранятся в центре «Криорус» под Зеленоградом. Профессор Вишев, видимо, полагал, что за 50 лет (а это как раз срок контракта) разрешат клонирование и тогда их просто восстановят...

— …У меня появляется много вопросов: как восстановят крионированную личность, в каком возрасте, что будет с сознанием?..

— Да-да. Вопросов много. И я из этого исходил в своей научной работе. В основном это все-таки определенный редукционизм, как говорят ученые, то есть упрощение, сведение, допустим, жизни к какому-либо одному параметру. Так же и с долголетием, которое Вишев представлял как некий абсолют. Где-то писал даже, что жизнь — непреложная ценность, которая ни от чего не зависит.

В свое время в рамках нашей дискуссии я приводил робкий аргумент — японскую самурайскую культуру. Там ведь жизнь сама по себе абсолютной ценностью не является. Если долг не выполнен, лучше сделать потихонечку харакири. Так что вопрос, конечно, спорный, но это и радует. Значит, жизнь не такая простая, как мы представляем.

— Она очень непростая. Особенно если учесть, что появилась еще и цифровая антропология…

— Наконец-то мы в ЮУрГУ на кафедре сформировали это направление и стали заниматься изучением человека в условиях цифровизации! Классические антропологи изучают племенные структуры, культуры этносов или народностей. А здесь изучение человека и его информационных следов в медиа — в широком смысле, а в узком смысле — микроформаты его присутствия в интернете: поведение, мышление, культура, картинки, гифки, мемы, комментарии…

Меня пригласили в Липецк, на конференцию под названием «Советская утопия». Изначально думал написать доклад о Стругацких или о Платонове, поскольку у этих авторов были утопические произведения. А потом решил по-другому представить тему. Сегодня выясняется, что многие люди оценивают советское прошлое…

— Позитивно?

— Да, причем настолько позитивно, что вот…

— Хотят восстановления?

— Хотят. И при этом беспрекословно СССР наделяют какой-то высшей ценностью.

— Любопытно. А ведь в то время не было кухни, на которой бы не обсуждалась жизнь в негативном ключе…

— Утопизации подвергается и тематика изобилия, циркулируют мемы. В частности, есть фотография, датируемая 1974 годом и уже признанная фейковой. На ней изображен якобы советский стол, который ломится от яств. Но если присмотреться — скатерть заграничная, причем современного дизайна, и виднеется краешек бутылки с оранжевым напитком, на которой новый логотип 2016 года.

Я решил выяснить, как на это реагируют люди в комментариях, а под этим фото их было 3,8 тысячи. В основном писали: «Это, конечно, фейк, но мы-то помним, что действительно было изобилие и у нас столы ломились…». При этом самым хитрым образом не указывается конкретный период.

Мы изучаем как раз такие механизмы образования «особой истории». А ведь она вполне себе как продукт подойдет для следующих поколений, которые могут некритически воспринять эту информацию.

Научное раздвоение

— …Все-таки какие молодцы ваши мама с бабушкой! Как в воду глядели по поводу вашей учености. Хвастаются, наверное, сейчас?

— Да нечем хвастаться особо. На самом деле, если хотите откровенно, у меня происходит некое почти шизофреническое раздвоение… Не пугайтесь, я не наброшусь (смеется).

— Да я не из пугливых. К тому же шизофреники об этом, наверное, не предупреждают.

— Я имею в виду свою исследовательскую деятельность. Она какая-то откровенно раздвоенная. Есть официальные исследования, соответствующие трендам. К примеру, мы должны опубликовать серьезные статьи в изданиях второго, а в идеале первого квартиля. Статья, как правило, получается очень объемная, наполненная различными ссылками, цитатами. Источников 30+…

А другая жизнь заключается в собственно философии. Ну вот чем мы с вами, например, в данный момент занимаемся? Беседа, диалог, философствование… У нашего разговора есть познавательный, воспитательный и даже самовоспитательный потенциал, а у научных статей он минимален. Они обычно создаются не для этого, а как просто информация для научного сообщества. И всё по большому счету. Конечно, иногда эти направления во мне конфликтуют, потому что хочется в академической среде создать что-то нестандартное. И наоборот — иногда хочется привнести какой-то академизм в сообщество, которое совершенно далеко от этих вещей.

— Вы атеист?

— В этом смысле мне нравится герой Дидро. В обществе атеистов он доказывал, что Бог есть. А в обществе верующих доказывал, что Бога нет. Я был крещен в раннем возрасте. Не атеист, но и не клерикальный человек. Полагаю, что мы во что-то верим всё время.

Недавно аспирант на экзамене произнес фразу: «Теоретическая наука, в отличие от прикладной, стремится к абсолютной истине».

— Вы уверены? — уточнил я.

— Ну да, а к чему же еще?

- Как  можно это утверждать, если неизвестно, что это такое?

- Вот в том-то и штука. Уровень каких-то языковых шаблонов. Где-то прочитал, выхватил, запомнил, решил блеснуть перед боем... Хотя, наверняка, сам в это не верит.

Окончание следует